Избранное. Том 1. Детективные повести

– Следующий вопрос. Шесть лет назад вы привлекались к административной ответственности за мелкое хулиганство. Расскажите, что тогда произошло? – следователь выжидающе уставился на жертву.

Александр Дмитриевич опять сделал замечание:

– Михаил Валерьевич, это к делу не относится.

– Я должен выяснить все факты, имеющие отношение к обвиняемому, в том числе и те, которые характеризуют его как человека. Итак, я слушаю, гражданин Никитин.

Парень наморщил лоб.

– Я тогда с ребятами в парке отмечал День танкиста. Сам я непьющий, но в тот день немного перебрал и поспорил с друзьями, что залезу на дерево и прокричу оттуда, что танковые войска лучшие в стране. Ребята проспорили, а меня за крики забрали в милицию и оштрафовали за нарушение общественного порядка.

– Ну что же, так и запишем в протоколе. Имеется ещё один вопрос. В вашей комнате во время обыска обнаружили рисунки, порочащие наше общество. Это вы их нарисовали?

Виктор хмыкнул.

– Да, это моё увлечение, но никого и ничто я не порочил. Да, там есть рисунки на злободневную тему. Например, как в очереди в винный отдел люди ползут по головам друг друга, чтобы купить вина. Но это действительность. Я теперь начал понимать вас, гражданин следователь: вы хотите из меня сделать монстра, способного совершить злодеяние, но вы ошибаетесь. Я никого не убивал, и тем более женщину.

Следователь дёрнул щекой.

– Позвольте здесь выводы делать мне, а ваша задача честно отвечать на вопросы, которых на сегодня у меня к вам больше нет. Можете пообщаться со своим адвокатом. У вас для этого есть время, но после того как прочитаете протокол допроса и его подпишите.

Когда следователь вышел, Александр Дмитриевич спросил:

– Как вы себя чувствуете, Виктор Фёдорович?

– Как может чувствовать себя человек, на шее которого всё сильнее затягивается удавка? Но я держусь, и вера в справедливость меня пока не покидает. Хотя я уверен, что каждый человек, даже находящийся на смертном одре, надеется ещё пожить. Так и я живу надеждой. А физически я себя чувствую хорошо, по утрам делаю зарядку.

– Это правильно. Я со своей стороны хочу сделать запросы на характеристики в те места, откуда можно ожидать положительные отзывы о вас.

Виктор печально улыбнулся.

– Характеристика – это субъективная оценка, зависящая от взглядов, принципов, настроения человека, который её даёт. И можно какое-то событие, произошедшее в моей жизни обернуть или во вред мне, или на пользу. Например, в школе я часто дрался за справедливость, но это можно подать как хулиганство. Или на заводе я добросовестно работал, но при этом высказывал кое-какие критические замечания в адрес руководства и уверен, что наш парторг расшибётся в лепёшку, но добьётся отрицательной для меня характеристики.

– Тем не менее, давайте подумаем, куда мы можем послать запросы.

– Думать не будем. Смело посылайте запрос в танковый полк, где я служил, и в родной колхоз, где рос на виду у всех земляков.

– Хорошо, так и сделаем. Надеюсь, ваши друзья тоже что-то предпринимают по поиску доказательств вашей невиновности. Потом мы все собранные документы приобщим к делу. Ну что же, на сегодня всё. Мне только остаётся пожелать вам присутствия духа.

– Человек ко всему привыкает, но я не теряю надежды, конечно, не исключая худший для себя вариант. Радует то, что в отношении меня не применяют физического насилия. Ведь я вину не признаю.

– Такое было раньше, а сейчас другие времена. Теперь за незаконное принуждение человека к признанию своей вины в совершении преступления могут возбудить уголовное дело. Вашего следователя Сушко я хорошо знаю, как неплохого парня. Но он убеждён, что в деле собраны все необходимые доказательства против вас, и поэтому утруждать себя какими-то дополнительными действиями он не будет.

После ухода адвоката, уже находясь в камере, Никитин подумал: Александр Дмитриевич хоть и хороший человек, но чем он может ему помочь по существу дела? Ну, соберёт положительные характеристики на него, на суде расскажет какой хороший этот парень Виктор, выдвинет другую версию преступления и, подводя итог, скажет, что его подзащитный невиновен, поскольку по-другому сказать не может из-за позиции подсудимого. И всё на этом. Остаётся только надеяться на то, что речь адвоката разжалобит судей, и они не вынесут расстрельный приговор.

Потом Никитин стал ходить по камере, напрягая мозг с целю найти хоть какие-то другие доказательства своей невиновности. Он вдруг вспомнил про парня убитой девушки. Может быть, он причастен к её смерти? Хотя, наверняка, следствие проверило эту версию и убедилось, что он здесь ни при чём. Но на всякий случай надо, чтобы Сергей поговорил с ним. А вдруг появиться какая-нибудь зацепка, имеющая отношение к делу?

От всех этих мыслей у Никитина голова шла кругом, поэтому он решил сегодня о плохом и о делах больше не думать, а предаться приятным воспоминаниям о Люде, об их встречах, наполненных любовью, нежностью. Виктор думал: теперь неважно, сколько будет светить ему солнце. Главное событие в его жизни произошло. Он познал взаимную любовь, а ведь многим этого не дано.

15

В четверг директор завода, где работал Никитин, пригласил к себе начальницу экономического отдела и поручил ей написать характеристику на своего подчинённого, обвиняемого в изнасиловании и убийстве девушки. Нина Николаевна оказалась в затруднительном положении. Но она сделала выбор в пользу Виктора. Через некоторое время Самсонова в своём кабинете написала: «Молодой специалист, Никитин Виктор Фёдорович, за два года работы в экономическом отделе завода зарекомендовал себя грамотным, добросовестным и ответственный работником, который пользовался уважением в трудовом коллективе. В быту Никитин скромен, отзывчив и равнодушен к спиртным напиткам, не забывал своих родителей, постоянно оказывал им помощь. В перспективе мог бы достойно занять место начальника отдела». Нина Николаевна поставила подпись и подумала: подписала себе приговор, зато совесть её будет чиста. Характеристику она занесла в приёмную, а через час её снова пригласил директор в свой кабинет. Когда она вошла в просторное помещение руководителя завода, там уже за длинным столом сидели все начальники отделов во главе с директором, который, не вставая, сказал:

– Итак, товарищи, начнём. Вы все ознакомились с творением Нины Николаевны, поэтому прошу высказаться на сей счёт.

Первым встал начальник сбыта и снабжения, он же парторг, Никудин Пётр Петрович, и возмущённо чуть ли не закричал:

– Товарищи, то, что написала Самсонова, просто безобразие. Мы что, Никитина к награде представляем? Прежде всего, не надо забывать его отношение к партии, его разного рода высказывания, недостойные советского человека. Меня поразило ваше утверждение, Нина Николаевна, – «скромность в быту». На это просто хочется сказать «Ха-ха». А как же его беспорядочный образ жизни, частые посещения ресторанов? Я сам там однажды видел его в компании сомнительных девиц.

Директор хмыкнул.

– Уважаемый Пётр Петрович, а вы, что там делали?

Никудин, покраснев, ответил:

– Я там… я просто зашёл поужинать.

– Ладно, продолжайте.

– Парню двадцать восемь лет, а ещё не женат. Это тоже о многом говорит. Как-то раз, зная способности Никитина, я попросил его сделать рисунки для стенгазеты о борьбе с пьянством. Но от того, что я потом в газете увидел, до сих пор в озноб кидает. Директор опять хмыкнул.

– Если у вас она сохранилась, принесите её прямо сейчас для просмотра.

Через минут пять Пётр Петрович принёс скрученную в трубочку газету и развернул её на столе. Перед взором начальников оказались несколько рисунков, под которыми были написаны уже всем известные выражения народа, такие как «В шесть утра поёт петух, в восемь Пугачёва. Магазин закрыт до двух, ключ – у Горбачёва». «На недельку до второго закопаем Горбачёва. Откапаем Брежнева – будем пить по-прежнему». «Спасибо партии родной и Горбачёву лично! Мой трезвый муж пришёл домой и влюбил отлично». Под одним рисунком подписи не было. Но на нём Никитин изобразил ужасающую очередь в винный магазин, а рядом с ней человека, похожего на Никулина, который грозил пальцем обезумевшим людям, что не надо им опускаться до состояния животных из-за дефицита вина.

Начальники отделов просмотрели газету внимательно и, еле сдерживая смех, сели на свои места. Директор пододвинул «шедевр» к себе и сказал:

– Из Никитина мог бы получиться хороший художник. Газету я эту оставлю себе на память. Итак, Пётр Петрович, ваша позиция ясна. Что на это скажет уважаемая всеми нами Нина Николаевна?

Самсонова бодро встала и сказала:

– Уважаемые товарищи! Я с Никитиным работаю уже два года и за это время хорошо его изучила, – Нина Николаевна заметила ей понятные улыбки на лицах своих коллег, но продолжила. – Я написала парню ту характеристику, которую он заслужил. И я уверена, что он не совершал преступления. Если моя характеристика вам не нравиться, то можете её написать сами.

Директор сказал:

– Давайте поступим так, чтобы действительно характеристика получилась объективной. Мы поручим Петру Петровичу её дополнить. Есть возражения? По вашему молчанию я понимаю так, что возражений нет. Тогда все свободны.

Нина Николаевна вернулась в свой кабинет и задумалась. Никитин ей нравился, и, быть может, она испытывала к нему более глубокие чувства. Но всё это в прошлом. Если он выйдет на свободу, их отношения не возобновятся. А на суде она обязательно выступит в его защиту.

16

В этот же день Сергей, добросовестно отдав долг своей работе на базе, в четыре часа дня приехал на рынок, где возле мясного павильона встретил Вовика, разгружающего свиные туши, и без прелюдий спросил:

– Как там наши дела?

– Была одна машина из другого областного центра. Но, похоже, к вашему делу не имеет отношения. Зато владелец автомобиля, который приехал на рынок с женой и дочерью, на мой вопрос «Есть ли у него друзья и знакомые, имеющие такие же „Москвичи“ красного цвета», ответил, что хватает, лично он знает двух владельцев. Один из них сам ездит, а вот у другого непутёвый сын где-то полгода назад забрал у отца машину, так на ней до сих пор колесит неизвестно где.

– Ты выяснил фамилию второго владельца?