Лабиринты времени

–Ну, чего стоишь? Полетели!

–Я не умею.

Ну, конечно! Она же примитивная! И что это он!..

–Ну, тогда побежали, – истерично завопил Шар и молниеносно исчез.

Недоумённо посмотрев в его сторону, Йорка пожала плечами и продолжила идти, но через секунду остановилась и, вертя головой из стороны в сторону, закричала:

–Эй! Ты где? Не так быстро!

От неожиданно появившегося рядом Шара девушка вздрогнула, не понимая, как он так быстро вернулся и молча продолжила шагать, кося голубыми глазами на вяло раскачивающегося в воздухе попутчика, горестно бурчащего:

–Так мы до Кузькиной матери идти будем.

–Не знаю, как ты, но я – съязвила девушка, – вообще ни к какому Кузьке не собираюсь.

И, словно в отместку за её слова, Шар решил настолько отставать от Йорки, что она вынуждена была сама обратиться к нему:

–Ты что плетёшься, словно дед старый?

Но на её слова Шарик приближается почти вплотную к лицу девушки и ехидно заметил:

–А ты, я вижу, капризная. То быстро тебе, то медленно. Определись уже, а!– криком закончил он и завис над самой головой Йорки.

Прикрыв глаза ладонями, девушка подняла голову.

Высоко в небе, закрытые с земли верхушками деревьев, набухали тяжёлые пухлые тучи, готовые выплеснуть накопившуюся воду в любой момент.

–Кажется, дождь собирается, – грустно вздохнул шарик.

–И что же?-удивлась Йорка, – Боги прольют на землю свои слёзы, она пропитается живительной влагой и новые травы потянутся к солнцу.

«Э-эх, – подумал Шар,– боги… И когда же вы поумнеете?»

А в слух обречённо простонал:

–Промокнуть боюсь. Матрица сдохнет. Чего тут непонятного? Ах, ну да! Вы же того… первобытные…

-Тысячу лет назад наш народ правил богатыми землями к западу от великой степи…

Слова молодого каюма стальным ударом отозвались в ушах собравшихся у юрты таргар, гн сводящих с него глаз.

Скромно стоящий рядом с ним Асан, смиренно сложив руки на выпирающем животе, из-под лобья оглядывал свой коган.

«Мальчишка горделив и высокомерен. Что ж, пусть начнёт задуманное. А там… Либо ему свернут шею соплеменники, что маловероятно. Либо он сложит её в битвах. И тогда…»

Глаза Асана, давно мечтающего о большей, чем сейчас у него есть, власти, загорелись искрами огонька.

Действительно, из всех каюмов он был самым хитрым и мудрым, правящим уже более сорока лет. Ещё молодым мужчиной, возглавившим свой коган в те далёкие годы, мечтал он об объединении всех племён и единоличной власти над степью. Но не хватило ему тогда силы и смелости противостоять соседям. Не хватило ума и красноречия убедить соседние коганы. И так и остались властолюбивые мечты лишь мечтами.

–… я дам вам оружие и вы станете могучими воинами, такими, каких не видывал доселе мир, – продолжал Теймур.

«…Но этот мальчик…

Далеко пойдёт, если не обломать ему крылышки.

Интересно, что там на самом деле произошло с его отцом?»

–…каждый из вас станет господином на новых землях…

«Да, молодой, сильный, смелый, честолюбивый, жестокий…

Наверное, именно жестокости тогда и не хватило ему самому.

А этот…

Пройдёт по трупам и не остановится.

Что ж, доставим ему удовольствие выполнить всю чёрную работу, а там…»

–… и я спрашиваю вас, наследники великих предков, готовы ли вы пойти со мной? Вернуть утраченную власть и богатство?

Несмотря на пылкую речь, остававшийся пустым взгляд обвёл окружающую его толпу и остановился на одном мужчине, по виду самому бедном и обделённом, местном пастухе Исламбеке, сыне покойного Надима.

И он, этот ничтожно малый человек, впервые услышавший в словах воина надежду на лелеявшую его холодными ночами мечту о богатстве, уже видел себя, купающегося в роскоши и окружённом обнажёнными красавицами. Разве мог он отпустить эту мечту? Так нежно трепещущую в его ещё крепком кулаке?

–Да, – тихо сказал он, посмотрел по сторонам, гордо выпятил грудь, вспомнив, что он и есть потомок великой цивилизации и уверенно закричал:

–Да! Я готов идти за тобой!

–Да! Да, да!– раздалось со всех сторон многообразие мужских тембров, высоких и низких, уверенных и не очень, но враз объединённых единой целью и мечтой.

Деньги и власть.

Власть и деньги!

Что ещё может захватить человека сильнее?

Что может превратить его в покорного раба?

Только непомерная алчность и жажда быть выше, лучше, богаче других.

Асан, потрясённый таким быстрым решением его народа променять его на какого – то там молокососа, посулившего неизвестно что, посмотрел на молодого каюма.

Ни один мускул радости не дрожал на лице воина. Ни одна искра не зажглась в холодных глазах.

Абсолютно холодная, мертвенная пустота.