Высота 1045. Пик А. П. Чехова. Третья книга

– Что, что? Остается одно, вешаться, – прорычал главный экстримал. – Что, тямы нет, или соображаловка отмёрзла?

– Где вешаться? Веревки много, на всех спасателей хватит. А вот куда петлю вязать? – Шура старается разрядить обстановку, которую сам же накалил.

– Спасатели не дураки, сидят себе внизу в тёплых палатках, и чаи гоняют, – Тимоха крикнул таким тоном, как будто Шурик его потащил на пик в такую погоду, а не наоборот.

Он разговаривает, но работы не прекращает. Блоки сходят, словно по конвейеру. Шура стоит как истукан у рухнувшей стены.

Парниша бросил работу, подошёл в плотную к напарнику. – Что стоишь? – заорал во всё горло. – Ложи в ширину блока. Профессиональную кладку оставь для хорошей, без ветреной погоды.

– Так это придётся в три раза больше блоков пилить, минимум.

– Шура, будим пилить и в пять раз больше. Снега хватит. У нас нет другого выхода. Есть альтернатива побежать обратно. Внизу спасатели, спасут. Чаем, горячим напоят и поиздеваются вволю над двумя самоуверенными идиотами. Ты этого хочешь?

– Да я лучше околею здесь.

– Околеть всегда успеешь. В другой раз и где-нибудь без меня. Я Шура покойников боюсь. А больше боюсь проблем, которые последуют за твоим трупом. Так что будь спокоен, околеть я тебе не позволю. Работать надо, бороться за жизнь и за честь. Вперед!

Если ребята шутят, хотя на самой грани шутят, значит пока всё нормально. Да, надо работать. Тимоха три минуты постоял, ветер всё тепло забрал, начинает зубами стучать. Шурик давно зубами клацает, он почти десять минут истуканом простоял.

Вдобавок к неблагоприятным метеоусловиям, к ужасным метеоусловиям, они мокрые. Потеть пришлось много и долго. Костёр пока не разожжешь. Нет, разжечь можно, бересты о-го-го сколько. От костра, не будет не какого проку. Пока можно согревается только с помощью физических нагрузок.

Организм не железный, сдает потихоньку, надолго не хватит. Надолго и не нужно. Не собираются возводить стену до городского парка. Шурик кладет блоки поперёк возводимой стены. Работает с остервенением, стена растёт как на дрожжах.

Наконец-то товарищ выложил стену метра три длиной, два высотой. От востока отгородились. С принесённых дров завёли огонь, повесили чайный котелок полный льда. Под снегом, двух сантиметровая корка чистого, прозрачного льда. Ребята хоть спокойно покурили.

Ветер задуёт с краёв стены. При сильных порывах, кажется, что стена шатается, вполне возможно. Огонь костра носится из стороны в сторону. С таким костром вода под чай будит закипать до утра.

Пришлось снова приниматься за работу. Выложили южную стену за два метра длиной. С северной стороны, выложили короткую стенку, метра полтора длиной. Теперь костёр горит ровно. Восточная, самая длинная стена получила жесткость. Можно не опасаться, что в один прекрасный рывок ветра, стена накроет костёр и всё остальное. Внутри снежного сооружения ветер отсутствует. Хорошо! Значит, будут жить, честь не уронили!

***

До темноты осталось чуть больше часа. На пике, сегодня целый день вечер. Палатку поставили на снегу, на идеально ровном месте. Специально выровняли. Палатка стоит впритирку к южной стене, входом на запад. Для натяжки двух задних растяжек. Тимоха в восточной стене проделал амбразуры, через них пропустил растяжки. Натянул, амбразуры замуровал. Шурик без дела не сидел, насобирал гору дров. Чаёк, наконец-то поспел. На этот раз чай пили не чисто символически.

Пить сильно охота, больше кушать охота. Чтоб не перебивать аппетит, съели по бутерброду со сливочным маслом. Червячка заморили, организм за целый день получил хоть немного влаги. Повесили на огонь большой котелок. Посудина стояла возле огня, лед успел растаять. В котелок положили курицу, готовый полуфабрикат. Шурик, дома птицу порубил, помыл. Знали куда идут, подготовились основательно, всё предусмотрели, почти всё.

Надули матрасы, разложили спальники, вкладыши. К ночи приготовились. Переоделись в сухие вещи. Ходовую робу, сапоги пристроили возле костра. Развесив на воткнутые в стену хворостины принесённые снизу. Не зря корячились, хворостины ровные, не то, что ветки стланика, загибающиеся чуть ли не в кольца.

Дровишки снизу, также пошли на лавочки. Лавки из снега, поверх аккуратно уложен хворост. Уселись, задымили, одним словом хорошо! Полное удовлетворение от выполненной работы и то, что сбылось задуманное. Денёк был тяжелейший. Вот и ночь наступила. Варево в котелке булькает. Если бы не вой, не гул. Можно подумать, что ветра вообще нет. На бивуаке тишина.

– Ура! Мы победили! – заорал Тимоха, как на пожаре.

Шурик вскочил с лавки, чуть сигарету не проглотил. – Тимоха, ты что? Башню сорвало? Напугал. Предупреждать надо.

– Шурик, можно друг друга поздравить, задуманное осуществилось. Мы первые. Может быть, в последние восхождение в честь дня рождения Ильича, в стране творится не понять что. Спасателям нос утёрли. Укрепились, живы, здоровы, огонь горит, варево кипит. Но что-то больно долго эта курица варится. (Тимоха оказался прав. Это было последние восхождения в честь дня рождения В. И. Ульянова. Данным актом, парниша выразил благодарность уходящей эпохи.)

– А чего Тимоха стоило это укрепление, – уставшее сказал товарищ. Да, он заплатит за восхождение, дорого заплатит. Видно уже почувствовал недомогание.

– А ты что, кому-то платил? За тебя работали? Если верить своим глазам, ты сам лично клал стены.

– Ты Тим сидишь как пьяный. Глаза блестят, только не шатаешься, а буянить уже начинаешь! Не черта себе прикол, сидели тихо курили, и вдруг как с цепи сорвался. Ура, мы победили!

– Не как пьяный, а осоловевший. День тяжёлый был, а на душе прекрасно. Полное удовлетворение.

Тимоха в который раз проверил курицу на готовность, резина.

– Слушай, Шура, ты, где этого гуся подобрал, на какой помойке? Эта кура старше нас вместе взятых. Она, наверное, ещё при японцах на Сахалине жила!

– Мать в магазине покупала. Ты ещё скажи, что эта курица Чехова помнит. Хорошие куры.

– Ничего себе хорошие, полтора часа кипит. Собачина бы за это время почти сварилась. Эту хорошую куру, наверное, за минуту до смерти от старости, жизни лишили. А при жизни была рекордсменкой по долголетию среди курей. Ты же сам сказал, что она Чехова видела!

Ребята просто забыли, что на высоте за тысячу метров над уровнем моря. Температура кипения воды гораздо ниже. Знали ли они об этом вообще? В школе, оба учились отвратительно, хуже чем плохо!

Наконец курица сварилась. Она как-то сразу сварилась, то не хотела, как только поругали, сразу раз и сварилась. Шеф повар засыпал в кипящие варево вермишели. Будут кушать лапшу. Шурпой пусть наслаждаются утятьники. После изнуряющего дня, нужно серьёзное калорийное блюдо. Мясо это хорошо. Но всему голова хлеб, вермишель тот, же хлеб. Ребята русские, все русские хлеб жуют буханками. Вот только головы у них так себе, ниже среднего. Допустим, взять соседей. Мучного кушают в меру. У них всему голова рис. Головы у них о-го-го.

Ужинали при свете костра. Стланиковый сушняк ярко горит, долго. Угол стены потихоньку тает. За стеной ветер бесится. На бивуаке тепло, уютно. Иногда в тучах появляется брешь, становятся видны огни города. Значит, непогода пошла на убыль. Парниша установил штатив. На ручной выдержке с помощью тросика сфотографировались. Киев, со штатива убрал, закрепил Зенит с обращаемой плёнкой.

Снова поочерёдно позировали возле костра. Слайды у костра на фоне снежной стены станут самыми лучшими в его фототеки. Про качество говорить не стоит. Фотодело освоил на профессиональном уровне. Имеет патент на частную трудовую деятельность в бытовой сфере, фотография. Художественная постановка, игра красно розового цвета от костра. Вот почему самые лучшие слайды.

Ветер, кажется, начал менять направление, прекратил беситься. Уже нет мощных рывков. Ну что, нужно баиньки делать Ночь будит холодная. Залезли в палатку, запаковались во вкладыши, застегнули спальники. Баиньки. Был очень тяжёлый день.

5

Для Тимохи, ночь прошла как в высокогорном пятизвёздочном отеле. Оказывается, завывания ветра благоприятно влияют на сон. Нет не какого желания вылезать из кокона. Палатка внутри вся в инеи. Шурик спал плохо, мёрз, всю ночь колотился. Это с его слов. Не заболел ли напарник? Вчера простыть, раз плюнуть. Работали в сырой одежде на пронизывающем до костей ветре. Сегодня ветер гудит, но не так как вчера, направление сменил. С севера дует. Парниша собрал всё мужество туриста экстремала в кулак, вылез из кокона.

– Холодно, однако, в этой яранге! Мая пошла, костёр делай! – сказал парниша и открыл ярангу. Вчера была тренировка голосовых связок. А вот теперь. – Ура! Мы победили! – заорал главный экстримал. Город как на ладони. За ночь растащило всю хмарь. – Шурик, поднимайся, на город посмотри, – радостно предложил напарнику насладиться душевным подъемом. Одному много!

– Я что, города не видел? Он мне внизу опостылел. У тебя Тимоха столько радости в голосе, как будто ты здесь год живешь, весь год не было видно города. И наконец, свершилось, Тимка город увидел.

– Эх ты, черствая душа. Значит, восхождение состоится до самого пика. Вот в чем суть моей радости. А главного ты Шура так и не понял.

– Наврятли будет восхождение до самого пика. Ветер больно сильный.

– Откуда ты знаешь, лёжа в коконе, какой на улице ветер?

– Слышу, и палатка дрожит. А что главное, ты так и не договорил?

– Главное Шура не то, что мы спасателям сопли утёрли. Главное, мы сегодня будим в центре всеобщего внимания. Это знаешь, какой бальзам для души?

– Не знаю, я бы лучше на грудь бальзамчика принял.

– На счёт ветра, по сравнению с вчерашним ветродуем. Разве это ветер? Так, дует слегонца. Лёгкий северный бриз.

– Ага, метров за двадцать пять в секунду, лёгкий бриз.

– Ты, сейчас лёжа в спальнике, догонишь скорость ветра до сотни метров в секунду. Ладно, пошёл запал делать, – схватил мешочек с берестой, выскочил с палатки. Застегнул молнию.

Напарник, заболел, лицо у него сильно отекло, голос с хрипотцой.