Смерть офицера

Странно смотрелась ее улыбка на испачканном тушью лице. Она не смеялась над ним и не боялась его. Наконец-то он полностью уверен в ее искренности.

– Ты должен быть доволен.

– Чем!?

– Отвел душу, тебе полегчало. Я могу встать и умыться?

– Да, ты свободна.

Она поднималась с двух попыток. Пошатываясь пошла в ванную. Не скрывала физической слабости. Хотела разжалобить?.. Нет прежней надменности, зато – внешняя подавленность. Что-то в ее психологии необратимо закрепилось. Независимость? Дальше не трудно представить. Судебная медэкспертиза, заключение врачей, вызов к следователю. Потом – суд и год исправительных работ. Не слишком ли много за маленькую компенсацию после каждодневной лжи и длительных душевных терзаний. Всем известно, миром управляет в основном мужское население и, как ни странно, себе в ущерб. В любом судебном заседании женщины имеют моральное превосходство. Или они правы? Одного молодого семьянина обвинили в семейном насилии, так он уверенно заявил: ему решать, как поступить с женой и ребенком. Невозможно понять природу его мышления – вопреки здравому смыслу. Надо признать, садистские наклонности являются естественным состоянием определенной группы людей, которых надо сторониться. Знать бы еще, как их распознать в потоке лжи и лицемерия.

– Ты меня проводишь?

Просьба оказалась настолько абсурдной, что сбила его с толку. Что она могла изобрести? Однако, при всех его подозрениях, он не почувствовал в ее просьбе скрытого подвоха. Одна простая фраза, а ее духовный уровень поднялся на недосягаемую высоту. Это какая же сила! Кажется, Витя начинает понимать женщин, забирающих из милиции собственные заявления о бытовом насилии. Они находят в конфликтах и свою провинность. Вроде бы как расквитались, и пора обиды свести к нулю. И чье же тогда моральное превосходство? Как и в любой войне, нет победителя – есть только потери и временное перемирие. Женская память цепкая штука – накапливает обиды, просчитывает разницу в потерях. Невыгодное сравнение, при отсутствии уважения, обернется местью, а предательство станет главным оружием уничтожения. Надо срочно расставаться, только Витя не понимает, почему бы сразу честно не признаться в остывших чувствах или неприязни. Надо красиво разойтись и тем самым сохранить дружеские отношения и возможность воспитывать общих детей. Да, надо самим воспитывать собственных детей, потому что только они могут являться истинной оценкой прожитой жизни. И все разговоры о коммерческом успехе или театральной славе – чушь собачья. Глупо превозносить дар природы, или одаренность, как личную заслугу. Еще глупей, когда какая-нибудь газета пытается выразить творческий потенциал и личное счастье в денежном эквиваленте. Поэтому множество личных драм у престарелых, знаменитых в прошлом, актеров и богачей. И очень может быть, таким незамысловатым способом высший разум, наконец-то, уравнивает людей – наказывает за высокомерие.

Она уже стоит у выхода в своем любимом светло-кремовом плаще с воротником-стойкой. Нижнюю, опухшую, часть лица прикрывает шелковый белый шарфик. Теперь уже нечего выяснять – точки расставлены, и Витя Кондаков не станет избегать заслуженного наказания за неудачный спектакль. Ничего он не доказал, но сам себя унизил. Теперь Ленка имеет моральное превосходство и, соответственно, преимущество в судебном разбирательстве. Конечно, ему безразлично мнение следователя, важнее не чувствовать себя ничтожеством в собственных глазах.

– Зачем провожать. Позвони – сами приедут.

– Мне надо в травмпункт. – Она тронула ладошкой шарфик, виновато улыбнулась. – Когда ты замахнулся, я приоткрыла рот, чтобы остановить тебя. Не ахти какой удар, но могла появиться трещина. Там подтвердишь, что в темноте я ушиблась о косяк двери. Ты же не хочешь навредить себе.

Он не верил своим ушам. Она, побитая им, обращается к нему за поддержкой ради его же самого. Конечно, она не догадывается, что на самом деле он избивал самого себя. Хотел таким образом заглушить душевную боль. И он поверил ей, так ему хотелось верить. Неужели она простила его, и что означает ее улыбка?

Ничего страшного не произошло, всего лишь ушиб мягких тканей. Достаточно оказалось компресса. Его совсем не смущает белая повязка на ее лице. Главное, видит внимательные доверчивые глаза и ту же загадочную улыбку. Улыбка сфинкса? Он не способен разгадать ее. К прежнему чувству привязанности прибавилось ощущение вины перед ней – как жертвой насилия. Его страдания уже не в счет. В отчаянии желал одного – ее требований, пусть самых несусветных, в них бы он увидел смысл собственной жизни. Пока они совсем не разъехались, надо успеть выстроить новые отношения. Он понимает вредоносность любых надуманных построений, поэтому дожидается ее предложений. Его сговорчивость будет как благодарность за давние чувства. Давние? Есть еще ребенок, которого невозможно поделить. При упоминании дочери он сразу теряет способность к здравому мышлению. Лена видит его смятение, трогательно улыбается и повторяет заученную фразу:

– Что ты, милый! Ничего не надо, не заслужила я.

Ее слова раздражают слух. Он всегда говорил, что ценные вещи и другие блага достаются за определенные заслуги. Теперь жил с ней в одной квартире, и она со скрытой иронией повторяла его любимые фразы. По сути, они оба мысленно переживали всю совместно прожитую жизнь. Нет места обидам и ненависти. Тогда что происходит и почему? Он подолгу рассматривает ее портрет, нарисованный пастелью. Раньше не придавал ему особого значения. Просто появилось вдохновение, и весь ее характер точно отразился в подстерегающем коварном взгляде и сурово поджатых губах. Интуитивно почувствовал ее психологию, но не подумал о последствиях.

– Ты не способна нести ответственность за собственные поступки и прощать ответную грубость. Могла бы не терзать, а подленько ударить ножом в спину. Видишь, я измучен.

– Ну, что ты, милый!

– Не знаю, как так вышло. И не верится. Я готов был тебе жизнь подарить, стоило тебе меня попросить. А теперь пропасть между нами. Как и почему – не могу понять.

– Вижу, ты и впрямь становишься поэтом. Но мое опухшее лицо не достойно поэтических строк, и я не смогу вызывать прежних чувств. Ты находишься под впечатлением собственной вины, не заметил, как принял жалость за глубокую привязанность.

– Неправда! – неистово вскричал он. – Не терзай меня самоунижением.

Возможно, она права, он обманывает себя. Перемены в его отношении к ней произошли независимо от его желания – на подсознательном уровне. Она, как истинная женщина, почувствовала его охлаждение. Охлаждение? Нет, он не может с ней согласиться. И он вновь пытается реалистически измерить глубину их чувств, чтобы только обрести почву под ногами. По сути, он сам виноват в нагромождении ненужных вопросов, нельзя было изолироваться в своем, сугубо материальном, мире. Он перестал заглядывать в глаза Ленке, стал воспринимать ее частью необходимой обстановки. Но как мог!? Приходит к выводу, что в современном, загаженном коррупцией, обществе уже никогда не будет искренних и любящих людей. До чего просто! Государству наплевать на духовное состояние общества, ему важней семья как экономическая составляющая этого самого общества. Придет время, и благосостояние страны будет рассматриваться в зависимости от рождаемости и численности населения. Самая что ни есть простая арифметика. Пора переходить от численности к поголовью. Любовь, привязанность и верность уже стали восприниматься ненужным балластом, усложняющим жизнь. Поэтому в политике самые близкие женщины нередко становятся расплатой за свободу и карьеру. И как в такой стране сохранить нежные чувства? Надо срочно спасаться! В их случае нельзя ошибаться, иначе они навсегда останутся в одиночестве и над пропастью. Ничего нет страшнее, чем быть чужим среди своих. И все – это чужие? Значит, надо строить и ценить светлые отношения – как единственный островок, сохраняющий веру в радостные перспективы. Он верит Ленке, их желания совпадают. Может, повлияла природа, выплеснувшая после затяжной зимы все многообразие своих соблазнов. Весна вступила в свои права, ярче светит солнце. Соответственно тому, как усложняются их взаимоотношения, его взгляд чаще устремляется в безоблачное небо.

Небо. Оно завораживает своей чистотой, пленяет и зовет. Только там видится решение всех личных проблем. Перед окном колеблются ветки черемухи. В пробуждающейся зелени отдельными пучками дрожат на ветру прошлогодние листья. Также трепещет его душа на жизненном перекрестке. Был период мобилизации физических и душевных сил, теперь – утрата ориентиров. Не стало таких человеческих ценностей как душевность и духовность. И как без них!? Человек превращается в примитивное животное, по древнему определению – на двух ногах и без перьев. Невозможно смириться с чудовищной деградацией, и вместе с тем Лена становится ему дороже, он не может и не имеет права ее потерять. Только бы она не допустила ошибки. Или уже ошиблась?

Ощущение опасности не покидает его. Страх нарастает и закрепляется в сознании из-за ее внимательного взгляда и улыбки сфинкса. Нет, она редко улыбается, просто сфинкс закрепился в мозгу. Он ничего не может поправить – от нее исходит скрытая угроза. Она как будто подстерегает его, дожидается оплошности.

– Тебе, наверное, хочется?

– Счастья тебе и дочери.

– Не обманывайся. Иди ко мне, если я не противная.

Ленка взяла отпуск за свой счет, все дни лежит в постели. Должно быть, усыпляет его бдительность. И он предусмотрительно сохраняет дистанцию, не заглядывает в ее глаза. Боится опять увидеть пропасть? Не хочет растерять остатки уверенности в ее порядочности и собственных силах. Иногда говорят о возможностях начинать жизнь с чистого листа, но ему даже в голову не приходит ставить жирную точку в уже начатом жизненном процессе. Если не получилось продолжить, то вообще нет смысла жить. Додумался, однако! Раньше сам удивлялся малодушию отдельных самоубийц, поставивших себя в зависимость от внешних обстоятельств. Их понять можно, как и всякую убогость человеческого мышления, ограниченного до самого себя. Она как будто слышит его мысли, проявляет настойчивость. Или откровенно глумится над его состоянием.

– Ты по правде не хочешь?

– Да, всегда хотел… раньше! – взорвался он рыдающим голосом.

– Так возьми меня. Если, конечно, я не противная.

Невозможно обмануть себя. Нет желания быть просто скотом, осталась жалость – к ней, себе и всем обманутым людям. Пришла мысль, что все живое страдает, подпитываясь иной раз маленькими подачками судьбы. Так влачит существование все цивилизованное человечество. Даже богачи выглядят жалкими, потому что материальные ценности не могут заменить духовных радостей и душевной теплоты. Но вряд ли приглашение Лены можно назвать праздничным подарком. Он увидел опасность с ее стороны. И все-таки решился – расстегнул халатик, снял лифчик, черные ажурные трусики, и… Да, его поглотила страсть. Ее тело испускало волнующие импульсы, под их влияние он попал. Не оставалось даже самого укромного уголка, которого не коснулись бы его пересохшие губы.

В какое-то мгновение его взгляд остановился на ее открытых глазах. И – все пропало. Холодная зимняя ночь смотрела на него. Суровая и беспощадная. Нет зимнего праздника, не падают крупные хлопья снега. Холодный темный мрак. Его усилия оказались напрасными. Она изучала его, хотела разочароваться в нем и… окончательно отторгнуть. Стремилась вызвать в себе отвращение к его физиологии с ее сексуальными потребностями. Ее существо прощалось с телесными радостями, связанными с ним. Для чего?

– Не думай обо мне… Ну, давай же!

– Я так не могу.

– Как хочешь.

Она надела трусики и отвернулась к стенке, а он ушел на кухню. Взял из пачки на холодильнике сигарету, долго ее разминал. Как он не сопротивлялся, жизнь менялась бесповоротно. Уже полгода теряла былую привлекательность, а значит – смысл. Их обоих окружала зима, суровая и беспощадная. Вернулся в комнату, присел на краешек постели.

– Я должен уйти.

– Тебе решать.

– Так будет лучше. Пока!?

– Как хочешь.

– Ты не будешь обижаться?

– Зачем, если ты решил.

И он ушел. С дьявольским желанием что-нибудь разрушить. По пути в мастерскую купил две бутылки водки и скромный набор дешевых продуктов. Невозможно обрести себя в новом качестве, но забыться – в его силах. А что забывать? Ленка хотела унизить его, морально уничтожить. Если бы он воспользовался ее бездушным телом, она бы праздновала победу. Еще бы! Убедилась в его ничтожности. Или нет? Не может появиться радости при мысли о совместно прожитой жизни с безмозглым животным. Она дорожит их прошлой близостью. Да, ценит! Хотела возненавидеть и безболезненно разойтись. Зря надеялась. Он никогда не станет уподобляться грязным ублюдкам, насилующим детей и слабых женщин. Тогда и вовсе не понять, зачем приложено столько усилий для самоуничтожения. По сути, все их поступки иначе как суицидом назвать не получается. Так вот, последовательно, созрела нехорошая мысль, и никак не удается от нее избавиться. Надо срочно отвлечься, главное – не буксовать у опасной черты.

Витя подошел к окну с открывающейся панорамой городских новостроек. Множество семей планирует обрести там радость. И будут заниматься уничтожением самих себя? Где-то есть грань между жизнеутверждающим воспроизводством и губительной страстью. А перед глазами живая иллюстрация естественных законов, достойных подражания. Напротив окна, высоко к небу, протянулись причудливо изогнутые стволы деревьев, уже несколько дней в их ветвях гнездятся две сороки. Витя неделю наблюдал за их непрерывными хлопотами по сооружению собственного жилища. Добычей строительного материала занимался самец, а его подружка аккуратно выкладывала прочные стенки. Их усердию можно было позавидовать. И сейчас самец далеко не улетел, уселся на ближайшую ветку. Изучает окрестности двора. А что представляют собой современные мужчины?.. В сравнении с дикой природой человечество заметно обеднело по силе привязанности, ослабли родственные инстинкты.

Масштабное жилищное строительство и наблюдения за птицами не добавили оптимизма. Он выброшен из жизненного, такого прекрасного по эмоциям, процесса, но обязан спасти Ленку – сохранить привлекательную во всех отношениях женщину и достойную маму единственной дочери. Но от чего спасать!? От нее самой? Мысли о ее спасении становятся все более навязчивыми. Витя обязательно должен быть рядом – постоянно наблюдать за ней и вовремя приходить на помощь. Тут и голову не надо ломать, простейший способ приблизиться к ней – это залить душевные неприятности водкой. Так что к девяти вечера он почти достиг цели. На чертежной доске полная разруха из смеси карандашей, ломтиков колбасы и кусков черного хлеба. Ладно, догадался убрать от греха подальше настольные книги и чертежи. Откинулся на спинку скрипучего дивана и пытался вобрать в себя все звуки, доносимые из окружающего мира. Шум морского прибоя, шелест весенней листвы и нескончаемый щебет птиц. Или ему все казалось? С любопытством осматривался и дивился открытиям. В поле его зрения попадали вещи и предметы, которых у него никогда не было.

Возможно, именно страстное желание выйти за пределы гнетущей действительности материализовалось в фантастических видениях. Уже нет проектной мастерской, его окружают корабельные атрибуты, свойственные капитанской каюте какого-нибудь древнего парусника. Карты, чертежные инструменты и приборы для морской навигации не оставляют сомнений в принадлежности Виктора к плеяде великих мореходов. Ему и его сплоченной команде только что удалось противостоять сильному шторму. Им не раз приходилось переносить физические трудности и лишения, но никакая морская стихия не заставит смельчаков отказаться от поисков святой земли. Даже утрата величайших достижений цивилизации и большая вероятность погибнуть в морской пучине ничего не стоят в сравнении с реализованной мечтой об острове народного единства и всеобщего благоденствия. В сумраке на него зловеще смотрят маски известных политиков, искусно выполненные из папье-маше. Лоснящиеся от краски лица искажены в недовольных гримасах, и кажется, не мачта скрипит, а звуки доносятся со старых грампластинок с записями параноических лозунгов и лживых обещаний. На полках встроенного шкафа выстроились разноцветные керамические фигурки флибустьеров, удачно маскируясь под корешки книг. Тут же одиноко журчит декоративный фонтанчик. Впрочем, Витя забыл о его существовании, в его сознании отражаются звуки корабельной склянки и характерный плеск воды. Вот оно тоскливое ощущение потерянности – среди бескрайних волн и вдали от берегов. Но почему!?

Он открывает глаза, а в гуще нарушенной сервировки опрокинутая бутылка. В маленькой лужице на столе островком замерла корочка хлеба. Как произошло и что на него нашло? Не мог сосредоточиться на причинах развала семьи. Семья? Пожалуй, сильно сказано. Жалкая пародия на современное общество с его единством и согласием. Нет четкости в понимании происходящего, всюду анархия и борьба за власть. Может, специально все придумано? Есть темные силы, заинтересованные в развале страны, в том числе и отдельной семьи. Им не в радость всеобщее благополучие. Нищета и грызня за сахарную косточку с барского стола – вот что делает власть всесильной. Сунулся к телефону, кое-как набрал номер. В ответ – короткие гудки. В течение часа напрасно терзал аппарат. Наконец, удача. Он даже растерялся от неожиданности, не мог собраться с мыслями, взглядом шарил по книжным полкам в поисках какой-нибудь подсказки.

– Алло-о! – Голос бархатный и певучий, ничего общего с теми интонациями, какими сыт по горло. – Эй, кто звонит!? – уже требовательно спрашивает она.

Он взял себя в руки, быстро сунул в рот теннисный шарик.

– Здравствуй, – прошамкал Витя, пуская тягучие слюни.