Беспризорники России

Малыш диву давался, с какими подробностями возвращаются картины проводов:

– Уходи… – поглядывал отец в небо.

Мать держала на руках Нинку, словно окаменевшая. Отец вскинул вещмешок и, не оглядываясь, стал уходить. Все смотрели вслед, старались не упустить его из вида, пока он не затерялся среди призывников.

Откуда-то появились военные с носилками и сумками, на сумках красные кресты. Только после этого и обращения к гражданским, чтоб они возвращались, мать повела ребят мимо кукурузного поля.

Призывники вытянулись цепочкой, посматривая в небо, торопились к вагонам-телятникам.

Все оглядывались, даже Нинка, которую мать посадила себе на плечи. Но отец, пока видели его, ни разу не оглянулся.

Взяв бы я бандуру,
Та заграв що знав,
Через ту бандуру
Бандуристом став…

Это было так неожиданно, что многие граждане остановились. В поле и патефон. Знакомая мелодия, голос артиста. Валерка во все глаза смотрел, смотрел, смотрел, – ничего не поняв. Вовка смеялся:

– Не туда смотришь. Вон Ванёк с Колькой. Они тоже своего отца проводили. Впереди Ванёк с детской коляской, следом тётя Настя с Колькой. Она заметила соседей, остановилась и позвала мать:

– А ну, закрывай свою музыку, – сказала тётя Настя сыну, – в коляску посади девочку, – распорядилась она.

Ванёк закрыл патефон крышкой, защёлкнул замок:

– Я понесу его, пусть Нинке удобнее будет в коляске, – заявил он.

– Неси, – разрешила тётя Настя.

Ванёк вытащил из коляски в тёмно-голубом футляре патефон, и мать опустила в коляску дремавшую сестру:

– Руки отмотала. Как уснёт, вдвое тяжелее становится, – пожаловалась она.

Рядом проходили молодые дамы. Они громко разговаривали:

– Устроил нам фашист проводы. А где же наши «красные соколы»?..

– Красным соколам – ни спать, ни есть. Вся Европа набросилась, – громко сказала тётя Настя.

Молодые женщины обернулись и посмотрели на неё:

– Мы что, не правы?..

– Думать надо! Голова не затем, чтобы платки носить! – добавила снисходительно мамаша близнецов.

Дамы притихли, соседи возвращались вместе, одной семьёй.

Вечерело. Большое красное солнце скатывалось к горизонту, где, касаясь земли, словно клубы дыма, висела тёмная туча.

– Если солнце опустится в тучу, то завтра будет или ветрено, или пойдёт дождь, – заметила тётя Настя. – Примета верная.

– А мы завтра пойдём в школу? – спросил её Колька.

– Пойдёте. Школу пока никто не отменял. Может, ещё все обойдётся и попрут эту орду до самого Берлина… Давайте-ка ребята, наломайте кукурузы. Чует мое сердце: наголодаемся мы…

Она взяла из коляски на руки Нинку, матери отдала патефон.

– Пойдём с тётей Катей не торопясь. Будем ждать вас у крайнего дома, – наказала она близнецам.

Ванёк покатил коляску к полю. Братья втиснули коляску между рядами. Кукуруза созрела. Лёгкий ветерок шелестел в подсохших стеблях.

На поле встречались люди с мешками. Таскаться с коляской между рядами было неудобно, а когда собрали и насыпали в неё кукурузы, Ванёк оставил малыша стражем у коляски.

– Стой и не отходи. Мы без тебя наберём. А то кто-нибудь стибрит или потеряем транспорт. Вишь, как быстро темнеет. Когда мы тебя будем звать, ты откликайся, – наказал он.

Малыш остался «стражем».

Темнело быстро. Кукуруза была намного выше, темень сгущалась. Несмотря на то, что он откликался на окрики ребят, ему тогда впервые стало страшновато. И он, напрягая силёнки, принялся выталкивать по следу коляску в сторону дороги.

– Ты куда ползёшь? – спросил неожиданно появившийся с охапкой очищенных от листьев кочанов Колька.

– Где не темно, – ответил малыш.

– Правильно. Только смотри, не потеряйся… – Он посмотрел в коляску, совсем немного до полной остаётся. Когда все принесут, заполнится доверху.

Колька торопился. Люди как бы опомнились, сообразили, что впереди – голод. Валерку окликали, он отзывался, продолжая выталкивать коляску ближе к дороге. Может быть, и его действия привлекали народ: вот продукт, дармовый, а вы проходите мимо.

Домой возвращались в сумерках с полной коляской. Тётя Настя встретилась за мостом, а мать ушла с Нинкой домой.

– Ух, сколько нагрузили! – посмотрела она на кукурузу. – Да неужели все початки очистили?

– До единого. Вовка сначала не хотел чистить, а мы с Ванькой заставили, – распространялся Колька. – А Валерка, – силища, как у трактора. Один груз такой на дорогу вывез…

– Я хотел нашелушить, чтоб набрать только чистого зёрна, – заявил Вовка, чтоб и его похвалили.

– Ты бы до утра «набирал» зерно. Кукуруза ещё сырая, – пояснил Колька, – она просто не вышелушится.

Перед вечерней зарей в степи кружили стаи скворцов, перекликались жаворонки, а сейчас турчали сверчки. Посёлок словно вымер – ни огонька. Поэтому совсем неожиданно подошли к своей улице. И какие махонькие, подслеповатые без электричества, сиротливо смотрелись дома Стандартного, вроде мёртвые.

– Мы с Ваньком видели, как паровоз подцепил вагоны. Увезли нашего папаньку, – грустно сказал Колька, чтоб нарушить охватившее всех молчание.

Тётя Наташа добавила:

– Я вся испереживалась, вот думаю: налетят стервятники, начнут бомбить, а им и укрыться негде. Хорошо, что обошлось… А вот мы и приехали. Скажите матери, пусть приходит за кукурузой. Завтра поутру возьмём тачку, и все поедем, пока она ещё есть.

«И не поехали, не получилось с тачкой… а то бы всё равно вояки забрали, они кукурузу очень лопают…»

Сон не шёл, может быть, потому, что он уже выспался до воздушного боя. Валерка стал думать, вспоминать, что ещё было после проводов отца до прихода в посёлок итальянцев, как растаскивали магазины, ребята ходили на станцию смотреть на эвакуированных, на эшелоны с красноармейцами и призывниками, как наши отцы:

– Может, такое случится, – мечтали близнецы, – мы приходим на станцию, там эшелон с бойцами, а среди них наш папанька. Может, такое быть? – И убедительно заявляли: – Может. Их обмундировали, дали оружие и везут на фронт, а фронт в той стороне, – показывали на запад.