Пересилить страх. Детектив

– Ты, конечно, достал меня своей Леной, извини, но я тоже думаю о жизни, и ты в ней всегда будешь играть роль мудрой колокольни.

– Согласен…

– И я согласен…

Когда Аистову и Сергееву до демобилизации оставался один месяц, в подразделение вдруг вернулся Вортин. Специальные люди его допросили с пристрастием и отпустили. После чего Коля рассказал своим землякам, Гене и Виктору, что с ним произошло.

– Я тогда спрятался за выступ и посмотрел вниз. От этого у меня закружилась голова. На какое-то время потерял сознание. Потом оно вернулось, но я уже катился по крутому склону к подножию горы. Дальнейшие события не помню. Очнулся в каком-то кишлаке в доме пожилой афганки. Она мне оказала первую помощь, перебинтовала окровавленную голову. Память ко мне вернулась, когда я копал колодец и подземный ход для подвода воды к винограднику. За мной присматривали трое подростков с моим же автоматом. Я стал думать о побеге. В один из дней с помощью подземных переходов мне удалось выбраться на поверхность земли за километр от кишлака. Сориентировавшись, спустя некоторое время я добрался до своей базы.

На этот рассказ ребята отреагировали молчанием. Потом Витя спросил:

– Какие планы на будущее?

– Пройду медицинскую комиссию и домой в деревню под Витебск.

– Возможно, на гражданке увидимся. Наш дембель тоже уже не за горами. А мы с тобой из одних мест, – Сергеев отвернулся от возвращенца и посмотрел на Гену, – пойдём, друг, я тебя кое-чем вкусненьким угощу.

– Если это спиртное или травка, то зря стараешься. И тебе советую про эти вещи забыть. На гражданке мы должны во всём быть примером для молодёжи. Мы тут такое пережили, и если после этого станем алкашами и наркоманами, то грош нам цена.

– Я с этим уже почти завязал. У меня есть настоящая еда из офицерского меню.

– От этого не откажусь. Спасибо, друг. Твой поступок я никогда не забуду. И на гражданке мой дом для тебя всегда будет открыт.

– И мой для тебя.

Друзья повернулись спинами к земляку и зашагали по своим делам. Шагов через десять Виктор оглянулся на Колю, а потом тихо произнёс:

– Я знаю про Вортина страшную тайну.

Гена остановился.

– Коль начал, продолжай.

– Там, в горах, он не терял никакую память. Он тогда намотал на автомат портянку, поднял руки вверх и пошёл сдаваться «духам». Я это видел собственными глазами.

– Почему промолчал?

– Тебя тогда оставили старшим. И неизвестно, как бы факт дезертирства земляка отразился на нашей дальнейшей службе. А если быть до конца честным, то я просто был напуган и до крайности удивлён предательством Вортина.

– Мы были на боевом задании, операцию старались держать в тайне. Всё это могло трагически закончиться для нашего подразделения.

– Сейчас я тоже так думаю, а тогда в голову лезли совершенно другие мысли. На гражданке я найду предателя и заставлю его перед нашим сообществом покаяться.

– Без меня этого не делай. Мы вместе призовём подонка к ответу.

А потом был дембель и возвращение домой. Возвращения героев никто, кроме родителей, не заметил. Пришли ребята из армии, ну и пришли. Хотя за плечами этих ребят была кровавая война за интересы Родины со страданиями, болью, гибелью друзей и товарищей, с боязнью оказаться недостойными высокого звания советского солдата, с боязнью оказаться трусом, но и с ощущением того, что победили в себе страх и с честью выполнили поставленную перед ними задачу. Но верхи эту бойню старались побыстрее забыть, породив в душах воинов-интернационалистов такое ощущение, как «афганский синдром», который принёс «афганцам» впоследствии, возможно, больше страданий, чем сама эта война.

В свою деревню Аистов добрался под вечер, за неделю до Нового года. Родителям о дне демобилизации он не сообщил, чтобы раньше времени их не волновать.

На улице было уже темно. Гена тихо открыл калитку и сделал два шага к крыльцу, хрустнул снегом. В это время входная дверь дома открылась, и на пороге появилась мать воина. Женщина замахала руками и крикнула:

– Отец, быстрее выходи, Гена на улице, – Вера перекрестилась, – спасибо тебе, Господи, что вернул сына целым и невредимым. Не зря я сегодня целый день у окна просидела.

– Ты и вчера, и позавчера сидела, – высокий мужчина спустился с крыльца и обнял сына, – с возвращением. Мы сразу догадались, где ты служишь, и каждый день боялись, что к нам привезут тебя в цинковом гробу. Земля слухами полнится. И цинковый гроб мы видели в соседней деревне. И письма твои были, как под копирку.

– Меня такого не так просто было убить. Хотя всякое могло случиться. Ладно, пошли в дом. Буду теперь отогреваться. В чужих горах намёрзся.

– У нас и печка натоплена, и водочка припасена, – мать прижалась к сыну, – и городские угощения имеются.

– А сало есть? – Гена прошёл в дом и, почувствовав тепло от русской печки, потёр руки от удовольствия.

– А как же в деревне без сала? – отец солдата заглянул в чулан и спешно достал там из ящика толстую скибку, – вот, посмотри, какого мы поросёнка нынче откормили к твоему приходу.

– Ого, с мою ладонь, – парень покачал головой, – наверное, кабан килограммов на двести был.

– Точно, – мужчина вопросительно посмотрел на сына.

– Зови, отец, друзей и соседей. Сегодня гуляем всю ночь, а завтра начнём думать о гражданских делах, – воин-интернационалист снял с себя бушлат, тем самым явив удивлённым родителям три боевые награды на своей груди, – хочу сразу заметить, что я уже встретился с Леной. Завтра едем к ней в сваты. Свадьбу решили сыграть в начале февраля, после всех новогодних и церковных праздников.

– Теперь ты – хозяин, тебе и решать, – женщина, сияя от счастья, застелила стол белой скатертью.

Деревенский мужчина потрогал награды воина и, сдерживая слёзы, произнёс:

– Мы гордимся тобой, сынок, теперь и помирать не страшно.

– О смерти забудем, – Гена обнял родителей, – а кто с внуками нянчиться будет?

– Счастье-то какое к нам в дом пришло, – женщина снова перекрестилась и не стала сдерживать слёзы.

Потом, уже в ходе застолья, воин-интернационалист рассказал землякам о войне в чужой стране. Говорил он больше о своих товарищах-героях, о специфике боевых действий в горах, чем о себе. Рассказ простого солдата почти не отличался от выводов, которые после окончания войны в Афганистане сделал легендарный генерал Борис Громов – человек, прошедший всю Афганскую войну, командир знаменитой 40-й армии, руководитель вывода советских войск из Афганистана и создатель ветеранской организации «Боевое братство». Генерал в своих воспоминаниях и в многочисленных интервью говорил о тех, с кем пришлось воевать, и об условиях, с которыми приходилось сталкиваться в период боевых действий: «Это противник серьезный. Исторически афганцы воевали со всеми, кто пришел на их территорию. Это свободолюбивые, гордые, воинственные люди, которые насмерть дрались со всеми захватчиками. Англичане им две войны с треском проиграли. Мы наступили на те же грабли. Ведь сначала серьезных боевых действий против наших войск практически не было. Но самого факта присутствия чужой армии на своей земле афганцы вытерпеть не смогли. И – пошло-поехало.

А потом, года через два моей службы там, когда уже наладилась разведка, когда мы стали получать различные данные, стало понятно, что во главе всего сопротивления нам стоят американцы. Сегодня они сами об этом говорят открыто. Американцы готовили боевиков на территории Пакистана, финансировали их и были очень рады тому, что Советский Союз ввязался в войну в Афганистане…

…Ведение боевых действий в горах имеет свои особенности. Вскрыть систему огня и обороны очень трудно. Искусственно устроенные оборонительные сооружения противника сложно отличить от естественного рельефа местности. В таких условиях надо было разгромить противника с наименьшими потерями для себя. Изучив район боевых действий, оценив возможности наших войск, войск Республики Афганистан и противника, мы приняли решение пойти на хитрость. Одним из пунктов коллективно выработанного плана предусматривалось: высадив десант на перевал, вскрыть систему обороны, огнем артиллерии и ударами авиации нанести поражение врагу, подавить огневые точки тяжелого оружия и атакой мотострелковых частей и соединений завершить разгром.

Самолеты военно-транспортной авиации произвели выброску парашютистов в районе перевала Сатэкундав. На них мгновенно обрушился шквал огня. Заработали зенитные пулеметы, орудия. И в этот момент огневые позиции мятежников накрыл точный бомбоштурмовой удар афганской и советской авиации. Затем последовал артиллерийский налет. За считанные часы была уничтожена вся система огня мятежников. Мы же не потеряли ни одного человека, так как десант был ложный.

Теперь о проблемах, с которыми пришлось столкнуться в Афганистане. Главной из них считаю проблему подготовки личного состава к ведению войны, перестройки сознания людей с мирного на военный лад, их психологической подготовки. Анализируя наши афганские будни, тяжелые бои, постоянно думаю о том, как быстро, когда это необходимо, наши молодые воины, вчерашние учащиеся и студенты, рабочие и колхозники, и даже так называемые «металлисты» и рокеры, в ходе службы проходят подлинную школу патриотизма и интернационализма и осознают реальную необходимость ожесточенной борьбы с врагом. Большая заслуга в этом наших офицерских кадров, политработников, партийных и комсомольских организаций. Любовь к Родине, к своему народу, верность воинскому долгу всегда отличали советского воина. Так было и в годы интервенции, и в годы Великой Отечественной войны, так будет и впредь. Мне кажется, что проявление именно этих качеств является главным, определяющим итогом тех испытаний, которые выпали на долю наших военнослужащих, проходивших службу в Афганистане. Чтобы подтвердить это, я приведу пример геройского поведения солдат в бою. Расскажу о подвиге младшего сержанта В. Александрова и рядового А. Мельникова. За него они удостоены звания Героя Советского Союза.

7 января 1988 года по высоте 3234, где располагались позиции десантников под командованием гвардии старших лейтенантов С. Ткачева и В. Гагарина, мятежники открыли массированный огонь из реактивных установок и минометов. Обстрел продолжался 40 минут. Под его прикрытием, одетые в черную униформу, вооруженные группы душманов бросились в атаку, пытаясь обойти высоту с двух сторон. Первыми по врагу открыли огонь пулеметчики – гвардии рядовой А. Мельников и гвардии младший сержант В. Александров. Противник откатился назад. Вскоре началась вторая атака, попытка обхода высоты уже с трех направлений. И опять меткие очереди пулеметчиков отбросили мятежников. Спустя 1 час 10 мин. последовала третья, самая ожесточенная атака. Меняя позиции, воины-десантники в упор расстреливали душманов, вызывая огонь на себя. Когда была отбита третья атака и выдалась небольшая передышка, воины собрались в тесный круг и точно так же, как наши бойцы под Сталинградом, провели короткое собрание. Десантники дали клятву: высоту не сдавать, сражаться до последнего патрона. В этот день было отбито еще шесть атак врага. Вспоминая такие бои, невольно задумываешься, какая сила духа у наших ребят, какая сила воли и преданности военной присяге и боевому приказу!

Множество подвигов совершили наши воины в Афганистане. Порой ценой собственной жизни спасали своих товарищей.

В настоящее время много пишут, рассказывают об Афганистане. Эта тема как бы вышла из-за кулис недозволенности. Однако при чтении статей, просмотре передач становится обидно за наших воинов, и особенно за офицерский состав. Нередко проскальзывает мысль о бездарности и бездушии офицера-командира, узости его кругозора. Если и есть такие случаи, они единичны, и судить по ним обо всем офицерском корпусе нельзя. В адрес командования и политического отдела приходит множество писем от родителей солдат со словами глубокой благодарности за воспитание сыновей. Пишут о своих командирах и бывшие солдаты, просят отметить их в приказах, поощрить. Дружба между офицерами, прапорщиками, солдатами и сержантами, рожденная на афганской земле в сложной опасной обстановке, живет и после возвращения их на Родину. Организуются встречи. Ребята, воевавшие в Афганистане, приезжают друг к другу в гости и в гости к родителям погибших друзей. Так, многие матери, потеряв своих сыновей, приобрели новых в лице их товарищей по оружию. Чтобы не быть голословным, приведу пример преданности солдат командиру.

Израненный Саша Корявин своим телом закрыл от вражеской пули командира. Что побудило его совершить этот поступок, равный подвигу, кем для него был офицер? Думаю, Саша понимал, что в создавшейся обстановке без командира жертв будет больше, и лучше погибнуть одному, но спасти товарищей. Командир всегда примет верное решение, выполнит боевую задачу и убережёт людей. Эти и только эти чувства владели воином, решившим пожертвовать собой.

Афганистан – страна горная. Здесь нет железных дорог. Почти все необходимое для жизнеобеспечения и боевой деятельности войск доставляется автомобильным транспортом и лишь необходимая часть грузов – авиацией. Доставка производится лишь двумя путями: Термез – Кабул и Кушка – Кандагар. Решено было охранять маршруты так, чтобы не было потерь ни в технике, ни в людях, ни в доставляемых грузах. За десять лет проводки колонн накоплен большой опыт, который, я думаю, будет изучен, обобщен и учтен при подготовке военных специалистов. А вот несение службы на заставах, изучение системы подбора и подготовки людей заслуживает внимания и сейчас. Из всего ограниченного контингента советских войск в Афганистане 30—35 процентов личного состава охраняло коммуникации и режимные зоны, т. е. несло службу на сторожевых заставах. А кто, где и когда, в какой программе боевой подготовки предусматривал обучение этому делу? Задуматься только: батальоны, полки задействованы для ведения этих боевых действий. Полтора-два года люди несут службу на господствующих высотах. На значительном удалении друг от друга, можно сказать, в окружении врага. Какая же должна быть психологическая совместимость у этой группы людей из 7—12 человек, ведь, кроме оборудованного укрытия для отдыха, что строится своими силами из подручного материала, техники и вооружения, больше ничего нет?