Башни витаров

– Да, – вытирая губы, уже придя в себя, поспешил согласиться Синигир, который чувствовал себя крайне неловко, показав слабость перед бывшим соперником, – это действие яда. Мне в бредовом мареве приснилась витара (о том, что снилась и пугала его гика, Синигир предпочел не упоминать), она звала меня по имени.

– Витара?! – Тимша даже присвистнул.

– Слушай – забудь, – укладываясь на каменную лежанку, пробормотал Синигир.

– Но ведь они существовали только в сказках, – словно не заметив слов охотника, проговорил зверолов.

Синигир молчал, уставившись в потолок, ругая себя за откровенность. Что стоило сказать, например, не «витара», а… да вообще ничего не говорить.

Но было поздно: Тимша, усевшись на свою лежанку, уютно устроился, подвернув ноги, принялся размышлять вслух:

– Я мало что помню из детства, но рассказ мамы о витаре из Синего леса запал мне в душу.

– Все витары давно исчезли. И в Синем лесу никакая витара не обитала. Все это выдумки, – сурово объявил Синигир.

– Ты говоришь «исчезли». Значит: когда-то все-таки жили? Ведь, согласись: исчезнуть может лишь то, что было.

Не дождавшись ответа, Тимша спросил:

– А интересно, как они колдовали?

– Кто? – обреченно пробормотал Синигир, переворачиваясь на спину и морщась от уколов соломы, которой были набиты матрац и подушка.

– Яд еще действует, – заметил тихонько, как бы про себя, Тимша.

– Почему это? – Синигир приподнялся на локте, – со мной все в порядке.

– Ты не помнишь, о чем мы говорили только что, а говорили мы о витарах.

– Говорил ты, – вздохнул Синигир, – я вообще не собираюсь обсуждать всякие глупости.

– Ты сам сказал «витара», – невинно пробормотал зверолов.

– Я просто поведал о своем сне.

– Ты заявил, что в Синем лесу витары никогда не жили. А где же тогда?

– Я ничего не говорил! – Синигир даже кулаком стукнул по стене от досады на себя.

– Ты поосторожней с рукой, – посоветовал Тимша невозмутимо, – не утруждай ее, а то рана заболит.

Синигир глухо застонал в ответ, но руку осторожно вытянул вдоль тела.

Зверолов помолчал минуту, а потом заговорил вновь:

– Ты же что-то знаешь! Ну, расскажи!

Синигир не отвечал, решив: Тимша рассердится и отстанет (ведь Синигир еще недостаточно хорошо знал Тимшу), и, конечно, ошибся. Не обращая внимания на молчание охотника, юноша продолжал рассуждать:

– Мама говорила, что витара, ну, та, из Синего леса, хоть ты и говоришь, будто она не жила в Синем лесу, знала все о зверях и умела их лечить. А еще зимой она засыпала лес снегом, чтоб ели не мерзли. Почему витары исчезли? Которые злые – понятно: их прогнали на Вонючие топи храбрые карагаи, ну, в сказках так написано. А та, из нашего леса? Пусть бы лечила зверей. Ведь она, наверное, была добрая.

Синигир молчал, притворившись спящим, все еще надеясь: словоохотливый юноша, не найдя в его лице собеседника, умолкнет.

Так и вышло: Тимша вздохнул и затих. Но не успел Синигир обрадоваться, как вновь раздался негромкий голос зверолова:

– Как-то в мою ловушку забрела матерая огромная лисица. Обычно такие старые звери очень умны – обходят тропы звероловов десятой дорогой. А эта вот попалась. Зверь, приметив меня, заметался. А когда я подошел совсем близко, лисица так резко рванулась, что вырвалась, при этом вывихнув лапу. Ох, как я испугался за нее! Лисица бросилась в лес. Она, бедняжка, меня не слушала, как я ее ни уговаривал, убегала, прихрамывая, а потом стала ползти. Что прикажете делать? Пришлось полдня ее уговаривать, чтобы далась мне в руки, а потом месяц лечить. Долго после она жила у меня, да и сейчас порой приходит в гости.

– Ты уговариваешь лисиц лечиться, а потом они ходят к тебе в гости? О небо, а я еще хочу от этого человека разумного поведения!

– Ну и что? – спокойно возразил зверолов, – животные не глупее человека. А вот еще послушай историю…

– Какое отношение твои истории имеют к витарам? – не выдержал Синигир.

– Ты опять сказал «витара»! Сам сказал!

Синигир молчал, а Тимша взволнованно и обрадованно затараторил:

– Мои истории имеют к витаре из Синего леса очень прямое отношение. Ну как же! Жила бы в лесу витара, я отнес бы лису к ней – пусть лечит. А я бы занимался своим делом. Вот скажи, кому ведьма помешала?

– Говорят, вреда от них было намного больше, нежели пользы. И потом, никто не разбирался: лечит витара или наоборот. Во всяком случае, так повествуют сказки.

– Сказки я и сам знаю, а вот что на самом деле произошло?

Тимша спрашивал с таким мальчишеским горячим любопытством, что охотник все-таки не выдержал. «Все равно упрямец не отстанет!» – решил он и начал рассказ вначале неохотно, но затем вошел во вкус, поощряемый взволнованными охами и восклицаниями Тимши. Охотник даже повернулся к зверолову, который, открыв рот, ловил каждое слово.

Синигир говорил, в глубине души удивляясь себе:

– — Витары когда-то давно обитали на каждом из Пяти холмов. Я слышал зим пять назад, как один рощевик-птицелов в «Колючей елке» вел речь о том, что на Третьем холме, на самой его вершине, среди непроходимого леса и острых камней можно обнаружить развалины волшебного замка, где жила могущественная витара. И будто бы растут там необыкновенные дубы, которые рассказывают волшебные истории. А еще как-то до меня доходил слух: в Бурой пустоши якобы учил ремесленников всякому мастерству витар со Второго холма, что имеет сотни лиц. А на рыночной площади однажды торговки упоминали витару, которая когда-то помогала садоводам выращивать золотые яблоки, дающие силы и здоровье. Правда, я таких яблок не пробовал, потому уверен: все это выдумки.

Вначале чародеи вроде бы даже помогали людям, а потом, уж не знаю почему, стали вредить: насылали град и ветер, бред и морок. Долго благородные карагаи и верховный Бескид терпели проделки витаров, и, в конце концов, оседлали своих могучих котоврасов, и выгнали чародеев на Вонючие топи, а там выжить невозможно. За эти годы витары наверняка умерли. Так что даже если они и жили некогда, то сейчас-то – точно нет.

– Но все-таки хотел бы я посмотреть на витаров, ну хоть одним глазком, – мечтательно произнес юноша, – как думаешь, какие они?

– Их давно нет, если они вообще были – я ведь тебе только что сказал! И ни ты, ни я, хвала небу, никаких витаров никогда не увидим. Разве что во сне.

– Ну да, – разочарованно вздохнул Тимша, – оно-то, конечно… Но все-таки интересно узнать, как они колдуют.

– Ничего интересного, – возразил охотник, – вот наведут они какую-нибудь порчу, а потом мучишься будешь не хуже, чем от твоей гики. Да и наверняка они страшные, словно волки.

– Ладно, давай-ка спать! – неожиданно заявил Тимша, – ты вот болтаешь, болтаешь без умолку, а утром встать не сможешь. Спи сейчас же!

Тимша отвернулся к стене, всем видом показывая – разговор окончен.

Синигир округлил глаза от справедливого возмущения и желания высказать бессовестному мальчишке все свое негодование. Но потом усмехнулся, задул свечку, смежил веки и последовал совету зверолова – уснул: провалился в черную бездну.

Тимша крепко спал, но темнота не поглотила его, как Синигира, а унесла в удивительное путешествие.

Во сне он летел, испытывая восторг, над Синим лесом, над Первым холмом, где деревья, украшенные резными нежными листьями, перемешались с темно-зелеными соснами, над желтой дорогой, ползущей вдоль северного склона Третьего холма, по которой можно добраться до Дювона. Однако почему-то целью ночного полета Тимши оказался не Золотой город, а холмы. С высоты полета юноша засмотрелся на зеленеющие волны садов, раскинувшиеся на юго-западе, в Межхолмье, откуда и до Четвертого холма недалеко, полюбовался на широкое живописное каменистое урочище, что пролегало меж Пятым и Третьим холмами, сам Пятый холм вырастал из легкой дымки цветными крышами.