Время подонков: хроника луганской перестройки

Он закончил, и слово взял председательствующий. Как шепнула Хрыстя, – это известный украинский историк из Канады, который написал несколько учебников для Украины и по ним уже ведется преподавание в школах и институтах. Председатель-историк начал комментировать выступающих.

– Хочу поправить пана. Московия не отдала, а вернула Украине исторически принадлежащие ей области. Вспомним, что Центральная рада в революцию, объявила эти территории украинскими. А президентом рады был великий украинский историк – Михайло Грушевский. Он знал, кому принадлежат эти земли. И здесь не должно быть никаких споров. Но спор остается за другими территориями, которые в свое время отняла Московия от Украины. Это – Ростов и Кубань, черноземы Воронежа и Белгорода. Нам нельзя забывать, что этнические украинцы живут на Дальнем Востоке и Сибири. Это тоже территории освоенные украинцами. Пока вернуть эти земли в лоно Украины достаточно сложно, но мы их вернем, так же, как вернули батькивщине независимость. Мы – украинцы, народ терпеливый, дождемся конца Московии. Поможем ей рухнуть!

Эти слова профессора, вызвали бурные аплодисменты и крики-речевки, где часто звучало: «Слава Украине!» Семерчук, впервые попавший на такое сборище, с удивлением рассматривал присутствующих. Поражали их глаза – они казались красными в полутемном зале, горели огнем ненависти к какому-то врагу, хотя врага нигде не было видно. Наклоненные вперед головы готовы были уничтожить любого врага. Женщины, с раскрасневшимися от внутреннего гнева лицами и непроницаемыми от ненависти глазами, готовы были уничтожить не только врага, но и самого близкого для себя человека. Таких женщин, готовых влить яд в чашу любимого, описывали украинские писатели и писательницы. Настоящим украинкам есть с кого брать пример – они уже воспитаны в национальном духе – подлить бывшему любимому яда в вино. Кажется, как показалось Семерчуку, запах звериной мести ураганом метался в зале и зомбировал всех присутствующих. Роману даже стало страшно находиться в такой необузданной в своих звериных желаниях толпе. Но канадский историк был явно доволен реакцией зала, и толпа вдохновила его на дальнейшее выступление о роли украинства, но теперь уже в мировой среде. Выслушав аплодисменты и патриотическо-украинские лозунги, он продолжил:

– Вы имеете возле себя ненавистного, любому демократическому сердцу, соседа. Я имею в виду азиатско-туранскую Московию. Ее ненавидит весь мир. И отсюда вытекают наши ближайшие, не требующие отлагательств, задачи. Это воспитание национально-освидомленного борца за Украину. Я поясняю. Эта задача распадается в свою очередь на две взаимосвязанные задачи. Московию может уничтожить только русский человек. Вот таких русских на Украине, надо перевоспитать в украинском духе, чтобы они ненавидели свою русскость, а значит, и все русское. Вторая задача – воспитание украинского бойца. Их следует воспитывать не на знании и сомнении, их надо воспитывать на чувстве первородности украинца-укра над другими народами. Именно древние укры дали жизнь почти всем народам Европы, многим народам Азии, даже Африки. Бедным египтянам приходилось для строительства пирамид, таскать многотонные камни по плоскости. Им дали древние укры колесо! Вот на этих чувствах мифической силы и ума древних укров надо строить воспитательную работу с молодежью. Если хотите знать, то можно говорить, что сейчас на Украине идет естественный отбор. Останутся самые сильные и смелые, в душах которых живет украинский зверь. Если убить в человеке зверя, то он станет жертвой естественного отбора. Вот мы должны быть такими, со зверем в душе. А остальные, я первую очередь говорю кацапах, пусть станут жертвами естественного отбора. Вот для чего нам нужна вера в первородную силу украинства. Кто-то сравнивает нас с противоестественной верой фанатиков-сектантов – пусть будет так. Но они не хотят видеть, что мы не узкая туполобая горсточка людей, мы многомиллионный народ. Как я сказал, на нынешнее поколение не приходится надеяться, они сломлены советской властью. То поколение, которое мы воспитаем, лет через двадцать покажет свою первородную силу и как волна цунами, зальет всю Украину не только своими идеями, но и действиями, где не будет места тем, кто не верит в украинство!

Профессор из Канады закончил свою поправку, которая растянулась на довольно длительное время и была похожа больше на программный документ деятельности сегодняшних укров. И снова раздались бурные аплодисменты и крики: «Геть кацапив с Украины! З ними ляхив и жидив!», «Тысячелетней Украине – слава!», «Украйна не миф – а мировая реальность!», «Кровь – за кровь!» и уже надоевший – «Слава Украине!».

Потом выступали другие, и каждый считал своим долгом подчеркнуть, что украинцев следует воспитывать, во многих случаях, насильственными мерами.

Канадский профессор подвел итог:

– Как все убедились, а мнение, как я понимаю, однозначное без воспитания нового поколения Украине трудно будет выжить в объятиях Московии. Она – главный враг независимой Украины. Сейчас наша славная диаспора этноукраинцев направляет большие силы подготовку национально-освидомленной литературы. Уже подготовлены учебники истории для дошкольников, школьников, студентов институтов. По радио и телевидению будет идти пропаганда идей великой Украины. Мы добьемся своего – воспитаем бескомпромиссного борца за свободу Украины. Что касается Московии, то здесь идет политика объединения всех западных стран против России. И, лет через двадцать, придет такое время, когда весь мир отвернется от Московии, и она обессиленная падет к ногам Украины. Мы ее возьмем, как упавший перезревший плод. Осталось немного ждать – новое поколение установит тысячелетнюю Украину на все времена!

Профессор закончил, зал, немного поаплодировав, стал расходиться. Хрыстя скомандовала Роману:

– Иди за мной! Сейчас познакомишься ближе с настоящими украинцами. Там есть мои знакомые. Потом будет банкет.

Они направились к группе украинских канадцев, которые кучкой выходили из зала. Хрыстя, а за ней и Семерчук, подошли к ним. Хрыстя шла впереди, Роман немного отстал. Хрыстя стала тепло здороваться и целоваться с украинскими канадцами, и Роману пришлось остановиться поодаль. Он прислушивался, о чем говорит Хрыстя с земляками, но вначале не мог понять, а потом до него дошло, что украинские канадцы говорят между собой на английском языке. О чем говорят, он не мог разобрать. Знаний английского языка, приобретенных в институте, не хватало для понимания их речи, а говорить на иностранном языке, он вообще не мог. Его удивило – только что в зале они говорили на устаревшем украинском языке, а между собой общались на английском.

«Ну, и этнические украинцы, – подумал он, – они мыслят только на английском языке, а украинский им как второй – иностранный. А еще учат нас, как надо жить…» – уже с укоризной подумал он.

Хрыстя о чем-то говорила с гостями и на Романа не обращала внимания. Наконец, когда вся делегация направилась на выход, к автобусу, она повернулась к Роману.

– Знаешь, с банкетом ничего не получится. Банкет предстоит грандиозным, в этническом музее украинской архитектуры, с выступлениями народных коллективов и гости рассчитывают отмечать знакомство с украинской деревенской культурой до полуночи. Уже приготовлен ужин и горилка, и ее – очень много, чтобы гости слились душой со своей ненькой-Украиной, которую их предки покинули сто лет назад.

Роман даже был рад, что не попал на банкет. Музей деревенской культуры находится за Киевом. Он там был, и слушать национал-украинские лозунги на английском языке, ему не хотелось. Они с Хрыстей поймали такси и приехали на квартиру, которую снимал Семерчук. Уже дома, Роман спросил Хрыстю:

– Я слышал, что тебя собеседники называли Кристиной?

– Да. Это по-английски.

– А я могу называть тебя Кристиной?

– Можешь. Но только, когда мы одни и никого рядом нет. В присутствии других, я для тебя и для всех – Хрыстя. Так нас инструктировали в канадском украинском центре.

– Кристина, а почему вы между собой говорите по-английски, а не по-украински? – не унимался с расспросами Семерчук.

– Ну, это… – замялась с ответом Хрыстя, – все-таки мы ходим в английскую школу, все документы на английском, в общем – все по-английски. И мы привыкаем к повседневной речи. На английском языке нам легче говорить, чем на украинском. Мне тоже первое время преподавать было сложно по-украински, но вот прошел почти год, и я привыкла к этому языку. На каком бы языке мы не говорили, – мы остаемся – украинцами. И ты сегодня это слышал.

Они поужинали пельменями, купленными в магазине и уже включив телевизор, Роман решился спросить Хрыстю о более серьезном, что он сегодня услышал.

– Кристина, – раз она ему разрешила называть себя так, то он ее решил и называть по-канадски. И имя получалось приятнее, да и легче выговаривать. – Во все то, что сейчас мы слышали, ты веришь?

– Безусловно, – не задумываясь, ответила Хрыстя, – все будет так, как говорил профессор, а другие его поддерживали.

– А насчет зверя в душе? Это же страшно.

– Вас расслабил социализм. Капитализм заставит быть вас всех злее, чем вы есть на самом деле. Это неизбежно. Ты уже видишь, что рынок не любит шуток и слабые, без зверя в душе, останутся навсегда бедными, а может даже – нищими. А любая борьба за идею, требует подавления врага, здесь без зверя в душе, не обойтись.

Семерчук колебался – выложить ей убийственный аргумент, насчет зверя в душе или нет? Обида может быть большая, но решился. Он взял из книжного шкафа небольшую брошюру в мягком переплете и спросил:

– Ты знаешь, кто такой Геббельс?

– Нет. Знакомых с таким именем у меня нет, и никто не говорил мне о нем… – недоуменно ответила Хрыстя.

«Чему их там, в Канаде, учат? – возмущенно подумал Семерчук, – общий уровень их знаний намного отстает от наших, советских».

– А Гитлера знаешь?

– Да. В школе учили, что были два диктатора Гитлер и Сталин, которые развязали войну между собой. Так пришлось Америке и Канаде вмешаться в войну и свергнуть Гитлера…

«Ну и знания, – снова с неудовольствием подумал Семерчук, – но надо ей все-таки это объяснить».

– Геббельс был министром пропаганды у Гитлера. Теперь тебе понятно, кто он такой?

– Да. Там у Гитлера все были на букву «Г». Это учитель говорил в школе. Но фамилии не запомнила.

– Так вот, что написал Геббельс о бандеровцах и звере в себе. Только не перебивай…– И Семерчук стал медленно читать по-русски, так как брошюра была на русском языке, – «Бандеровцы – это умалишенные маньяки, другими словами, озверевший скот. Но именно такие нам нужны в данный период времени, чтобы уничтожить непокорных славян. А затем они сами должны быть уничтожены, так как зверям не место среди людей». – Он сделал паузу и спросил, – Кристина, ты все поняла по-русски?

Но взглянув на нее, он увидел окаменевшее лицо Хрысти. Такой он ее еще никогда не видел. Теперь Семерчук с испугом стал ждать реакции своей канадской подруги и дождался. Она, раздвинув змеиные, тонкие губы, медленно стала произносить:

– Это ты так мне отвечаешь на мою заботу о твоем настоящем просвещении, – она не стала почему-то говорить – национальное просвещение, выбрала что-то нейтральное, – из тебя хочется выбить коммунистический дух, которым ты пропитался за всю свою партийную жизнь. Дай книжку?!

Семерчук не ожидал от нее такой реакции и поэтому на некоторое время оцепенел под ее взглядом удава. Она взяла книгу, открыла титульный лист и снова медленно произнесла:

– Название – «Бандеровцы – палачи Украины». Эту гадость издали, видимо, коммунисты. Ты, где взял эту книжку!? – заорала она на него, отчего Роман испуганно сжался на диване. – Где?! – зловеще повторила Хрыстя.

Так с Семерчуком не разговаривали даже в обкоме партии, когда разбирали его недоработки. Надо было что-то отвечать и Семерчук промямлил:

– Бесплатно возле магазина раздавали…

– Кто?

– Не знаю.

Хрыстя неожиданно резким, практически без замаха руки, ударила его по лицу книжкой. Роман сразу же почувствовал, как силы оставили его. Такого не позволяла с ним ни одна женщина, хотя он заслуживал от них оплеухи. Он поднял обе руки, защищаясь от повторно удара, но его не последовало. А Хрыстя деловито смотрела на выходные данные книги и рассуждала:

– Завтра я отдам книжку в службу безопасности. Пусть найдут, кто издавал, кто заплатил за этот гнусный пасквиль. А ты, знай, что скоро Бандера будет национальным героем! И все ему будут поклоняться. Все! Понял?

Семерчук обреченно кивнул. Сопротивляться не было сил. А Хрыстя говорила:

– Я с тобой рву все отношения. Где мои вещи? Собери быстро их!

Роман понял, что она настроена серьезно. Ему не хотелось, чтобы она уходила. Тем более, он уже настроился на постельный вечер с Хрыстей. Семерчук вдруг спохватился и с искренностью, которую он в себе никогда не ощущал, прошептал:

– Не уходи… Я тебя умоляю. Я уже к тебе привык, – и после внутреннего колебания, добавил, – ты мне стала, как жена…