Куба – Любовь моя

Иногда в нашем баре выступали кубинские музыканты.

«Мы всегда берём пиво не сколько можем выпить, а сколько унести!»

Кубинским женщинам нравится, когда мужчины вслед им прицыкивают языком и говорят комплименты, поэтому Анжела ни на кого не обижалась и все её обожали, особенно наши мужики в баре. Потому что и в баре существовала карточная система и положено было за вечер потребить только три бутылки сербесы-пива и до трёх линий рома. Конечно все эти условности обходили стороной за счёт маленьких подарков Анжеле и бесчисленных комплиментов в её адрес, которые она несомненно заслуживала.

«Когда пьёшь пиво, нужно знать меру. Иначе можно выпить меньше!»

Уна линия – уровень рома в стакане, соответствующий приложенному к нему указательному пальцу.

Все приглашённые Владом гости расположились в углу зала за тремя сдвинутыми столами. Там была в основном вся группа шеф-инженеров человек десять, с которым Влад работал весь этот месяц, и мы с Колькой как участники совместного «аламарского» сидения с ним. Влад хотел ещё пару кубинских инженеров пригласить, но вход кубинцам в этот бар был не то, что запрещён, просто они сюда не ходили. В баре продавался на песо в основном алкоголь и мелкие тапас-закуски и пинас-орешки. Обильные закуски на стол всегда приносились с собой гостям и организаторами мероприятия, иногда и дополнительные бутылки рома, чтобы в баре не сильно «кошмарить» Анжелу.

«Пригласи друзей на пиво-проведёшь ты день красиво!»

Были сказаны и выпиты первые традиционные тосты за покидающего наши тесные ряды советских специалистов очередного кратко срочника и сказаны добрые пожелания уезжающему товарищу. Кто-то из гостей спросил Влада:

– Ну вот ты здесь на Кубе наверно в первый раз попробовал всё: и напитки – разный ром и пиво, и фрукты экзотические – папайя, манго, гуава, фрута-бомба. А вот женщину кубинскую-мучачу ты попробовал, тут ведь это просто?

На Кубе на самом деле был культ любви и свободы нравов. Фраза «Бамос а ла плайя асер амор! – Пошли на пляж и займёмся любовью!», звучала чуть ли не на каждом углу. Темнокожие кубинки с лёгкостью и по любому поводу отдавались бледнолицым мужчинам, чтобы их потомство было уже со светлой кожей. Расизма на Кубе не было, а было сплошное равенство и братство, но кожу хотелось всё-таки иметь по светлее.

– Ну как вам сказать, – замялся было Владик.

– Попробовал, попробовал, – авторитетно подтвердил Колька.

– Как так, а ты откуда знаешь?

Оказывается, это Колька всё устроил. В отельеру к одиноким мужчинам кубинки ходили часто, помню даже ко мне стучались, но я думал, что они приходят за продуктами и отдавал им ненужную тушёнку, которую выдавали по карточкам в нашей тьенде-магазине. Вездесущий хохол Колька всё узнал у старожилов, зачем они приходят, причём его предупредили, что они ходят обычно парами и пока ты будешь с одной заниматься любовью, вторая просто сидеть и ждать не будет, а будет потихоньку брать нужные им вещи у тебя в номере. Поэтому, когда мучачи ходили по этажам отельеры, он с высоты своего этажа (они с Владом жили рядом на 4-м этаже, а ко мне на второй спускались в гости) высмотрев подходящие им объекты вожделения пригласил их к себе в номер, угостил пивом, а потом предусмотрительно постучал в стену Владу в соседний номер и заставил его выбрать одну из дам и увести к себе пообщаться так сказать.

– Вот это да! Ну и что, ты её трахнул? «Как она тебе?» – кто-то спросил смущённого Влада.

– Скорее она его трахнула, – скаля зубы улыбаясь сказал Колька, – он же у нас стеснительный, а все мучачи шустрые, им надо быстро сделать дело и уйти, чтобы их не засекли, так как им запрещается ходить в гости к «советикос».

Выпили и за это боевое крещение Влада, говорили и сидели долго, когда из бара стали уходить семейные спецы, то допоздна задерживались только одинокие мужчины-ценители свободы. Благо отельера рядом через дорогу и надо же где-то тратить кубинские песо, у семейных понятно жёны контролируют их расходы и иногда они разгневанные приходят в этот бар, чтобы вернуть в лоно семьи засидевшегося любителя пива и рома.

– Эх, а я бы Анжелку трахнул, – мечтательно заявил Колька, поглядев влажными глазами на суетившуюся перед закрытием барменшу.

– Даже не вздумай, – сказал кто-то из шефов-старожилов и пояснил, – она как священная корова недоступна никому. На солнце-пятен нет, а у Анжелы есть, потому что она «сексот» – секретный сотрудник кубинских спецслужб. Должна докладывать о всём что здесь происходит, что слышала и видела, завтра напишет в отчёте, что провожали Влада и кто сколько выпил. А те, кто были слишком настойчивы в своих желаниях к ней, то быстро как-то и незаметно уезжали и контракты у них даже долгосрочные закрывались тоже быстро.

– Ни хрена себе, – промычал удивлённый услышанным Колька.

– Да вот такая вот местная сублимация страхов и любви, возжеланий и похоти!

Сувениры с улиц города Сьенфуэгос.

– Так у нас же свой чекист есть – Петрович, аж целый майор и кабинет отдельный занимает.

– Ну видимо дружба спецслужб наших стран дружественных здесь какая-то своеобразная имеет место быть и учитывая прочие всякие тёмные дела рыцарей кинжала и плаща, хрен их поймёшь.

– Так пора уходить, – коротко заявил Влад, увидев входящего в бар чекиста нашего тайного Петровича. Видимо проверка наличия приличного состояния спецов присутствующих в баре перед закрытием входило в круг его служебных обязанностей, а может просто выпить захотел человек на ночь чего-нибудь.

– А тебе-то, чего его бояться, ведь всё равно уезжаешь на родину?

– Да так на всякий случай, чтобы не попасть куда-нибудь случайно…

– Ну, тогда на посошок, стременную и закордонную пожелаем тебе и хорошего полёта со всеми взлётами и посадками! – предложил Колька сразу все прощальные тосты Владу. Выпили и закусили тем, что осталось на столе и дружной толпой проводили Влада до отельеры через дорогу от бара собирать вещи в дорогу дальнюю, пообещав утром прийти проводить его к автобусу в Гавану.

А Влад, оказывается на прощание о Кубе и о себе оставил в нашей отельере разбитую дверь своего абитасьона и долгую память, которую редко оставляют кратко срочники. Ночью, когда он собирал в пьяном виде свои вещи то вышел из своего номера к соседям, как обычно «за солью», или выпить там на посошок очередной, или например, попрощаться ещё раз с кем-нибудь крепко «в губы», или подарки подарить ненужные ему. Точно известно, что мучачу кубинскую он уже тогда не искал, потому что не мог в силу присущей ему скромности и воспитания, а также алкогольного опьянения и соответственно сексуального бессилия, а думал тогда только о сборе личных вещей. Как мы знаем, ведь всем командировочным известно это судорожное состояние, что делать перед отъездом, то ли выпить, то ли нет, а вещи мои пока подождут, а друзья случайные сейчас уйдут…

При этом Влад оставил в замке двери своего абитасьона ключи, наивно надеясь на всё хорошее в этой жизни. Но не тут-то было, по закону жанра, жизнь повернулась к нему задом, то есть жопой, и дверь, конечно, нечаянно предательски захлопнулась от лёгкого дуновения морского карибского бриза. Влад в шортах и пьяный долго пытался безуспешно войти назад в свой номер, при этом рыдая и тихо матерясь ковырял пальцем и проволочками в замочной скважине. Однако ничего не получалось, дверь не открывалась, пьяные соседи сочувствовали и предлагали «нагнать» ещё чуть-чуть на дорожку и ему ничего не оставалось делать как ломать её, чтобы добраться хотя бы до родного паспорта. Утром, дыша перегаром он стыдливо отводил глаза в сторону и быстро попрощался с нами, пришедшими проводить его к автобусу отправлявшегося в Аламар. Вот такая прощальная ночь у него выдалась.

Монтесино начинает рассказывать…

Утром после строительной оперативки под краном БК-1000, захожу в прорабку, в ней на удивление не было слышно привычного утреннего шума и разбора полётов на тему, кто и как провёл выходные. Только слева от входа за своим столом одиноко сидел Серёга Фукс и ковырялся в носу.

– Сидишь?

– Сижу, – охотно подтвердил он и уже концом авторучки поковырял в правом ухе.

– А где все?

Вот чем был хорош Серёга, так это тем, что всегда знал самые последние новости и сплетни, как касающиеся непосредственно трудовой деятельности на площадке АЭС, так и из «сарафанного радио» блуждающих по посёлку в женской среде, их он узнавал наверно от неработающей жены. Работающих жён было вообще очень мало, это было большой удачей пристроить куда-нибудь секретарём подругу жизни и получать дополнительный заработок в валюте страны пребывания.

– А там в котлован под ОРУ (открытое распределительное устройство) крокодил попал, в луже глубокой плавает, вот все и побежали смотреть на него, – бодро сообщил последнюю новость Серёга, перестав ковыряться в себе.

– Что и Григорович тоже?

– Ну я же говорю, все побежали, и он побежал.

– А ты чего не побежал?

– А я рвение к службе показываю, мне же скоро контракт продлевать, да и крокодилов боюсь с детства.

– Понятно!

Одел опять на голову пластиковую каску и сходил на ОРУ. Там на самом деле собралась толпа народа из наших и кубинских специалистов, смотревших на весело плескавшегося в пресной воде на дне котлована большого крокодила. Все живо обсуждали как его доставать и что с ним вообще делать. Предлагали вызвать специалистов для отлова его с находящейся недалеко Крокодиловой фермы. Другие хотели поймать его сами и устроить всем шикарный обед, мол мясо у них очень нежное похоже на куриное и всем наверно хватит. При этом пятеро рабочих в оранжевых комбинезонах уже спустились, скользя по мокрому грунту вниз и накинули на крокодила маскировочную сетку в зелёных листочках. Она была быстро снята с зенитной установки стоявшей на периметре станции для защиты от вероятного вероломного воздушного нападения янки, при этом явно оголив объект ПВО для внимания разведки тех же янки.

Крокодил быстро сам запутался в этой опущенной на него сети, а затем зацепив её конец крюком ковша бульдозера аллигатора вытащили из котлована под одобрительные крики собравшихся. Подогнали автокран и аккуратно, но с опаской обмотали мотающее хвостом чудовище лёгкими брезентовыми стропами, и погрузив в КАМАЗ увезли в неизвестном направлении. Народ служебный недовольный тем, что бесплатное зрелище так быстро закончилось начал расходиться по своим рабочим местам. О дальнейшей судьбе крокодила было ничего неизвестно, съели его или нет, об этом история умалчивает!

После обеда в прорабку «набились» проектировщики и наши кубинские контрпары. За столом Серёги Фукса расположились – его пара смуглый крепыш Хорхе и пожилой проектировщик в очках и с седенькой бородкой клинышком, которого все звали «Профессором». Профессор что-то пытался объяснить туповатому Хорхе по его техническому вопросу, а Серёга делал вид, что-ему-то вообще всё понятно уже давно, и он просто удивлён некоторой «тупизной» своего визави. В углу белоруса Григоровича сидели две дамы – первая, его кубинская контрпара, жгучая брюнетка Сильвия и, вторая – инженерка-блондинка из АЭПа Лена. Григорович, как всегда, пытался обстоятельно объяснить суть дела водя ручкой по чертежу, Лена поддакивала ему, а Сильвия морщила лоб, надувала губки и внимательно рассматривала красивый браслет на руке Лены. Она плохо знала русский язык, так как в Союзе не училась, а закончила университет в Санта-Кларе. Сильвия при этом понимала всё, даже не требуя перевода наших штатных переводчиков. В соседней комнате тоже раздавался шум, гам и смех, там тоже шёл производственный процесс. Наконец оттуда вышел закреплённый за нашей группой переводчик-нигилист высокий Василий в очках на курносом носе и подошёл к Сильвии для перевода. Нигилистом Васю звали за то, что, не стесняясь порой даже присутствия чекиста Петровича он критиковал Советскую власть и её порядки в общем, а Ленина со Сталиным, в частности.

«У него была неприятная привычка-он делал то, о чём говорил!».

За моим столом присели Монтесино и Коля Гусев вечно хромающий и согбенный с детским лицом пожилой «схемщик» из ЛенАЭПа. Коля только что закончил объяснять Монте разницу между рабочим чертежом и общей схемы трассировки системы трубопроводов и где на этой схеме находится его насос. Профессор спросил у Фукса о последних новостях и какой фильм будут сегодня показывать на нашей открытой киноверанде-амфитеатре. Все присутствующие заинтересованно прислушивались к их беседе.

– А кина сегодня не будет. Будет вечер вопросов и ответов, – ответил всезнающий Серёга и продолжил делиться информацией, – уже приехали в посёлок корреспондент газеты «Правда» по Латинской Америке Матусев и Генконсул из Сьенфуэгоса. Будут рассказывать о текущем мировом моменте и отвечать на наши вопросы, типа как жить дальше в нашей Перестройке?

– Понятно, – задумчиво протянул Профессор и с уважением посмотрел на Фукса.

А тот почесав под мышкой посмотрел в потолок и заявил: