Из плена тьмы. Если ты долго смотришь в бездну, то тьма поглощает тебя

– Не обращай внимания. Это твой ангел-хранитель!

– А почему до этого я его не чувствовала? И почему он мне не помогал?

– Ему нельзя тебе помогать. Вибрации бубна позволили раскрыть его..

– И зачем он тогда рядом?

– Правила здесь такие, чтобы ангелы-хранители не скрашивали ваше одиночество. И не помогали справляться с возникшими проблемами на вашем пути. Я думаю, что вы должны это знать.

– Понятно, что совсем непонятно.

– Смотри в огонь! – шаман приложил палец к губам, чтобы я не задавала много вопросов, на которые он не стал бы отвечать.

Я посмотрела в пламя костра. Огоньки переплетались друг с другом, отталкивались друг от друга, обнимались и исчезали, чтобы тут же появиться. Это был странный танец, он завораживал и не отпускал взгляд. Шаман поднялся. Раскинул в стороны руки, тряхнул бубном и гортанным голосом прокричал что-то на непонятном языке. Потом повернулся вбок и повторил то ли заклинание, то ли просьбу. Резкий звон бубна, монотонное пение начали завораживать и втягивать в странный танец.

– Заслышав бубен, заслышав бубен,
Запляшут духи у огня
И лгать мне будут, и лгать мне будут,
Что живой буду я всегда, —

заменила я слова песни.

Удары бубна были четкими, резкими, сильными, заполоняя собой все пространство вокруг. Словно в мире не осталось ничего, кроме настойчивого голоса и звука бубна, и глубокого провала, затягивавшего все сильнее и сильнее. Шаман то поднимал бубен к небу, словно призывая добрых духов, то опускал к земле, прося не гневаться злых. Словно неведомые силы заставили его закружиться в ритуальном танце, убыстряя вращение, чтобы отворить двери в бездну, позволив могущественному духу преодолеть границы чужой реальности. Я зачарованно следила за древним танцем, и хлопала в ладоши в такт бубну. При каждом его движении все металлические предметы костюма сильно гремели, создавая непрерывный шум.

А бубен желтый и рябой
Плыть будет, как луна в тумане,
И сердце, полное тобой,
И сердце, полное тобой,
Хоть ненадолго, он обманет, —

в голове в такт бубну лилась песня, в исполнении Аллы Пугачевой.

Звуки бубна были слышны с разных сторон, то удаляясь, то приближаясь, и было такое чувство, что они были где-то внутри моей головы. Рядом со мной что-то летало. Я слышала то писки, то хлопанье, то совиный хохот и другие непонятные шумы, появляющиеся сразу с разных сторон и сливающиеся в какую-то какофонию. Иногда мне казалось, что шаман летает, подхваченный неведомой силой.

Гулкое эхо поет в небесах,
Племя танцует под бубны в лесах.
Вторя ночным завываниям выпи,
Старый шаман заклинаньями сыплет.

Я видела, как лицо шамана искажалось, казалось, оно ежесекундно меняло маски, одна сменялась другой. Лицо шамана приобретало зловещий вид, красное пламя выплеснулось из его глаз. Вокруг все вибрировало в такт ударам в бубен и пению шамана, это отзывалось во всем теле, словно земля качалась подо мной. Голова раскалывалась от внутренней пульсации.

Разрывается в экстазе бубен,
Истерзана душа танцора.
Путь туда, где правят духи, труден,
Охватить его не хватает взора.

Я в трансе подошла к костру и смотрела на шамана, который бил в бубен. Все мое внимание было направлено на бубен. Шаман остановился и взглянул на меня, пронзая своими черными глазами. Они смотрели прямо вглубь души, поднимая на поверхность знания и мудрость моих предков. Обиды, боль, все самое плохое, что было в моей жизни, все, что хотелось выкинуть, забыть, не вспоминать. Вся неустроенность и глупость, то, чего никогда не хотелось бы повторить. Все это увидел шаман, и мне стало не по себе. Все это я глубоко скрывала в себе. Шаман дотронулся до моей груди, и оттуда вверх устремилась нить. Она не была черной, а просто все цвета были тусклыми. Придя в себя, я ощутила легкость, радость, мне хотелось петь и кружиться в танце. И я запела, чем была несказанно удивлена. Я никогда не пела, да и медведь на ухо наступил. Голос мой был чистым, звонким и каким-то волшебным. Моя песня поднималась в космос, и ударившись о звезды, рассыпалась миллиардами бриллиантов. Я не верила сама себе, но это было именно так. Внутри у меня стало светло и легко. Зазвучал бубен, и голос шамана вплетался в мою песню и звук бубна.

Зыбкой реальности порвана нить,
Только луна продолжает светить…
Нет ничего, лишь слышатся звуки,
Пенье шамана, да бубнов постуки…

Шаман поднял руки и начал раскачиваться на носочках, ударяя в бубен колотушкой. Звуки становились все более ритмичными. Он подтанцовывал рядом со мной, постукивая в ритм моему голосу. Пританцовывая на месте, он подпевал непонятные мне слова заклинаний или молитвы. Движения его были то резче, то более плавными. Он наклонял голову к земле, как будто что-то разглядывая, потом резко вскидывал ее вверх, и замирал на мгновение, как орел в небе.

Он рвал руками сотни измерений,
Криком скорбным разгонял туман.
Не падал от ветра на колени,
Свой путь единственный искал шаман.

Бубен запел совсем часто, ритм его слился в один неподражаемый звук. Мой голос как тысячи бриллиантов зазвенел в воздухе. Они мерцали, разгорались и сверкали нежным светом, и мне хотелось прикоснуться губами и пить. Слившись с миром, ощутив силу собравшихся духов, запел шаман без слов, вплетая свой голос в мою мелодию. Его голос, сливаясь с рокотом бубна, завораживал, втягивая в танец меня, заставляя открыть Вселенной свою душу. Я зачарованно смотрела за его странным танцем, где я кружилась рядом с ним как балерина, подпрыгивая и делая «па». Танец увлекал, бубен словно жил своей жизнью. Земля, Ветер, Вода и Небо закружились в танце с нами, и я была счастлива в эти мгновения. Шаман живет в удивительном мире, где возможно все, и все человеческие страхи остаются здесь. Когда последний звук бубна смолк, шаман сел на свое место. Он не шевелился и, казалось, не дышал, я не посмела потревожить. Затем плавным движением правой руки он велел мне садиться.

– Ну и какие сейчас стихи тебя теребят?

– В изменчивом свете костра пляшут странные тени
И слышится шепот невнятный в сгустившейся тьме,
Рождая в сознании образы чудных видений,
Струится туман средь стволов и течет по земле.
…В причудливом танце шамана великая сила,
А в рокоте бубна грозы отголоски слышны.
И Ночь, колдуну подпевая, волчицей завыла,
Взирая на мир свысока зорким оком луны.
…К могучим богам обращает шаман свое Слово,
Закрыты глаза, но все видит он лучше, чем днем.
В свой бубен ритмично ударит он снова и снова
И в бешеной пляске на миг вдруг сольется с огнем.

– Прекрасно.

Чувствуя чей-то взгляд, я взглянула наверх и увидела красные и желтые линии заката. Это было похоже на расслоившийся крем, опрокинутый на небо. А в нем – глаза! Я вздрогнула и быстро прикрыла веки. Но, любопытство перевесило, и я снова подняла свой взгляд вверх. Красное свечение заката словно бы усилилось, и словно бы стали ярче желтые нити, вплетенные в него. Но, глаз уже не увидела. И что было для меня странно в этот момент, то, что я видела закат. Откуда? И сколько времени я находилась здесь? Может, два или три часа, а может, и десять или вечность. Если кто и знал, то точно не я.

– Рокочет бубен. Дух шамана
Умчался вихрем в мир иной.
Душа раскрыта, словно рана,
Сменяет темень свет дневной.
Там, где-то на небесных тропах
Витают тени Высших Сил,
И души странствуют усопших,
Кто на Земле уже прожил.
Шамана дух в небесных сферах
Земли грядущее прозрит.
Древна, как мир, в шаманов вера.
Рокочет бубен. Разум спит.

– Вам странно будет это слышать, но, я просто не смогла понять того, о чем вы пели только что.

– О душе!