Очень высокие горы. Восхождение

Юра пожал плечами.

Через пару минут парень вышел, некоторое время озирался, а потом взялся названивать с мобильного. «Холодоф», – явственно услышали путешественники. Юра поднялся и направился к африканцу.

– Холодоф? – встретил тот вопросом, внимательно разглядывая Юру, глаза его выдавали значительную примесь монголоидной крови, танзанийцы сильно перемешаны.

Юра представился и, развернувшись вполоборота к своей спутнице, кивнул:

– Это Холодова. Анна Холодова.

– Александер – ваш гид.

Именно так, с ударением на последний слог.

– Рад… Александер! – Юра протянул руку. – Наши вещи там, наверху… Едем в офис? – Серов говорил по-английски медленно, подбирая и вспоминая слова, стараясь, чтобы гид его понял.

– Йес, – кивнул Алекс и затараторил.

Юра обречённо вздохнул. Нет, конечно, Серов говорит на английском, на таком… специфичном английском: «твоя моя не понимай». В 2014-м он даже «переводчиком» на Эльбрусе «работал»[30 - Об этом рассказывается в первой книге цикла «Восхождение» «Очень Крайний Север», во второй части, в главе «Восхождение».]. Но там его фактическое незнание было некритично… А тут целую неделю общаться… Александер внимательно посмотрел на Юру, всё понял и махнул парням: «Загружай!».

В офисе «Альтезы» у Сергея путешественники оставили ненужные при восхождении вещи, документы и нужные – как позже выяснится – деньги. Зная о сложностях с питанием у Серова, Сергей объяснял Александеру, что для Юры готовить. Тот кивал и писал в блокноте, а потом просто спросил Юру:

– Варёная курица и рис тебе хорошо?

Юра только руками развёл… Спрашивает ещё. Он готовился к жаренной на костре антилопе и перчёной слонятине… А тут – варёная курица, да ещё с рисом!

– А тебе, Энн? – Александер улыбнулся Холодовой.

Та кивнула. Юра помнил, когда ещё собирались, она декларировала Серову: «Как тебе. Я всеядная». Юра это оценил.

– Тогда с едой решили, – Александер сложил записную книжку в карман и ушёл командовать загрузкой.

– А не многовато у нас народа? – осторожно осведомился Юра, наблюдая в окно, как чёрные парни грузят мешки, баулы, газовые баллоны, канистры с водой.

– Одиннадцать человек…

– Сколько?!! – хором обалдели путешественники.

Сергей посмотрел на туристов с вызовом:

– Одиннадцать. Два гида, повар, официант и семь носильщиков…

Анна присвистнула:

– Картина: «Белые господа вышли на прогулку в горы»…

– А тут по-другому нельзя. Требования администрации парка, и… – помолчав, Сергей негромко добавил: – Они тут так решают вопрос занятости населения. Работать негде…

– И все пойдут с нами?

– Нет! С вами только двое. Алекс и его помощник. Остальные сами. Алекс! – крикнул в дверь Сергей. – Познакомь с Джа?мой.

Старший привёл невысокого тощего африканца. Тот оглядел туристов, широко улыбнулся и вдруг по-русски без акцента выдал:

– Пошли?

«Здорово! – оценил про себя Юра, пожимая руку помощнику. – И имя правильное, настоящее – африканское! Не то что… Александе?р…»

…Въезд в лагерь Маранга-раут, расположенный на высоте 1890 метров, охраняется вооружёнными людьми. В Танзании с восхождениями строго. По сию пору Маранга-раут известен как «Кока-кола-раут», ибо в первые годы массового туризма на Килиманджаро маршрут этот буквально за пару лет завалили пустыми пластиковыми бутылками из-под «Кока-колы» чуть не по щиколотку. Бутылки убрали, порядок навели и теперь на гору с пластиком не допускают под страхом немедленного исключения из восходителей. Как с жвачкой в Сингапуре. Но, конечно, не только из-за пластиковых бутылок автоматчики… Браконьеры. Бич всей саванной Африки.

Кстати говоря, Маранга-раут не единственный маршрут на вершину, есть ещё как минимум пять. Друг от друга они отличаются сложностью и длительностью подъёма, но все они палаточные, только у Маранги базы стационарные (с домиками, туалетами и столовыми). Базы три:

Мандара-Хат, высота 2720 метров;

Хоромбо-Хат, 3720. Крупная «узловая» база, от неё, по сути, начинается восхождение, в неё же возвращаются с Горы, там же передержка для тех, кто взял лишний день дополнительной акклиматизации, как наши путешественники;

и высокогорный штурмовой лагерь Кибо-Хат, 4720.

На всё про всё, с Горой и обратно, пять дней. У Анны и Юры шесть.

Пока Александер бегал оформлять разрешения, пропуска, пермиты, уведомления и прочую бумажную канитель (в Танзании тоже любят бумажки), чёрные парни не спеша и не напрягаясь разгружались, знали – Алекс будет бегать долго. Тот временами возвращался, качал головой, цокал, чертыхался, поминал «факин» бюрократию и снова убегал, едва утерев пот. Погода в Маранге влажная, жаркая, несмотря на почти двухкилометровую высоту. Экваториальный лес! Дождливый лес. Через него путешественникам предстоит идти восемь километров, что по расчётам администрации парка около трёх часов, о чём уведомляют деревянные таблички-баннеры.

Восемь за три. Долго? Возможно. Но на Килиманджаро нет акклиматизации в привычном её понятии, когда восходители идут челноком: «повыше поднимешься – пониже поспишь», и где ежедневно набирается высота не более пятисот метров. На Килиманджаро акклиматизация достигается медленным, монотонным подъёмом. Ме-э-э-э-дленным, ме-э-э-э-дленным. «Поле-поле», – не уставая, раз за разом повторяют чёрные гиды, что значит «тише-тише» – «не торопись».

Наконец-то бумаги оформили. Портеры груз унесли. Джама явился за туристами и махнул рукой :

– Пошли!

– Откуда слово знаешь, Джама? – поинтересовался Юра, пристраивая палку к руке, изменяя ей длину темляка. – Часто водишь русских?

– Часто. Была группа, всё время повторяли его.

Джама, смутившись, улыбнулся. Юра кивнул, не одно это слово повторяли…

– Тогда тебе ещё одно, – предложил Юра, они уже начали подъём. – Хорошее. У нас в России есть народ татары…

– Та-та-ры?

– Да. У них есть слово «айда».

– Ай-да?

– Да. Означает то же, что и «пошли». Мы часто им пользуемся.

– Ай-да! – кивнул повеселевший Джама, и они вошли в дождливый лес, и Юра сразу пожалел, что надел тёмные солнцезащитные очки. Анна шла без них, а Юра очки снять не мог, они у него с диоптриями, без них он вообще не увидит ни шиша, что под ногами. А под ногами вились толстенные корни. А наверху шелестела густая листва. А за листьями прятались обезьяны, и вроде бы их даже видели, но близко они не подпускали. В целом тропа была лёгкая, дыхание не сбивала, и путешественники, в пределах своего знания языка, знакомились с гидами.

Оба родились на побережье. Обоим чуть за тридцать. Оба окончили университет, но, не найдя работу по специальности, устроились простыми гидами в русскую компанию. В целом живут неплохо, но с нетерпением ждут перемен (в России их тоже когда-то ждали, помнится, даже песни пели…). Недавно в Танзании выбрали нового президента, и теперь все надеются, что он возьмёт да и победит коррупцию – этого неубиенного трёхголового Змея Горыныча… Даже не Змея, Гидру! Срубишь ей две головы, а на их месте четыре вырастают! Снесёшь четыре, а там уже – восемь! Восемь ей снесёшь, а там шестнадцать! Коррупция. Вот с кем боролся Геракл[31 - Второй подвиг Геракла – победа над Лернейской гидрой, змееподобным чудищем с множеством голов.]! А то «с Гидрой… с Гидрой»… Какая такая Гидра? Обыкновенные взяточники. И новоиспечённый президент Танзании обещает бороться с ними. Молодец, конечно. Штаны бы только не упали. Но парни на него надеются, а то, говорят, жить совсем невозможно. Зря они, конечно, категорично так. Оптимисты говорят, ещё как возможно…

К четырём вошли в Мандару. 2720. Возле базы лес перекинулся из экваториального в типичный для средней полосы. Деревья проредились. Заметно похолодало. Путешественники прошли регистрацию и заселились в двухместный скворечник – строение вроде деревянной палатки на сваях. Сменили влажные рубашки и майки, надели флиски и свитера, а тут – раз! – тёплую воду принесли. Вода… Тёплая… После трёхчасового перехода… Счастье!