Proxy-delirium

Все супружеские пары примерно одного возраста – около тридцати лет – Герман и Мария Леоновы, Степан и Анна Мерзляковы, Андрей и Валентина Сухоручковы. Все подавлены, все надеялись, что это чужие дети ждут нам, в холодильниках. Тревожные взгляды метались, останавливаясь то на Маршале, то на Стоянове.

В присутствии понятых Георгий опросил всех об обстоятельствах исчезновения детей, узнал о приметах.

– Да какие приметы, – сказал Герман Леонов упавшим голосом. – Обычный пацан.

– Рыжеволосый, – добавила Мария. – Невысокий.

Леонов вперил взгляд в стену и продолжил:

– Я после работы пришёл, Маша сказала, что Вася отправился к Антону на ночь, мы и не переживали, дети часто друг к другу ходят в гости и остаются до утра. И утром даже не подумал плохого, поехал на работу.

– Но их у нас не было, – ответил Степан Мерзляков. – Антон сказал, что будет у Васи ночевать. Утром я тоже ушёл на службу.

Андрей Сухоручков добавил, что сын Иван тоже говорил, что дети пойдут в гости к Антону.

– Они часто собирались и играли в игры компьютерные, то у нас, то у Германа… – он запнулся, – Анатольевича, то у Степана Егорьевича.

Особых примет у ребят не было, ни шрамов, ни каких-либо отметин, по которым можно узнать.

Наступил самый ответственный и страшный момент. Стоянов начал по очереди впускать в помещение морга и показывать тела, накрытые простынями. Первыми вошли Герман и Мария Леоновы. Патологоанатом не стал снимать всей простыни, чтобы не показывать, что сделал убийца с ребёнком. Женщина вскрикнула и стала оседать на пол, теряя сознание. Стоянов и муж подхватили её под локти, патологоанатом привычным движением вынул из кармана бутылек с нашатырём и быстро привёл женщину в чувство.

– Это он, – сказал Герман. – Наш сын.

Лицо его осунулось, зубы стиснуты.

Маршал вывел женщину в фойе и усадил на лавочку. Герман Леонов остановился рядом и молча смотрел в окно невидящими пустыми глазами.

Стоянов провёл в морг Мерзляковых, затем Сухоручковых. Они тоже опознали своих детей. Самое страшное произошло, натянутая пружина бытия лопнула. Все собрались в фойе, и капитан Зюков составил протоколы предъявления тел. В зале висела тяжёлая тишина, лишь всхлипывали женщины. Мужчины пытались держаться, но тоже были на грани срыва.

Опросы о том, были у них враги и кого могут подозревать, Георгий оставил на потом – людям надо дать прийти в себя. Завершив тяжёлую процедуру опознания, он отпустил нечастных.

Когда все ушли, Стоянов и Зюков вышли во двор и сели на скамеечке. Долгоиграющий дождь закончился, ярко светило солнце, и после могильного холода морга Георгий ощутил себя, как на другой планете.

– Гадская работа. Уволюсь, – сказал патологоанатом.

– Ты каждый раз так говоришь после опознания.

– Уволюсь, – отрезал судмедэксперт. – Грузчиком на рынке буду работать.

– А я не уволюсь, – ответил Маршал. – Уж точно до тех пор, пока не найду того, кто это сделал.

– Я бы его своими руками удушил, – процедил сквозь зубы Стоянов.

– Статья сто пять, умышленное причинение смерти другому человеку, – заметил Маршал. – Наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Оно тебе надо?

– Будешь? – Стоянов вынул из кармана початую чекушку водки.

– Я за рулём.

– А я выпью. Успокаивает.

Стоянов свинтил крышку и приложился к бутылке, сделал большой глоток. Закурили, пуская сизые клубы дыма в чистое синее небо.

– Дерьмо какое! – Маршал плюнул под ноги. – Дело ни на шаг пока не продвинулись. Кто это мог сделать, а, Игорь?

– Это делал не профи, – ответил судмедэксперт, пряча чекушку в карман. – В лучшем случая мясник с рынка. Очень, знаешь ли, неаккуратно. Резал не врач. Дилетант. Я ничего подобного не видел. Он сумасшедший, больной на всю голову!

– Да, в дурочку надо бы заглянуть, посоветоваться. Завтра с утра съезжу.

Под «дурочкой» Маршал подразумевал городской психдиспансер.

Распрощались, и Маршал поехал в отдел. По дороге попытался составить картину преступления, но пока ничего не было, кроме имён погибших да отпечатков пальцев, которые криминалисты обещали пробить в ближайшее время. Очень надеялся на дактилоскопическую экспертизу – не каждый раз преступники оставляют столь явные следы, нисколько не заботясь о конспирации. Это ещё раз навело на мысли, что преступник сумасшедший. Только псих может убить трёх детей и заляпать весь подвал кровавыми следами, да ещё и бросить на месте преступление орудие убийства.

4

В отделе Маршал встретился с Дроздом. Заварил кофе себе и оперативнику, и они сидели за столом, заваленным бумагами.

– Чем обрадуешь? – спросил Георгий.

– Алиби подтверждено, – Саша отпил глоток кофе, обжёгся и зашипел.

– Я так и думал, но нужно было проверить.

Дрозд подул в чашку с кофе, сунул туда палец на пробу, помешал ложечкой.

– Обычный мужик, хорошая семья. Сын на Сахалине служит в войсковой части, капитан. В гости к папе с мамой приехал с женой, внука показать. У меня никаких подозрений не вызвали.

Маршал закурил, хоть и ругали за это. Поднялся, открыл окно и стал дымить, стараясь, чтобы не попадало в кабинет.

– Значит, тема с сантехниками отпадает, и это случайно совпадение, – сказал он.

– Выходит, что так, – согласился Дроздов. – А могли бы подтянуть, и дело закрыто. Как иногда делается.

– Не наш это метод.

– Не наш, – согласился опер. – А ты чем порадуешь?

– Сложно это назвать радостью, – Маршал поморщился, от дыма, попавшего в глаз. – Установили имена детей. Родители опознали тела. Стоянов в очередной раз грозится уволиться.

Дроздова температура кофе всё ещё не устраивала, и старался остудить его разными способами.

– Он после каждого опознания грозится уйти. Вроде патологоанатом, а такой нежный.

Маршал выпустил изо рта колечко дыма под потолок, забыв, для чего открыл окно.

– С мёртвыми легче, эти ничего уже не чувствуют. А с живыми сложно… Одна женщина в обморок упала, увидев тело сына.

– Я бы тоже упал на её месте.