Птица

– Третьего не дано, – нашёлся, что ответить Митя, негромко и отчётливо.

– Меня уверили, что вас будет двое, – настойчиво навязывал разговор зоолог.

– Вам же давали вчера наставления, – проговорил Митя, не отпуская внимания от звука хлопающих крыльев.

Кого-то они потревожили.

– Я переспросил об этом два раза при инструктаже!

– Сказали,… возможно, – ответил грубо Митя. – И тише, не на базаре, в лесу.

Зоолог сконфузился, а бежать и докладывать кому-то, было уже поздновато. Он возмущался, но в мыслях. Морщил нос и сжимал свои тонкие губы, пожелав неучу скорых и разных проклятий, где-нибудь упасть, сгинуть в глубоком овраге с пауками или сыром подвале с пиявками. Прежде чем это произойдёт они, конечно, доберутся до цели, а там проводник уже будет не нужен. Что с ним случится, он хотел чихать, ему нежалко. Никто его не предупредил об изменениях в группе и если даже это так, шутка удалась. Плохая шутка.

Митя наслаждался воздухом и запахом хвои. Таким в городах не насладишься. Только из-за этого можно остаться, но условия не подходят. Молодость не вечна, как и ботинки на его ногах. Так себе обувь для похода, но делать нечего. До места, куда они идут километров семь, как-нибудь потерпит. Митя покосился на зоолога, на его тощие ноги и ему пришла в голову мысль пнуть по ним вот этим самыми ботинком. В щиколотку, наступить на пальцы и вдавить их в опавшие иголки. Крысиные глазки бегают, руки дрожат и что-то у него позвякивает. Раздражает причёской, всем своим видом. Волос на голове жиденький, редкий, впалые щёки.

– Нельзя, – тихо произнёс он, поправив на плече рюкзак.

– Что нельзя? – спросил зоолог, перестав морщить нос.

– Разговаривать громко и брякать, – ответил Митя.

«С таким дебилом надо быть внимательным, – подумал зоолог. – Район знает, проведёт коротким путём».

Проводник только для этого, вот пусть и выполняет поручение, а остальное ему знать не обязательно. И пусть сгинут все, кто заставил его взяться за это внушающее подозрение занятие.

Зоолог был незаметным сотрудником забытого института, даже подрабатывал столяром и дворником. К нему приносили флаконы с дрянью разного цвета, формы и вязкости под номерами. Перемешивая содержимое, он записывал в журнале, что происходит. Наблюдал за какой-то чёрной губкой неделями, которая размножалась и расползалась внутри флаконов. И откуда же ему знать, что это, собственно говоря, было. Подробностями он не интересовался, что говорили, делал и всё. Предложили заработать быстро и немало. Можно подумать, что других кандидатов не нашлось.

– С химией вы относительно знакомы? – спросил наниматель зоолога.

– Относительно да.

– Нас устроит ваша относительность, – проговорил наниматель.

Зоолог пропустил сказанное мимо ушей, подписывая договор, оформленный на двух листах. Многие бы пропустили, окажись в таком же финансовом затруднении.

Потом наговорили об ответственности и отправили знакомиться с остальными. Сколько он мог всего сделать! Писал директору института о проектах много раз, но ответ был один – бесперспективные направления. И вот он здесь, в захолустье, мало кому известном сибирском уголке.

– Часа за четыре доберёмся? – спросил зоолог Митю.

– Быстрее, – не расстроил его проводник.

– Уверен? – уточнял зоолог, заранее зная, что отведено два с половиной часа.

Митя почесал нос и что-то пробубнил.

– Доберёмся или нет? – недовольно проронил зоолог и неприветливо глянул на него, брякая ранцем.

Митя не ответив, свернул с тропы. Зоолог поморщившись, пошёл за ним.

«Знает больше того, чем кажется на самом деле», – подумал он.

Маленький объём информации, скрытый и необходимый. Иногда из-за таких ничтожных объёмов перестают существовать города, общества и страны. И что тут говорить о семье. Под плёнкой неизвестного, лежит пласт похожий на гору, айсберг. Ковырнешь, и брызнет лава перемен.

Мите хотелось рассуждать совсем не об этом и иначе, но сейчас в голову лезли именно эти мысли. Неделя до увольнения и такая кутерьма с учёными!

Оглянувшись, Митя секунд пять пристально смотрел на подопечного. На такого не надейся, и точно не договаривайся. Что-то пообещает, но не факт, что и сделает. Взгляд отталкивающий, а сам худой и горбатый. Какой-то он уж больно нервный. Да и задание это, коробило Митю. Простое, но не совсем понятное ему задание. Иногда что-нибудь заумное и непонятное получается как по маслу, а на пустячок угробишь день. Зачем ходить туда и сюда!

Месяцем ранее подстрелили олениху, и происходит такое всё чаще. Занимаются этим дельцы из ближних селений, но только вот с доказательством туго. Случилось это здесь, и Митя решил дополнительно осмотреть поляну. Замеченные браконьеры ускользнули, могли и потерять второпях что-нибудь из своих пожиток. Наткнёшься на какую-то вещь, а её владельца отыскать не проблема. До зимовья не очень далеко, так что задержаться, жестких регламентов не устанавливали. На возмущения зоолога слова найдутся.

Брякнул ранец.

«Осторожничать видно, не приучен, ведёт себя в лесу по-барски», – высказался про себя Митя, потеряв остаток терпения.

Подойти, подёргать за ранец и корректно попросить переложить вещи. Человек хитрый, у него на плоском лбу написано, не утаишь, и об этом он обязательно с ним потолкует. Доберутся до зимовья, там и выяснит что к чему.

Зоолог больше горбился, перебирая тощими ногами, запнулся и едва не упал, с трудом сохранив равновесие. Ранец прозвенел так, словно в нём одни ложки.

– Утомил со своим ранцем, отвлекаешь только! – не выдержал Митя.

Зоолог, поморщив нос, за чем-то ускорился.

– Сколько ещё повторять можно! – проговорил Митя и посмотрел на юг.

Параллельно тропе в глубине чащи, за ними следовала рысь. На горке валуны. В метрах шести по елям прыгали белки. Происходящая игра между ними, развеселила Митю. Развлекаются, пока у них есть возможность. Что-то есть в таких развлечениях особенное, дорогое для них и недосягаемое для прочих. Даже не объяснишь никому, почему же появляется волнующее тебя чувство, приятное. Между близкими людьми оно тоже появляется, такое незримое, непонятное и неопределённое. И Митя только коснулся этого в заповеднике. Какого-то самобытного ощущения жизни, её ритмов, ускользающих, словно птица из рук, когда хотелось схватить их и удержать.

Засмотревшись на белок, Митя не увидел, как зоолог поспешно ушёл, даже не уведомив, решив, что сможет дойти один без какого-то там егеря. Не услышал шагов браконьера.

От удара в голову он упал. Мелькнули сапоги, покрытый мхом камень.

– Всё-таки вернулись, – почти про себя произнёс Митя.

Поднимаясь, приложив правую ладонь к ноющему затылку, он повернул голову, чтобы посмотреть на человека, который это сделал. Приклад ружья доделал начатое.

Порыв ветра покачал шишки, ветки, поднял пыль и завихрениями прошёлся по очнувшемуся телу Мити. Он чихнул. Резкая боль отдалась в мозге незамедлительно.

– Грубо, – осматривая себя, произнёс Митя.

Плечо оказалось вывихнуто, затылок разбит. Он облизал губы, покряхтел.

– Чтоб вас, – высказался Митя.

Упираясь левой ногой о корни ели и хватаясь за кару, посопев минуту, он встал. В метрах трёх от него валялись сумка с рюкзаком.

– Рано расслабился, упустил! – пробормотал он и потёр лицо.

Голова звенела, кололо бок, рука ныла, самочувствие было такое, будто по нему проехала телега. Он пощупал ремень, нож пропал.

– Где? Где же, – тяжело дыша, проговаривал Митя, поискав его под ногами.