– Хорошая девушка, жаль безродная, – сказала со вздохом княгиня. Лютовой ничего ей не ответил, он в мечтах уже назначал Загляде свидание.
Глава 7
На дворе вовсю хозяйничала весна, совсем недолго осталось до Русальей недели, а там и Велик?день Купалы. К празднику кудесница Неграда собралась вызвать дух княжича Светловоя, которого давно хотела заполучить себе. Ради него она и пила постоянно молодящее зелье и пока он был жив, она видела, как он смотрит на неё, но только решила его приблизить и уже приворотное зелье сварила, но он погиб на ловах. И теперь она вызвала его дух, но не придумала, в кого его вселить и вот произошло первое убийство. Поселение Искоростень ожило от зимней спячки. В лесу раздались весёлые птичьи трели, из нор повылезала мелкая живность. Ночи пока ещё были тёмные и длинные, только Стрибог следил за ветрами, которые носились над полями, следя за вешними водами, чтобы они не заливали пашни, которые уже ждали орало, чтобы принять зерно и вырастить богатое жито людям.
В поселении все спали, лишь в одной хижине, в лесной чаще, через задвижку на окне в щель слабо пробивался свет от лучины. На краю поляны, под раскидистым кустом вербы, опираясь на посох, стоял кудесник Горазд. Он наблюдал за хижиной. Его кожух был расстёгнут, ночи уже были тёплые. Он вспоминал те времена, когда впервые увидел Неграду. С тех пор прошло много лет, её красота и до сих пор сводящая всех мужчин с ума не поблекла, а с годами приобрела красоту зрелой женщины. Для кудесника не было секретом, каким образом сохраняется её красота. Она достигла самых высот в знаниях составления и приготовления зелий на все случаи жизни. У Горазда тоже наступили времена, когда тело стало его подводить, требуя всё новых и новых наговорённых настоев. Он, тяжело вздохнув, прошептал: «Эх, Неграда-Неграда! Ты же знала, что нельзя нарушать установленные шабашем строгие запреты. Нельзя вызывать упокоенных из Навьего Мира, иначе между мирами может появиться разрыв, и тада всяка нежить полезет на свет божий».
Неграда нарушила этот закон. Ведьмак долго ждал и надеялся, что кудесница образумится, но этого не случилось, и теперь он пришёл, чтобы её наказать за самовольство. Она ничего не боялась в стремлении получить власть над людьми. Ведьмак, уставший от её проделок, вынес ей приговор.
Он вдруг почувствовал гибель человека от твари, выпущенной ведьмой из Навьего Мира. Ведьмак открыл калитку, подошёл к двери и остановился. Сквозь щели из избы тянуло холодом. Неграда всё-таки своим гаданием открыла врата Навьего Мира. Он прислушался и понял, что она пытается обуздать духа, спеша и сбиваясь, накладывает на него заклятье. Он рванул дверь, быстро вошёл и увидел, как сильно у неё трясутся руки, сила из неё уходила, лицо было перекошено от страха. Вызывая дух Светловоя из Навьего Мира, ведьма не знала заранее, кто явится на Зов.
– Здрава будь, Неграда, – неожиданно громко прозвучал голос Ведьмака, – не ждала? А я решил зайти, посмотреть, чем занимашься, чайку попить в компании. Почему дверь не запирашь? Куды опять залезла, дура безмозглая? – потрясая посохом, зло закричал Горазд.
Неграда, увидев Ведьмака, вскочила и ринулась в угол избы, ощетинившись жертвенным кинжалом. Глаза её испуганно засверкали ненавистью, она шептала защитные заклинания, как будто они могли её спасти от Ведьмака. Он оглянулся и смахнул с печи котёл, в котором варилось, булькая пузырями зелье. На полу была разложена пентаграмма, по углам которой горели лучины.
– Кого вызвала?
Ведьма не отвечала. Ведьмак посмотрел на неё, недобро прищурившись, показав своё демоническое лицо, суровое и беспощадное.
– Говори, кто он? Тада умрёшь быстро и без мучений.
– Не убивай, Горазд! Я не смогла устоять. Не губи! Ты же любил меня когда-то! Забыл?
– Про любовь вспомнила, гадюка болотная!
Глаза его налились чернотой, выпуская наружу демоническую сущность. Он сломал пентаграмму. Его лицо вмиг исказила брезгливая гримаса. Горазд схватил ведьму за руку, рывком придвинул к себе.
– Смотри мне в глаза! В глаза, я сказал!!
Неграда извивалась в его железной хватке не в силах отвести взгляда от его чёрных глаз, полыхающих красным пламенем. Холодный ветер вихрем ворвался в избу, затушив лучины, разметал пентаграмму, сорвал со стен пучки трав, разбросал их, перепутав, и вылетел прочь. С пола избушки стал подниматься густой туман, заполняя всё свободное пространство собой, а Ведьмак стал над старухой читать заклинание на потерю колдовских способностей.
– Дух великой колдуньи Седаны, услышь меня! По горам высоким, по ущельям глубоким, по болотам зыбучим, по рекам кипучим, крутиться, метаться, в беспамятстве забываться колдунье Неграде, в тёмной Нави затеряться, дурман-трава, затумань её, лиши разума и воли, чтобы день и ночь слились воедино, чтобы навалились на неё мрак, тоска, печаль. Слуги Чернобога покарайте грешницу, окутайте Чернаву дымом забвения! Моё слово верное, сильное, нерушимое! Да будет так во веки веков!
И быть тебе отныне старой, немощной и горбатой, – он повернулся и пошёл к выходу.
– Горазд! Не губи! Отмени заклятье или лучше убей меня!
Ведьмак обернулся в дверях, хмыкнув:
– Некада мне, старая, как токо изловлю выпущенного тобой духа, сама сдохнешь.
Он перешагнул порог, осмотрелся, вздохнул полной грудью и подумал: «Лес большой, где его искать? Ладноть, не впервой, найду! Ну, старая, как ты мне надоела со своей придурью!» – проворчал Ведьмак и широко зашагал в лес.
***
Когда Лютовой встал на ноги и стал уже выходить из терема во двор, Загляда пришла к княгине.
– Матушка княгиня, дозволь слово молвить? – Загляда стояла в ложнице княгини, а сама Радослава пристроившись на стуле у окна, была занята вышивкой.
– Говори, Загляда, чё ты хошь? Я готова для тебя чё угодно сделать, за то, что ты вылечила мово сына.
– Матушка?княгиня, кудесник Горазд Измирович, звал меня на обучение к себе, молвил, что у меня есть магически способности, которы надобно развивать, и он научит, как енто делать. Отпусти, матушка, на ученье к кудеснику. А я, када тебе понадоблюсь, сразу прибегу.
– А, как я смогу тебя вызвать, када понадобишься?
– У меня ворон есть, выйдешь на крыльцо покричишь его, он прилетит, напишешь записку, привяжешь к ноге, он принесёт мне бересту, и я прибегу.
– Ладно, беги, токо не забудь оставить свово ворона. Как его звать то?
– Варяг. Такой же разоритель и тать, прости Матушка Макошь!
– Ты енто сурьёзно? Он всё понимат?
– Понимат, матушка-княгиня, иной раз дажеть спорит со мной.
– Он говорить умеет?
– Умеет, токо чаще всего ругается, как возница.
Загляда пришла в свою клеть, взяла краюху хлеба, вышла во двор и пошла мимо сенника, конюшни, поварни в конец сада, там вышла на луг через маленькие воротца. Подошла к высокой иве, на которой сидела стайка ворон, она покрошила хлеб на траву, вороны слетели и стали клевать крошки. Её ворон был самовольником, когда хотел, прилетал к ней, а мог не появляться по несколько дней. Теперь она решила прочитать над ним заговор на послушание. Загляда схватила своего ворона и стала читать заклятье: «Крошки хлеба посыпаю, тебя Варягом нарекаю, покорный воле моей дух, в твоём теле запираю. Коль услышишь своё имя, в тот же миг на зов стремись и к зовущему явись. Кровью уговор скрепляю, на семь замков его я замыкаю».
Она ткнула в ладошку иглой, там появилась капля крови. Загляда помазала ею клюв ворона, чтобы он стал её покорным исполнителем в любом месте и в любое время. Отпустила его, он остался стоять возле её ноги.
– Я щас уйду к кудеснику Горазду Измировичу, ежли княгиня позовёт тебя, ты должон прилететь к ней, она дасть тебе записку, ты принесёшь её мне. Понял? – ворон покосился на Загляду чёрным глазом, склонил голову набок и проворчал: «Да понял-понял…»
– До чего ж ты, всё-таки, жуткая птица! – изрекла Загляда, покачав головой.
– Себя-то видела?
– Бушь грубить перья выщипаю!
Ворон покосился на неё глазом и бочком потихоньку отодвинулся. Она докрошила остатки хлеба, встала и отправилась собирать вещи. Взяла свои защитные обереги, браслеты, смену одежды и отправилась к кудеснику.
***
Заморочный лес был обиталищем духов, чудищ и нежити, таким дремучим, что жутко становилось при одном взгляде на него. Каждое дерево было чьим-то духом из некогда живших: старые деревья – умерших давно, молодая поросль – тех, кто лишь недавно покинул Явный мир. Всё здесь имело смысл – блеск луны в небесах, крылатая тень, бегущая перед волками по земле, шёпот трав, гул и стон деревьев. Множество духов, здешних обитателей, попадалось Загляде навстречу, но все они мигом исчезали с дороги, почуяв её магическую силу. Между ветвями было видно сумеречное небо. Путь ей пересекла темная тень. Загляда насторожилась, но услышала голос ворона:
– Хозяйка! Я тебя провожу, здесь нельзя одной ходить.
– Кыш, птица! Я тебе, где сказала быть? – остановилась Загляда.
– Да ты не стой, хозяйка, а то корни пустишь! Пойдём быстрее! – прокаркал сверху чёрный ворон, делая круг над Заглядой.
– Вот ведь поганец страшный!
– А ты, убогая, пошто тада меня к себе приговорила?
– У меня выбора не было, кто-то же должон около княгини остаться.