Юмор нашей жизни

Юмор нашей жизни
Валерий Гудошников

Юмор человеческий присутствует всюду. Порой люди, сами не замечая, творят его: весёлый и драматический, горький и печальный. Кому-то он отравляет жизнь, а кому-то помогает жить. Добрый и хороший он приветствуется всюду. И если человек без чувства юмора ему труднее в этой жизни. Все фото и рисунки этой книги сделаны автором и взяты из личного архива.

Валерий Гудошников

Юмор нашей жизни

Первые часы нового года

Что там наблюдать? Туда никто не хочет, а оттуда никто не выйдет. Но… выходили.

Опять, ты, читатель, подумаешь, что я это выдумал. Как «Туалетные страсти», «Надоело летать», «Товарищ майор, вы арестованы», «Экипаж, в чём дело», «Жана умерла», «Приварили», «Добросался». И прочие. Уверяю, тебя, нет. Они не выдуманы. Ибо жизнь гораздо разнообразнее, чем мы о ней думаем. А уж юмора в ней иногда, порой трагикомического, хватает с избытком. Если его уметь видеть.

Это действительно произошло в первые часы Нового Года в славном граде дальневосточном Владивостоке. Уж не знаю, как там насчёт иных городов иных стран, но во Владивостоке – ещё раз говорю – это действительно произошло. С тремя обычными рядовыми российскими гражданами.

Но поскольку я не знаю их настоящих имён, мне позволительно будет их придумать. Да настоящие-то владельцы фамилий, будь они у меня, могли бы и в суд за клевету подать. Не было, мол, такого. И, хотя у меня есть неоспоримый факт их приключений, всё же, читатель, лучше я придумаю им другие фамилии. Нет, лучше вообще без фамилий.

––

Что, скажите, могут делать мужчины в расцвете лет в России целых 10 дней начала Нового Года, если им мужи государственные, называемые депутатами, подарили такие нигде в мире в дурном сне не виданные каникулы, и если страна уже всех давно догнала и даже перегнала по всем видам производства всех видов продукции? Поехать отдыхать за границу, скажете вы. И ошибётесь.

Они не поедут. Поедут, придумавшие каникулы, депутаты. Ну, а если уж не за границу, то, может, куда-то в России поедут? И если вы даже так скажете, то снова ошибётесь. Ибо мужи государственные с их космическими льготами и зарплатами придумали эти каникулы отнюдь не для народа, а прежде всего – и это не секрет – для самих себя любимых, чтобы на Канары слетать спокойно или во Франции или Швейцарии на лыжах покататься. Куршевель помните? А потом, летом в нехилый двухмесячный оплачиваемый отпуск ещё раз всё повторить.

А как же! Тяжела ведь работа, ни за что не отвечать. Это тебе не шахтёр или подводник, не лётчик или, даже, космонавт. У них вон и то отпуск меньше.

Даже у уборщицы думской есть ответственность.

Попробуй, не прийти она на работу пару дней. А депутат могёт – не может, простите, а именно могёт – и месяц не ходить. Говорят, и больше могёт. И ничего. Никто ему прогулов не напишет.

Ибо министры же! Нет, серьёзно! Оне себя к им приравняли. Ну, к министрам. Так министры, худо-бедно, за что-то – опять же худо-бедно – но отвечают. Как и уборщицы. А оне… эти самые… Нет, не продолжаю. Вы же поняли. Были случаи и по полгода. А зарплату платили.

Вон Митрофанов – ох, морда! – ох, как всех кинул-то красиво! – сколько там зарплат получил, в Европе живя! Где-то – паразит – в розыске теперь числится. Врагом оказался, гад! Сгинул… бесследно. И найти не могут. Это в наше-то время, когда только дай приказ – таракана в любой тьмутаракании за неделю найдут.

Однако, отвлеклись мы. Так вот о каникулах.

Чтобы народ сильно не возмущался, подарили такие каникулы заодно и народу. А, чего же не подарить, если не отвечаешь за это. Чувствуйте, мол, заботу нашу! Где ещё такое найдёте?

Вон те же японцы или американцы уже второго января идут вкалывать на работу с похмелья. Это ли не рабство? А вы похмеляться в бар идёте. Пока деньги на пиво есть. Ощущаете разницу? Только вот каникулы эти, в отличие от них – мужей думских, очень обременённых заботами непомерными, сделали для народа не оплачиваемыми.

Не отпуск, а каникулы. А где вы видели, чтобы каникулы оплачивались?

А то, что они – такие каникулы – не нужны зимой в морозы трескучие народу – не ваше дело. Вас никто не спрашивает. И уж если в морозные зимние дни в деревне работы мало, то в городе для основной массы населения её совсем нет. И замирают города российские.

Представляете, всей стране сразу вместе со школьниками и студентами почти полумесячный отпуск! Без содержания. Зарплаты за 10 дней начинающегося года – не будет. Зарплату за истекший месяц ушедшего года – не дали пока. И неизвестно, когда дадут. И что остаётся народу с такими мыслями? Правильно. Пить от безделья. И думать, а что в феврале получат и как расплатятся за поднятые с Нового Года тарифы?

Ибо на водку-то, худо-бедно, опять же, денег хватит, но никак не на поездку в Куршевель. Да какой, к чёрту, Куршевель, и в свои родные Сочи не хватит в один конец слетать на… один день.

Вот и пили три друга. Только не подумайте, что они вконец отпетые алкаши. Не так уж много таких в России. По крайней мере, не больше, чем в Европе.

Нет, они тысячами, как вон в Кёльне на Новый Год, не выходят на улицы безобразничать. И в мыслях не было. И начали-то они встречу Нового Года в кругу семьи, а не на центральной площади Владивостока. И, как все нормальные люди, в этом мире, открыли шампанское, пожевали салаты и традиционные русские пельмени. Но, скажите, разве дадут вам в кругу семьи выпить, как следует в эту радостную ночь?

Девяносто процентов мужчин скажут: конечно, нет. Даже девяносто пять. И вот, когда после застолья, все устроились смотреть давно осточертевших за много лет фанерных певиц и певцов типа Баскова, Долиной, безголосой Алсу, голосистого Киркорова и его кучу близких и не очень близких родственников и юмористов, мужчины трёх соседних квартир вышли на лестницу покурить.

– Нет, это не праздник! – вздохнул первый сосед. – Два бокала шипучки, да и то не полные. Один – за ушедший год, второй – за год новый. Ы-г-гр-р! – одна отрыжка!

– Да уж! – подтвердил другой. – У меня также.

Приучайся, говорит, к культуре пития. А вот в советское время, помню, дом ходуном ходил. Эх, молодость!..

– Так в чём дело? – сказал третий. – Вы же знаете, где я работаю. Запасся с заделом на каникулы. Нет проблем. Жена закусок на неделю наделала. А дома нет никого. Сейчас же модно Новый Год в деревне встречать. Баня, в прорубь нырянье, пельмени и прочее после бани. Водку нашу городскую брезгуют пить там. Свояк как-то говорил, что если бы это выпил Иван Грозный – и часа бы не прожил.

У них там давно своё, натуральное. С горбачёвских времён. Вот зять и увёз всех туда к сестре жены. А мне нельзя, я после бани отключиться могу. Потому и не поехал.

Два соседа понимающе переглянулись. Они знали, что сосед их много лет проработал в богоугодном заведении, а говоря проще, на ликёроводочном заводе, который никогда не знал – даже в лихие девяностые – никаких потрясений, типа кризисов и прочих катаклизмов, типа каких-то там банкротств. Невзирая на то, что ни малая часть продукции невероятным образом с завода испарялась.

И, вполне естественно, что испарения эти не могла предотвратить – как предотвратить испарения? – мощная охрана, как на проходной завода, так и по его периметру, стены которого больше походили на средневековую тюрьму с вышками по углам, чем на обычное предприятие, как ни странно, относящееся к пищевой промышленности. Хотя, оно, может, и верно. Питьевой-то промышленности ведь нет.

А вот что сосед подвержен редкой болезни – ортостатическим обморокам, связанным со сверхчувствительностью каротидного синуса, расположенного в сонной артерии, они не знали.

Короче, отбросив медицинскую казуистику, можно сказать: нельзя соседу большого перепада температур, нагрузок и резких движений головой. Может в обморок упасть неожиданно с потерей сознания, падением пульса и давления до анабиозного состояния. А может и не упасть. Именно это, говоря нормальным языком, отключиться, он и имел в виду.

И, хотя всего-то несколько раз за всю жизнь это с ним было, в баню он, как и предписали врачи, не ходил. И в знойные края не ездил. Соседи же подумали иначе. А чего же непонятного, если на таком предприятии работает. Там все не раз отключались до этих самых… ортостатических обмороков.

Сидели хорошо. Уже и по берлинскому времени Новый Год встретили и подбирались к Гринвичу, хотя фактически он ещё и до Москвы не дошёл, застряв где-то в Иркутске.

Но это было не столь и важно. Главное – Новый Год. Водяра у соседа хорошая, в пятилитровых баллонах и без ацетона, от которого потом голова трещит и который непонятно для чего добавляют. Знатоки говорят, в качестве консерванта. Чтобы меньше испарялось.

И вот за очередным тостом, сосед, уже приложив рюмку к губам, вдруг резко отдёрнул назад руку, словно в ней не сосуд с богоугодным напитком был, а змея гремучая. Вскрикнул сдавленно, рюмка упала на пол и разбилась, а вслед за ней повалился на пол и хозяин.

– Ё-ть!.. – ахнул первый сосед, отодвигая свою рюмку. – Что это с ним? Только что нормальный был. Да и выпили немного, – покосился на треть опустевший баллон. – И побледнел чего-то! Никак инфаркт?

– Или инсульт, – встал с колен второй сосед. – У него пульс нитевидный. Да он и не дышит, кажется. А руки ледяные. А ну-ка, звони!

Скорая прикатила на удивление быстро.

– Что с ним? – спросил врач, покосившись на баллон с прозрачной жидкостью. – Отравление? Стекломой пьёте?

– Нет-нет-нет! – дружно выкрикнули соседи. – Мы же живы. Что попало, не употребляем.

Между тем смерившая давление сестра, которой, вероятно, муж приносил много неприятностей, давно привыкшая к таким вещам, равнодушно сказала:

– Пульса практически уже нет, дыхания тоже. Да и холодеет уже. Он умирает. Пить меньше надо!

– Как это умирает? – удивлённо воскликнул второй сосед. – Да он только что живой был. И анекдоты рассказывал.

– Седуксен!– кивнул врач помощнице и сам взялся за стетоскоп. Оторвавшись, спросил: – Вы кто ему? Соседи? Понятно. Боюсь, что вашему другу нужно в морг. Вот это, – кивнул на баллон, – ему противопоказано. Носилки быстро! Пока ещё жив, но…

И ещё 10 минут назад не собиравшегося умирать соседа, взвыв сиреной и распугивая новогодних гуляк, увезла неотложка.