Для кого закон не писан. Хроника четвертая

А навстречу Гумбольдту, в детскую комнату двигались граф и Уркесюк. Мужчины вполголоса обсуждали какие-то свои государственные, очень важные и непонятные дела.

– Милая, с детьми все в порядке? – отец Херо подошел к жене и поцеловал ей руку.

– Да. – сказала графиня и, уже обращаясь к Уркесюку, добавила. – Простите нас, герцог, нам с мужем нужно срочно поговорить

– Как пожелаете. – учтиво раскланялся угрин.

Глава 5

Гумбольдт мчался впереди отряда, яростно размахивая длинным мечом. Нечищеные зубы капитана были обнажены в свирепом оскале, который среди рыцарей иронической усмешкой зовется.

Следом аллюром волочились три десятка закоренелых рубак. Все эти воины обросли усами, бородами, семействами с кучей детишек и, само собой, солидностями, нависающими над ремнями, точно бурдюки с зеленым вином.

Нет, боги упасите сказать, что гвардейцы были толсты до безобразия! Просто… Они были очень упитанны. И их всклоченные бороды, на самом деле, стыдливо скрывали третьи подбородки. А носы у всех были одинаковые – фиолетовые.

Армия мчалась к горе Свиняра. А какой-то удалец умудрился не просто держаться в седле, но еще и, на полном скаку, трубить в настоящий боевой рог. Так, из спортивного интереса. Все едино, сразу после отшумевшей грозы, на дороге не было ни единого странника, но пошуметь-то хотелось.

Из-под копыт летела грязь, которая марала попоны, а иногда и рыцарские плащи, но воины не останавливались, чтобы почистить одежду или заморить червячка парой вяленых быков и промочить горло десятком-другим бочонками пива. Они выполняли приказ графини!

Под развернутыми знаменами, точно ураган, армия ворвалась на Свиняру. Опытные бойцы перевели слегка сбившееся дыхание и начали горланить:

– Где здесь медведь? Подать его сюда с потрохами!

– Цыц! – прикрикнул Гумбольдт, но его никто уже не слышал.

В первую же пещеру, в ту самую, в которой накануне были дети, забурилось пятеро бугаев с обнаженными мечами и, топая, как стадо слоников, они кинулись во мрак, размахивая факелами, привезенными с собой и мгновенно разожженными при помощи огниво.

– Где здесь чудище? – кричали солдаты. – Подать его сюда, раз так и раз эдак!

– Эй, медведь, выходи, подлый трус!

– Ну, зверюга, ну, погоди!!! – ревели в разнобой голоса.

Не то, чтобы опытные гвардейцы были пьяны, так – по бутылочке на нос – это норма трезвости. Просто, солдаты, прошедшие в боях огонь, пиво и дележку добычи, стали за эти годы немного шумными и суетливыми. Им хотелось размять свои старые кости и прочие мышцы, которые слегка заплыли жиром.

И вдруг раздался рев.

Опля! Гвардейцы, забравшиеся далеко в пещеру дрогнули и попятились. Нет, все оказалось намного серьезнее, чем казалось вначале. В темноте кто-то, и в самом деле, был.

Гумбольдт отдавал торопливые распоряжения и уже вел остальной отряд на подмогу. Пещера мигом озарилась десятками факелов, высвечивающих каждый укромный закуток. Солдаты притихли.

Рев повторился.

Те пятеро, которые оказались впереди всех, мигом залегли под камнями, но факела не гасили. Остальной отряд уже приближался.

Рев раздался в третий раз. Теперь он был угрожающим и злым. И всем сразу стало ясно, что сейчас-то, точно, кто-то нападет.

– Мать вашу! – заорал один из пяти смельчаков, которые по своей глупости оказались впереди всех. – Мечи в ножны, идиоты, луки вам зачем?

Да, на медведя вояки экипировались подобающе: были у гвардейцев и луки, и мечи, и щиты и копья и даже два топора и один багор. Так, на всякий случай. Мало ли что может случиться. Вдруг кто с коня свалится. Багром рыцарей обратно на рысаков поднимать ах как славно!

Гвардейцы сообразили быстро: мигом убрали мечи в ножны, вскинули луки.

Но ужасный топот уже сотряс пещеру. Потолок подозрительно загудел. И пятеро храбрецов увидели, как в свете заметавшегося огня факелов, из-за поворота выскочило три огненных коня.

Да, это были скакуны, но не из крови и плоти. Они состояли именно из пламени. И жаром от них так и разило. Под грохотом копыт сотряслась земля. И начался обвал.

Последнее, что увидели пятеро смельчаков, это то, как их стрелы сгорают на лету, а камни погребают и самих людей, и чудесных коней.

Пещеру, конечно же, завалило. Но Гумбольдт и еще двадцать человек остались живы. Они вырвались из каменной ловушки в самый последний момент, и теперь с ужасом наблюдали, как сквозь завалы взметнулось в небо жидкое пламя. Это было ужасно!

Камни плавились на глазах, они превращались в единый черный монолит. А оттуда, из адской братской могилы, все еще доносились и хрипение, и крики, и мольба о помощи.

– Сходили на медведя. – яростно обронил Гумбольдт. – Того, кто еще осмелится не выполнить приказ и останется после этого жить, – я того сам посажу на кол! Всем ясно?! Раздолбаи!!!

Солдаты понуро молчали. Понимали: погорячились. Слушались бы офицеров, – все бы остались живы. Все веселье как рукой сняло. Даже немного взгрустнулось.

И лишь одинокий трубач трясущимися руками гладил свою пегую кобылу. Это была единственная лошадь, которая не убежала прочь вместе со всеми. Просто, этот боевой конь ослеп от старости. Он, этот конь, хорошо знал лишь дороги внутри замка и города. Здесь, на Свиняре, без седока он был абсолютно беспомощен

– Джулико! – рявкнул Гумбольдт. – Немедленно извести господина о случившемся. А мы остаемся здесь до получения дальнейших распоряжений. Да и лошадей сейчас уже не собрать.

– Слушаюсь. – энергично согласился трубач и вскочил в седло своей слепой кобылы.

Через полчаса пришла подмога. Пятьдесят молодых гвардейцев, взятых прямо из охраны замка, во главе с графом Хулио и Уркесюком, вознеслись к дымящимся руинам бывшей пещеры.

– Как вы допустили, Гумбольдт, чтобы погибли люди? – граф был даже страшнее медведя, разбуженного после зимней спячки и увидевшего, что подлые люди жрут последнюю припасенную осенью бочку мёда.

– Я готов понести наказание. – холодно сказал капитан.

– Хрена ли мне теперь в твоем наказании? – буркнул Хулио, но слегка поостыл. – Немедленно и внятно объясните мне еще раз: что здесь произошло?

– Милорд… – Гумбольдт пожевал опаленный ус. – Арьергард в количестве пяти человек шел впереди. Остальная группа захвата – на расстоянии тридцати-сорока шагов. Сами понимаете, в пещере тридцать шагов – это дальние горизонты. Я не могу сказать, что там произошло, но на моих людей кто-то напал. И из глубин пещер полыхнуло огнем. Начался обвал. Кроме арьергарда мы потеряли еще четверых человек. Но камнепад поглотил и тех, кто на нас нападал.

– Вы думаете, это были люди? – Уркесюк как-то пристально посмотрел на капитана гвардии. – Или колдуны?

– Не знаю, сир! – Гумбольдт покачал головою в разные стороны. – Если бы я был молод, то, наверное, решил бы, что мои люди столкнулись с драконом. Но ведь драконов не существует. Я не знаю, что и подумать. Но в пещере явно были живые существа. Это не землетрясение и, как видите, не извержение вулкана. Причина в чем-то другом. Так опалить камни не под силу даже при помощи летающего огня, что мы используем во время осад неприятельских замков.

– Ясно, что ни чего не ясно. – Хулио подошел к дымящимся камням и пнул их носком сапога.

От камней сразу запахло горелою кожею, а подошва слегка оплавилась.

– Выставить охрану. Круглосуточную. Двое спят, двое бодрствуют. И оставьте им четыре коня, да настоящих рысаков, а не как всегда. Гумбольдт, проследи! Лично передо мной ответишь!

– Слушаюсь! – капитан вытянулся в струнку.

– И чего вас в эти пещеры понесло? – проворчал Уркесюк, обращаясь к графу.

– Дети слышали в них рев зверя. – ответил граф.