Третий не лишний

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ничего. Хорошее добро и на помойке люди найдут. (Смеётся.) Вот кому-то счастье привалит! А, мать?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да ну, тебя, Коля! Всё хихоньки, да хахоньки! Ничего святого!

Пока Николай Макарович моет руки, Екатерина Романовна стелет новую скатерть.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Скатерть, зачем новую достала? На клеёнке бы поел.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. А чего не на скатерти? Ведь всё приятнее на ней есть.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Так стирать потом.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Постираю. Ты, главное, кушай. Устал, дров-то сколько перекидал.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Наверное, скатерти тоже на помойку готовятся? А?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Вот, что за язык?! Тьфу, на тебя! (Испугавшись.) Ой, прости, Коленька! Брякнула, не подумавши!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Бывает!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Это что ты сейчас имел в виду? Что я, часто не подумавши говорю?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Да не чего я не имел в виду! Вас баб сразу не поймёшь, когда вы думайте, когда говорите!

Екатерина Романовна удивлённо смотрит на мужа.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Катя! Кормить будешь?

Екатерина Романовна наливает в тарелку суп, и аккуратно, с полупоклоном, как дорогому гостю, ставит её перед мужем.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА (ласково). Кушай на здоровье, Коленька. Приятного аппетита!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Спасибо, Катя.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. А вот салатик с грибами, как ты любишь. Кушай.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Салатик это хорошо! Так я помню, ты маслята оставила для родственников, говорила, чтобы на стол было, что поставить, когда они приедут. Чего вдруг свой НЗ истратила?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Для родственников! Вот вспомнил! Ты у меня самый первый родственник и есть!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Так ведь для людей оставляли….

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. А мы не люди, что ли? Мы не можем по-человечески поужинать?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Можем.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Вот сиди и ешь.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Про помойку уж и не спрашиваю… Всё! Молчу, молчу!

Екатерина Романовна села и стала смотреть, как муж ест.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. А ты чего себе не наливаешь супу?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Приятно смотреть, как ты ешь. Прямо как бог!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ну, ну. Скажешь тоже – как бог!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Ой, как же я забыла-то, Коленька.

Вскакивает, достает бутылку водки, наливает рюмку, ставит перед мужем.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Катя, что случилось-то?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да ничего не случилось.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. А вот рюмка?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. А что рюмка? Муж наработался, устал, могу я ему рюмочку поднести.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Можешь. Да только раньше что-то не подносила.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Времена меняются, и я меняюсь.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Катя, может, правда, что случилось?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да ешь ты, горе моё! (Спохватившись, говорит ласковым голосом.) Кушай, Коленька, кушай. Что у нас может случиться, всё одно и то же, как всегда. Кушай суп, салатик. У меня и курочка запечённая есть в духовке.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Курочка? Праздник, может сегодня какой, а я не знаю?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Ну, какой праздник, Коля? Был бы праздник, я бы сказала. А ты выпей с устатку, что рюмка-то на столе отдыхает?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Что-то не хочется, уже наелся. Спасибо. Пойду, отдохну.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. А курочку-то, курочку, забыл попробовать?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Попозже, Катя.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Так у меня компот из сухофруктов есть ещё. Может, попьёшь?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ещё и компот? Что за почести такие? Правда, ничего не случилось?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Правда, ничего.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ладно, сосну часок.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Поспи. Дай-ка я тебе подушечку собью. Новое одеяло достану.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Катя!