Какой народ, такая и армия. Вооруженные Силы России глазами журналиста

– Да, надо ехать. Не могу не ехать. Русские добровольцы там есть.

Но неужели нельзя обойтись в разрешении конфликта в Южной Осетии без добровольцев из России, без применения каких-то санкций? А ведь первая кровь тянет за собой и вторую, третью, заслоняет разум. Но, с другой стороны, стоять ли в стороне Великой России, когда на ее окраинах люди убивают друг друга?

24.06.92 г.

ПОЧУДИЛИ, ПОКУРАЖИЛИСЬ

– Кто это такие, не пойму?

– Десантники, бабушка.

– А чего они так кричат?

– Праздник у них.

Такой диалог состоялся у меня с одной старушкой на площади Минина и Пожарского в День Воздушно-десантных войск.

Да, поорали парни всласть, досыта. Представьте себе, кто не видел их в этот день, на всю Б. Покровскую: «Вэ-дэ-вэ! Вэ-дэ-вэ!»

– Десантура! Витебские! Баграм! Самарканд! – на всю площадь крики, свист. То и дело на асфальт кто-нибудь роняет бутылку. Чего-то взорвали, дыму красного напустили на площадь. Милиция стояла на почтительном расстоянии. Ветераны-десантники, прошедшие Великую Отечественную, все это воспринимали нелегко.

Долго ждали на площади духовой оркестр, но не дождались, хотя узнали, что музыканты «выехали». Куда заехали музыканты, неизвестно, но в общем-то и без оркестра шуму хватало. На минуту-другую успокоились только у Вечного огня, когда преклонили колени перед памятью павших и возложили цветы.

А потом опять – крики, свист, пока не дошли до стадиона «Динамо», где состоялись показательные прыжки парашютистов. АН-2 из Богородского аэроклуба с высоты 1100 метров выбросил четыре группы парашютистов. Яркие купола в голубом небе. С изумительной точностью опускаются в центре поля.

А после этого праздник практически подошел к завершению, так как выступления спортсменов не состоялись, на трибунах опять начали прикладываться к бутылкам, разбившись на компании.

Отгуляли нижегородцы-десантники свой праздник. Городу это обошлось всего лишь в 30 тысяч рублей – разве это деньги по нынешним временам!

А ведь есть в истории Воздушно-десантных войск страны и действительно славные страницы. Все-таки одно то, что первые десантники в мире были в нашей стране, о многом говорит. В годы Великой Отечественной десантники дрались с гитлеровцами под Вязьмой, Сталинградом, Будапештом, десять их дивизий стали гвардейскими. И, наконец, Афганистан.

А теперь грустная статистика: в этот день было задержано за нарушение общественного порядка 23 десантника.

4.08.92 г.

ПОД ПЕПЛОМ КРОВЬ…

Эти люди – очевидцы и участники событий – не политики, у них, конечно, своя «кочка зрения», свое понимание причин и хода событий. Вольно ли, невольно, но россияне участвуют в них. Что влечет их туда, где стреляют? «Испанские» гены, появившиеся у некоторых из нас с 30-х годов, инстинктивное ли чувство справедливости, патриотизма и национализма, жажда ли приключений, заложенная прочитанными в детстве «индейскими» романами? Кто эти люди, добровольцами отправляющиеся воевать в чужие теперь для России земли, – фанатики, просто авантюристы или они из тех, кто первым приходил в ополчение Минина и Пожарского?

– Южная Осетия

Андрей Тихомиров, боец отряда русских добровольцев в Южной Осетии. В Цхинвале был три раза по нескольку месяцев. Вернулся оттуда, как только там начался процесс стабилизации после Дагомысских соглашений.

– Андрей, какая обстановка была в Цхинвале, когда вы туда приехали в конце июня?

– Еле удалось пробиться в город, положение его защитников, осетин, было почти безнадежным. Грузинские отряды овладели заречной частью Цхинвала и с высот простреливали город насквозь. По данным разведки, у грузин было до 25 тысяч человек, две установки «Град», пулеметы, минометы, танки, гаубицы. Численность осетинских отрядов – около двух тысяч человек.

– А все-таки почему вы, русский, там оказались? Может быть, осетины и грузины сами бы разобрались?

– Это трудно сразу объяснить… Считаю своим долгом защищать тех, кого убивают только за то, что они хотят жить на своей земле, со своим народом. Те, кто приезжал в Южную Осетию в поисках приключений, обычно быстро уезжали, остались те, кто осетин считает за своих. Там верят в Россию. А вот российскому правительству – не очень.

– В таком случае, что вы имеете против грузин?

– Меня убивали грузины, когда я к ним попал в плен, но и спасли меня грузины. Так что отношение к ним у меня неадекватное.

– После подписания Дагомысских соглашений что изменилось в Южной Осетии?

– Никогда не забуду этот день – 14 июля, когда после подписания соглашений в Цхинвал вошел батальон десантников из Псковской дивизии для разъединения враждующих сторон. Их встречали цветами. Да и грузины тоже, им также надоело воевать.

– Значит, есть надежда на мирное разрешение конфликта?

– Трудно сказать. Пока там российские войска – будет мир. Но грузины из отрядов, осаждавших Цхинвал, не скрывают, что будут спокойны только тогда, когда здесь не останется ни одного осетина. Осетины свою родину покидать не собираются. У обеих сторон – лобовые позиции. Сложно мириться после такой крови.

– И все-таки – начинает ли возрождаться жизнь в Цхинвале?

– Город сильно разрушен. Например, когда установки «Град» дали залп по еврейскому кварталу – от него ничего не осталось, хорошо, что жителей никого там уже не было. В город начали возвращаться беженцы. Я был на заседании правительства Южной Осетии – готовят к пуску заводы. Начинают разбирать развалины, пустили первые автобусы. Очень сильно разбиты окрестные села. Правительство хочет их сейчас быстрее заселить, чтобы создать там отряды из мужчин для самообороны. Там никто не верит, что мир продлится долго, так, перекур. Все ждут, чем закончатся выборы президента Грузии в октябре, может быть, после этого положение начнет по-настоящему стабилизироваться. Если война продолжится, Грузия Южную Осетию задавит, ее могут спасти только политики.

– Значит, говорить, что эта горячая точка начинает остывать, еще рано?

– Да, всем ясно, что бои будут еще. И очень плохо, что в конфликте и на стороне грузинских отрядов действуют русские наемники. Мы как-то подбили танк, экипаж сгорел, но по документам погибших установили, что это солдаты из танкового полка в Гори. Один из погибших был, помню, рязанец. Наверное, грузины их наняли повоевать после демобилизации. Вообще, считаю, рано говорить о мире в Южной Осетии. Эта рана будет кровоточить еще долго.

Приднестровье

Владимир Майоров, старший лейтенант запаса, командир взвода российских добровольцев в Дубоссарах. Находился в Приднестровье с 23 мая по 15 августа. Женат, имеет двоих детей.

– Владимир, первый вопрос такой: как жена отпустила туда?

– А я сказал, что в военкомат вызывают, на сборы. Потом подал телеграмму: «Я в Дубоссарах». А так – какая бы жена отпустила.

– Можете все же назвать причины, почему вы туда поехали? Не лучше ли заниматься дома, например, огородом?

– Мне еще в армии, когда служил, всегда было стыдно за русских. Все национальности держатся вместе, только мы врозь. Меня часто сейчас спрашивают: зачем, почему я туда поехал? Лучше всего съездить туда самому и поговорить с местными жителями, они скажут, нужны ли там были русские добровольцы.

– И все же, на ваш взгляд, из-за чего в Приднестровье начался конфликт, а потом и настоящая война?

– Приднестровье – это кусок России, в свое время несправедливо переданный Сталиным в Молдавию. Две трети там русские и украинцы, да и молдаване многие обрусевшие. Когда президент Молдовы Снегур захотел ввести латиницу вместо кириллицы и учить в школах детей только на молдавском языке – с этого и начался конфликт. Пошла политика румынизации страны, а многим это не нравится.

– А может быть, сами молдаване и хотели бы соединиться с Румынией?

– В Приднестровье таких молдаван очень мало. У нас, например, командир роты был молдаванин, во взводе у меня были молдаване. Это не какой-то межнациональный конфликт, а гражданская война. Приднестровье не хочет жить в составе Румынии, и это его право.

– А насколько все же можно утверждать, что со стороны Молдовы действовали и румыны?

– Отряды «бурундуков», так они себя называют, состоят из людей про-румынской ориентации, отряды «Кишинэу» – из студентов, прошедших боевую подготовку в Румынии, а «скорпионы» – это отряды сигуранцы и молдовских спецслужб. Оружие у них в основном румынское. Ополченцы молдавские, от сохи, не очень-то хотят воевать. Если заключаем с ними перемирие, то нам и им в спину стреляют «бурундуки» и «скорпионы», чтобы стравить обе стороны.

– Владимир, какая была обстановка в те дни, когда вы приехали в Дубоссары?

– Встретили сначала недоверчиво, потому что многие приезжают, могут быть и шпионы. Но дали взвод, сначала нас было 10—12 человек, потом 26. Обороняли участок в 1200 метров на окраине Дубоссар. Сначала был у нас на двоих-троих один автомат и по три-четыре гранаты. Специально ездил к генералу Лебедю просить оружие. Дал. Когда он приехал, как раз в этот день снаряд с той стороны попал в здание горсовета. Много людей тогда погибло из руководителей города. Лебедь объявил ультиматум: «Еще один выстрел!..» Не поняли. По этой гаубичной батарее наша армия дала один залп из установок «Град». Я потом был на этом месте – все сожжено. Только после этого началось настоящее перемирие.