На Затоне

Через час студенты в сопровождении странного мужчины уже выходили из электрички на загородной станции. Путешествие вдохновило их, развеселило. Мужчина же, напротив, стал еще серьезнее, но сквозь хмурость лица его по-прежнему выражалась приветливость. В поезде путешественники познакомились и теперь все обращались друг к другу на «ты».  Мужчину звали Василий Петрович. Легкость произношения отчества и разница в возрасте сразу же определили уважительное обращение к нему в виде «Петрович».

Прямо от станции к видневшейся справа деревни тянулась хорошо накатанная грунтовая дорога, от которой по лугу среди редких деревьев и кустиков петляла к лесу тропинка, вероятно, протоптанная местными жителями. По указанию Петровича искатели приключений гуськом направились по ней. Впереди, предвкушая отдых на лесном озере,  подобно нетерпеливому ребенку шагал Руслан, Петрович замыкал шествие. Залюбовавшись пейзажем, друзья больше не подшучивали по поводу оборотней. Переговаривались спокойно на самые отвлеченные темы, время от времени умолкая. В сущности, радовались случаю на время покинуть город и оказаться на свежем воздухе среди залитого солнцем простора. Ни цивилизации тебе, ни шума. В общем, природа она и есть природа. Дойдя до опушки леса, путники почувствовали некоторую усталость, однако это ничего не изменило, если не считать того, что здесь лидирующее место занял Петрович.

– До Затона можно дойти по этой тропе, но мы срежем. Этот путь намного короче, – сказал он.

– Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути, – заявил  Денис.

– Какой ты умный, – подчеркнул Сергей. – На все у тебя есть шуточки.

– Мой способ шутить – это говорить правду. На свете нет ничего смешнее. Дороги, которые никуда не ведут, заводят дальше всего. Так что главное в этом мире не то, где мы стоим, а то, в каком направлении движемся.

Группа свернула с тропы и последовала за своим вожаком в лесную прохладу. Небольшие просветы между деревьев сменялись полянами с обособленными кустами и пестреющими цветочками. Через некоторое время взору путников открылось озеро. Водная гладь простиралась в длину. По бровке берега ее поверхность устилали крупные листья цветущих лилий. Чуть в сторонке чернел небольшой бревенчатый охотничий домик с замшелой крышей и  смотревшим  на озеро окошком. Под могучим дубом возле избушки стоял грубо сколоченный из досок стол, по двум сторонам  от него – скамейки с вкопанными в землю ножками из чурбаков. Петрович осмотрелся и повел группу к домику. На двери не было даже признаков каких-то задвижек или накладок для замка, – значит, она никогда не запиралась.

Как и должно было быть, дверь открылась со скрипом. Судя по всему, студентам очень хотелось испытать новые ощущения, и этот нюанс буквально поверг их в восторг. Друзей можно было понять. Ведь после многомесячной зубрежки Аристотеля, Канта, Гегеля и прочих мыслителей, заморочивших голову не одному поколению студентов, подобное состояние молодой души, как, собственно, и любого нормального человека, вполне объяснимо.

Они вошли в домик с надеждой непременно обнаружить что-то экзотическое. Однако в нем ничего особенного не оказалось. У задней стены с окошком стоял небольшой столик, над ним висел прибитый к стене деревянный ящик, в виде полки. В этом ящике лежала очень знакомая по магазинным прилавкам консервная баночка кильки и белели две стеклянные банки. Одна с сахаром, другая – с солью. Под стол задвинуты три табуретки. Вдоль других двух стен намертво прикрепленные к полу топчаны со скрещенными ножками. Больше смотреть было не на что, и все же искатели приключений не обошлись без шуток и по этому поводу. Руслан рассудил, что не напрасно потратили время.

– На это стоило полюбоваться, такие впечатления никогда не забудутся.

Сергей в тон ему воскликнул:

– А что еще нужно человеку?! Вот оно настоящее благо!

Денис обобщил:

– К благу стремится любая душа и ради него все совершает.

Петрович же оставался серьезным и сосредоточенным. Словно чувствовал себя немного виноватым оттого, что может подвергнуть опасности этих веселых парней. Снисходительно улыбнувшись в ответ на их ребяческое поведение, он положил на стол сумку, достал из нее нож, топорик. Кроме этих предметов в ней были пять вареных яиц, шматок сала, буханка хлеба и полуторалитровая бутылка воды. Разложив все на столе, нарезал на газете хлеб, сало и пригласил по-хозяйски:

– Угощайтесь. – Друзья подсели к столу и взялись за сало с таким аппетитом, как будто бы вкуснее его ничего на свете не было.

– Я только сейчас понял, что смысл жизни человека далеко не в его совершенствовании. Сало имеет куда больше смысла, – высказался Денис.

Сергей одобрил его умозаключение:

– Это точно.

– Смысл жизни в самой жизни, – сказал Руслан. ? А вообще-то Альбер Камю, французский писатель и философ, задавал вопрос, который будоражит человечество уже не одно столетие: стоит ли жизнь того, чтобы её проживать? Его философия абсурда, изложенная в знаменитом эссе "Миф о Сизифе", предлагает мрачный, но честный взгляд на человеческое существование.

Камю сравнивает человека с Сизифом, древнегреческим героем, обреченным богами вечно катить огромный камень на вершину горы, только чтобы он вновь скатывался вниз. Эта метафора иллюстрирует бессмысленность существования. Человек, подобно Сизифу, обречен на бесконечное повторение одного и того же цикла – работа, заботы, проблемы, – которые, в конечном итоге, не ведут ни к чему.

Камю утверждает, что человек, столкнувшись с абсурдностью собственного существования, испытывает глубокую тревогу и отчаяние. Жизнь, лишенная смысла, кажется пустой, а смерть неизбежной. Но, несмотря на это, Камю не призывает к пассивности или унынию. Он предлагает принять абсурд, осознать его и, несмотря ни на что, продолжать жить.

В чем же заключается абсурд человеческого существования?  Человек – существо, жаждущее смысла, в то время как мир, по сути, бесцелен. У животных есть инстинкты, направляющие их поведение, а их потребности удовлетворяются  доступными ресурсами. Человек же, лишенный врожденного знания о своем месте в мире, постоянно ищет ответы на вопросы: кто я? зачем я здесь?  Но  ответа на эти вопросы нет. Короче, у человека есть потребность в смысле – в том, чего нет.

Камю предлагает нам не искать  смысл жизни  "снаружи", а найти его "внутри" себя.  Принять то, что  жизнь не имеет объективного  смысла,  и  создать  свой  смысл,  основанный  на  собственных  ценностях  и  выборах.   Это  не  легко,  но  это  единственный  путь  ощутить  жизнь  не  как  бессмысленное  тяготение,  а  как  ценное  путешествие.

Денис взглянул на него как-то не совсем по-доброму.

– Ты очень дорожишь своей жизнью? Скажи честно, боишься умереть?

– И дорожу, и боюсь. Хотя, как и Роберт Ланц уверен, что смерти нет.Современная наука, с ее бескрайними просторами исследований, задает новые вопросы о природе реальности и нашего места в ней. Роберт Ланц, американский биолог и ученый, предложил провокационную теорию, которая ставит под сомнение наши представления о смерти. Его концепция биоцентризма утверждает, что жизнь и сознание являются основополагающими принципами Вселенной.

В основе теории биоцентризма лежит идея о том, что Вселенная не просто "случайным образом" возникла и существует независимо от наблюдателя. Напротив, она является отражением нашего сознания и жизни. То есть, не Вселенная создала жизнь, а жизнь создала Вселенную.

Ланц утверждает, что мы ошибочно воспринимаем себя как отдельные существа, ограниченные нашим телом. На самом деле, наше сознание – это нечто более широкое и всеобъемлющее. Оно не ограничено пространством и временем, и не прекращает свое существование после смерти физического тела.

По мнению Ланца, смерть – это не конец, а переход. Он опирается на принципы квантовой физики, которые предполагают, что частицы могут находиться в нескольких местах одновременно. Эта концепция, совмещенная с гипотезой "многих миров",  приводит к выводу о существовании бесконечного числа параллельных Вселенных.

В этих многочисленных мирах наше сознание может переходить из одного мира в другой.  Смерть в одном мире означает рождение в другом. Это не просто философское утверждение, а скорее попытка объяснить феномен смерти с точки зрения квантовой физики.

Представление о многочисленных Вселенных не является новой идеей. Теория струн, например, предполагает существование одиннадцати, где каждая Вселенная – это мембрана в многомерном пространстве.

Ланц утверждает, что смерть тела – это всего лишь смена "места" нашего сознания. Оно переходит в другую Вселенную,  на другой уровень бытия, где продолжается его существование.  Этот переход может быть бесконечным,  перемещаясь из одного мира в другой, наше сознание  продолжает свою жизнь в разных формах.

Конечно, эта теория не лишена противоречий. Она сталкивается с трудностями  в  объяснении  механизма перехода сознания из одного мира в другой.  К тому же,  нет прямых научных доказательств  существования  многих Вселенных.

Однако биоцентризм открывает новые горизонты для  понимания  природы жизни и смерти.  Он  дает  нам  уверенность  в  том,  что  наше  существование  не  ограничено  пространством  и  временем.  Он  подчеркивает  важность  сознания  и  его  роли  в  формировании  реальности.

В конечном счете,  теория биоцентризма  предлагает  нам  пересмотреть  свои  представления  о  смерти  и  о  том,  что  на самом  деле  означает  быть  живым.  Она  открывает  нам  новые  горизонты  в  поиске  смысла  существования  и  в  понимании  нашего  места  в  бескрайней  Вселенной.

Прослушав речь Руслана, Петрович многозначительно покачал головой и выглянул в окно.

– Скоро стемнеет. Что-то мне подсказывает, нынче он точно явится.

– Кто «он»? – спросил Сергей.

– Оборотень. Прошлый раз небо было такое же безоблачное, ночь светлая. Сегодня по календарю тоже ожидается полнолуние. А полная луна для оборотней самое то.

Петрович явно проявлял беспокойство, словно у него появилось предчувствие беды. Во всяком случае, к еде даже не притронулся.

– Что же произошло прошлый раз? – спросил Руслан. – Ты нам еще не рассказал об этом.

Петрович взял Руслана за руку и подвел к окошку.

– Вон видишь то засохшее дерево? В прошлом году, в этот же самый день, возле него мы с другом рыбачили. С одной стороны дерева сидел с удочкой я, с другой – мой друг Степан. Это было наше любимое место. Мы с ним прикормили там рыбу, клев всегда шел без проблем, особенно на вечерней зорьке. Итак, сидим, следим за поплавками. Уже смеркалось. Тепло, в озере отражается звездное небо, лунная дорожка. Оба задумались, молчим. И тут что-то заставило меня взглянуть на другой берег, вон на ту иву. Смотрю, а рядом с ней – женский силуэт. Стоит неподвижно и смотрит в нашу сторону. Постояла она так и скрылась за деревом. Я не знал, что и подумать. Откуда ей взяться тут на ночь глядя? Да еще истории про оборотней у меня не выходили из головы. Думаю, может быть, Степан что-то подстроил – решил попугать меня. Я ему не один раз рассказывал про страшные истории, услышанные в детстве. Повернулся к нему – ничего такого не заметил. Как сидел, так и сидит. И тут вдруг послышался вой. И из-за дерева показался волк. Стало как-то жутко. Степан резко вскочил. Я тоже. Бежим, говорю ему. И мы побежали. Степан споткнулся обо что-то, отстал. А я уже открыл дверь, но не успел вбежать в дом. Волк набросился на меня сзади и продрал своими когтями спину. Ну, думаю, все. Вдруг услышал удар. Это Степан подоспел и стукнул его чем-то по голове. Я заскочил в дом, схватил со стола ножик и выбежал на помощь Степану. Но ни его, ни волка уже не было. До самого утра я с ножом простоял в дверях. А как рассветало, пошел на поиски Степана. Весь день искал, обшарил все вокруг озера вдоль и поперек. Бесполезно, ничего не нашел. Никаких следов. Вечером еле добрел до деревни. Много дней все ждал, надеялся, что объявится Степан или кто-то найдет его в лесу разодранного.  Нет. Так до сих пор ничего о нем и не известно. Жалко его, до сих пор не отойду. Хороший человек был. А какой художник! Вы видели в парке скульптуры? Его работа.

Закончив говорить, Петрович повернулся к притихшим за столом друзьям, как бы определяя, поверили ли они его рассказу. Руслан, продолжая всматриваться в окно и  обдумывая услышанное, спросил:

– Говоришь, так и не нашли Степана?

– Нет, не нашли.

– Странно.

– Ты уверен в этом?

Петровичу вопрос показался подозрительным.