Песчаная буря

Песчаная буря
Валентина Крылова

Эфран, молодой отшельник, рано потерявший своих родных, имеет дар видеть будущее, которое является ему через сны. Благодаря этому дару он неоднократно спасал людей от надвигающихся бед, от того в народе его прозвали пророком. Но однажды во сне к нему приходит слишком страшное и суровое предзнаменование, настолько ужасное, что люди отказываются верить в него. Ведь не может их родной город со всеми его жителями просто так погибнуть от надвигающейся песчаной бури…

Валентина Крылова

Песчаная буря

В городе Эфрана видели очень редко. Ведь при всей своей любви к людям он был нелюдимым. Хотя любовь эту было бы правильнее назвать состраданием.

Он рано остался одиноким: родителей унесла эпидемия, а через год он потерял невесту в страшном городском пожаре. В ту роковую ночь успели спасти лишь её братика. Сама же девушка, как и её родители, не успела выбраться из горящего дома. Мальчика взял на воспитание родной дядя. А Эфран похоронил в пепелище последнего любимого человека. После этого, ища утешения своих душевных страданий, молодой человек погрузился в молитву. Именно она давала ему силы существовать дальше в этом жестоком мире.

На счастье дом Эфрана находился на окраине города, поэтому его редко беспокоили. И он всё больше уходил в молитву, сторонясь других. Некоторые горожане боялись его. Кто-то даже называл его сумасшедшим или колдуном.

Но с каждым годом к нему приходило всё больше людей: кто с крынкой молока, кто с котомкой хлеба – за советом, за добрым словом. Он выслушивал, отвечал, наставлял, а после снова погружался в глубокую молитву, прося Господа лишь об одном – прервать его бестолковую жизнь. Но Бог не исполнял его просьбу. Хотя Эфран не обижался. Он понимал, что если Господь не забирает его, значит, он ещё для чего-то нужен на этой грешной земле.

А потом стали приходить сны: страшные, тревожные, слишком… живые. Поначалу Эфран не обращал на них внимания. До тех самых пор, пока не стал наблюдать, что всё то, что ему снилось, со временем становилось явью.

Страх… Именно он обуревал его перед сном. Эфран боялся этих снов. Он не хотел их видеть. Поэтому он стал много ходить по пустырям и городским окраинам. Иногда уходил в лес. Ранним утром брал в руки чётки, которые когда-то сам смастерил, и отправлялся в путь. Возвращался домой затемно и обессиленный заваливался спать в надежде, что от усталости ему ничего не будет сниться.

Но сны не оставляли его. Грозные, предупреждающие, сулящие беду… Эфран не мог молчать об увиденном и стал предостерегать тех, кого видел в своих страшных видениях.

Так, однажды на рассвете он постучался в дом Захария, давнего друга его отца, торговца коврами. Увидев на пороге хозяина, Эфран настойчиво посоветовал ему не выходить в тот день на рынок. Старик неуверенно посмотрел на незваного гостя и пообещал последовать его совету.

И исполнил обещание, а вечером узнал, что в его лавку во время дождя ударила молния, спалив в одно мгновение всё имущество. Горожане лишь диву давались, не понимая, каким чудом торговец коврами остался жив. Ведь он не открыл свою лавку именно в тот день, когда разразилась страшная гроза. Хотя ранее он ни дня не пропустил на рынке за последние несколько лет.

Марьям, молодая вдова, оставшаяся одна с маленьким сыном после того, как её супруг был насмерть задавлен повозкой, встретила как-то поутру Эфрана у колодца. Отшельник не разговаривал с молодой женщиной. Лишь встав с камня и проходя мимо неё, он обронил негромкую фразу: «Не отпускай сегодня сына от себя».

Марьям испугалась, но почувствовала, что слова странного человека не были беспочвенны. Вернувшись к себе, она одела сына и забрала его с собой на работу в прачечную. А после пришло известие, что дорогу, по которой её маленький Рамиль ходил в школу, завалило из-за камнепада как раз в тот момент, когда мальчик обычно возвращался домой.

В городе было много людей, которых спас Эфран, лишь предупредив их об опасности. Были и те, что погибли, не прислушавшись к его советам. Отчего горожане лишь уверовали в истинность слов мужчины, назвав его пророком.

Так продолжалось несколько лет. Со временем Эфран привык к предупреждающим снам. Они приходили нечасто и уже не так беспокоили его.

Он просыпался с лёгкой душой, выходил на улицу, благодарил Господа за всё, омывался, брал чётки и снова отправлялся в привычный путь по городским окраинам. Он было поверил, что Бог снял с него ношу проводника Божественной воли. Но однажды эта Божественная воля предупредила его во сне о страшном событии. И страшном настолько, что даже сам Эфран не мог до конца в него поверить.

Открыв глаза в предрассветном мареве, он долго лежал в постели, пытаясь понять, где находится и жив ли он вообще. Сон… Его последний дикий, душераздирающий сон всё ещё стоял перед глазами.

…

Ветер шумно трепал полы его старого истрепавшегося плаща. Солнце безжалостно палило над головой, обжигая кожу и припечатывая на его лице слёзы, смешанные с песком. Было тяжело дышать, то ли от палящего зноя, то ли от увиденной им картины.

Перед его взором расстилалась бескрайняя пустыня: ветер перегонял с места на место небольшие барханы, цепляя их за мелкую поросль – верхушки некогда высоких деревьев, которые буквально пару дней назад затеняли его родной город Аргарад.

Всё, что он знал, всё, чем так дорожил, нынче покоится под огромной толщей песка. Не было смысла надеяться на чудо – песчаная буря не пожалела никого, поглотив маленький город и стерев его с лица земли…

…

– Этого не может быть… Этого не может быть, Господи! Пожалуйста! – он сидел на своей кровати и, обхватив ладонями лицо, горько плакал.

Эфран не хотел верить в то, что увидел во сне этой ночью. Но в глубине души он знал – всё, что ему снится, рано или поздно сбывается.

Разбитый душевной болью, он также как и раньше вышел на улицу, посмотрел на небо и со слезами изрёк: «На всё Твоя воля, Боже». Однако в тот день он шёл с четками в руках вовсе не в направлении пустырей, а в сторону города.

– Нельзя терять времени! Нельзя! – повторял он, ускоряя шаг.

Подойдя к центральной площади, Эфран на некоторое время замер в оцепенении. Вокруг него кипела жизнь: прилавки были забиты товарами и снедью, торговцы во все зубы улыбались покупателям, мужчины сновали туда-сюда, женщины с покупками спешили по домам, чтобы успеть приготовить обед, вокруг резвилась ребятня… Люди шутили, смеялись, спорили, суетились. Город был оживлён. Ничего не предвещало надвигающейся беды.

Лишь один человек стоял в стороне от разноголосого потока, горько осознавая, что вскоре все эти улицы, прилавки и дома – всё будет занесено песком, и не останется ни одной живой души.

Сделав глубокий вдох, Эфран направился в сторону лавки с коврами. Рассказав Захарию о том, что в скором времени ожидает город, он попросил торговца о помощи:

– Я не успею в одиночку обойти весь город. Рассказывай всем, кого увидишь, о предзнаменовании, а завтра собирай вещи и вместе с семьей уезжай отсюда.

Захарий с минуту молчал, глядя на Эфрана испуганными глазами. Но, придя немного в себя, старик громко рассмеялся:

– Эфран, мальчик мой, что за глупости ты говоришь? Пустыня находится от нас далеко. Между нами и пустыней пролегают обширные леса и поля. Она никак не сможет добраться до нас даже при очень сильном ветре. Не тревожься так! Бог с тобой. Выпей-ка лучше воды.

Торговец потянулся, чтобы взять со столика кувшин с водой, но, обернувшись, увидел, что Эфрана уже и след простыл.

Отшельник не стал терять времени зря и направился к другим прилавкам. Целый день до поздней ночи, пока ещё были силы в ногах, он ходил по городу от двери к двери, говоря людям о грядущей беде и прося покинуть город. Но ему никто, совершенно никто, не верил. Кто-то лишь молча кивал, кто-то заливисто смеялся, а кто-то со злостью захлопывал дверь перед самым его носом.

Но Эфран не терял надежду спасти хотя бы кого-то. Он добрался до своего дома в темноте. Спал он в ту ночь мало. Встал рано утром перед рассветом, помолился и снова направился в город.

По дороге у колодца он повстречал Марьям. Увидев женщину, Эфран подошёл, мягко взял её за руку выше локтя и посмотрел ей прямо в глаза:

– Ты помнишь, как когда-то я предупредил тебя и спас твоего сына?

– Да, – испуганно ответила она, даже не пытаясь вырваться из его хватки.

– Тогда сегодня у меня для тебя последнее предупреждение. Скоро этот город будет завален песком. Не теряй времени. Бери из дома самое ценное и уходи. Лучше на юг. Не вздумай идти на север. Пустыня придёт именно оттуда и поглотит вас раньше остальных.

– Хорошо, – неуверенно произнесла Марьям, чувствуя, как от ужасной вести у неё подкашиваются ноги и наворачиваются слёзы.

– Не время плакать, Марьям. Сейчас ты должна быть сильной как никогда. Постарайся уйти до заката. Завтрашний день для этого города может не наступить…

Но завтрашний день в Аргараде всё же наступил. И Эфран не терял надежду убедить жителей города уехать. За последние два дня он смог уговорить только троих. Тех, кто верил ему, потому что когда-то остался жив благодаря его предупреждениям.

За плечом Эфрана висела котомка. Все самые ценные вещи он собрал ещё на рассвете, зная, что вечером уже не вернётся в родной дом. Он по-прежнему обходил улицы города и говорил каждому встречному, что их ждёт большая беда. Но к тому времени многие старались обходить его стороной. Некоторые, завидев его из окна, запирали на засов свои двери.

Эфран перестал быть для них пророком. Теперь люди снова считали его сумасшедшим, попрекая тем, что он давно стал нелюдимым и лишился ума от одиночества, что он ходит днями напролёт по пустырям и бормочет свои молитвы.

К полудню отшельник снова вышел на главную площадь и огляделся по сторонам. Остался ли хоть кто-то в этом городе, кого он не успел предупредить?

Переводя дыхание, Эфран достал бурдюк с водой и с мыслями о том, что не сдастся до последнего, сделал пару глотков. Отпив воды, он невольно посмотрел на небо. Грубое, серое, страшное – оно стало нависать над городом, словно удавка. Резкий северный ветер донёс до него прохладу и … мелкую пыль. Глаза стали слезиться от мутного воздуха. Мелкий песок угрожающе пробегал у его ног.

– Началось…, – подумал Эфран, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

Теперь уже точно нельзя было терять ни минуты. В панике он стал бегать по площади со словами: