Так комиссия твёрдо решила,
Будешь спорить – в стрелецкий приказ!
А ещё объявить поспешила
О событьях прошедших указ.
Предлагалось – «и так тому быти» -
Без веления сверху простить
«Батогами конструктора бити,
И ущербы казне возместить».
Как с ущербом там было – не ясно,
Повезло, что остался живой.
Понимал мужичок, знать, прекрасно:
Поплатиться бы мог головой.
––
1731 год.
Когда ветер на трассе попутный,
То быстрее летит самолёт.
Из Рязани подъячий Крякутный
Собирается в первый полёт.
Удивлённо зеваки галдели:
Не взлетит! А взлетит – не догнать!
Шить поганый свой шар три недели,
Чтоб на нём себе шею сломать?
Он конструктор и он испытатель.
Что ж, осталось проверить расчёт.
Знал бы этот рязанский мечтатель,
Что в историю сразу войдёт!
«Полетел! Деревов уже выше!» -
Во весь голос звонарь заорал,
И с церковной некрашеной крыши
Вдруг свалился и… шею сломал.
А смельчак – ничего. Вот умора!
Собирал аппарат, чуть дыша.
Вывод верен: есть в небе опора.
Ликовала от счастья душа.
Но собрались летанья ревнивцы
И решили – мол, хватит дурить -
Из Рязани прогнать нечестивца.
И прогнали, а что ж тут мудрить.
Так и умер умелец в безвестности,
В жизни всюду и всеми гоним.
Не осталось могилы на местности,
Ну а слава досталась другим.
Так нередко бывает уж, право,
Как в игре той, где чёт иль не чёт:
После смерти приходит вдруг слава,
После смерти приходит почёт.
––
1761 год
Шли года и эпохи сменялись.
Небосвод всё сильнее манил.