Для кого закон не писан. Хроника четвертая

Тревожило только одно: как в кабинете появился сам Уркесюк? Не мог же он, в самом деле, материализоваться прямо из воздуха только от одного упоминания его имени. Или мог?

А если мог, то кто он на самом деле: давний знакомый или враг, неведомым образом надевший чужую личину?

А, может быть, это и есть истинный герцог, только переметнувшийся на сторону зла? Ведь все течет, все меняется. И ни в чем уже нельзя быть полностью уверенным…

Крики о нашествии крыс пошли гулять по коридорам и лестницам.

Паника тут же охватила весь замок; так же, как вчера, во время грозы. Это наводило на странные мысли. Создавалось такое впечатление, будто угрин с некоторых пор просто притягивал к себе все неприятности, которые только могут случиться с человеком. Случайно или умышленно. Вопрос оставался лишь в том, зачем ему это было нужно?

Охрана пыталась успокоить слуг.

Хулио вышел из кабинета и с удивлением воззрился на бегущих, рвущихся на свежий воздух людей:

– В чем дело?

Спокойный тон и насмешливая улыбка вернули людям силы. Поварята, лакеи, гувернер, прачка – все кто остановились в коридоре, неожиданно спросили сами себя: «Черт подери, а в чем, действительно, дело?»

Каждый занимался своими обязанностями, как вдруг всем примерещились огромные черные крысы, вылезающие из погреба.

– Мне привиделись крысы, мон синьор. – понуро признался Гулливер. – Огромные и черные.

– И нам! – поддакнули поварята.

– И мы их видели. – хором сказали слуги и лакеи.

А прачка добавила:

– Кажется, эти бестии орудуют в подвале.

– Но никто из вас в подвал не спускался? – продолжал упорствовать граф. – Так или нет?

Люди поникли. Никому не хотелось проверять, есть ли в замке крысы.

Хулио начал злиться:

– Хорошо. Оставайтесь все на своих местах. Чтобы осмотреть погреб со мной отправятся два гвардейца. И без паники! Изаура, позаботься о женщинах и детях.

Уркесюк даже не порывался пойти следом за графом: видно было, что гостя просто всего трясет от страха.

«Что-то здесь не так. – подумал Хулио. – Не одному угрину сегодня привиделись крысы, однако, вчера, во время грозы, герцога так не колотило. Если Уркесюк маг, то отчего он сам боится собственных иллюзий? Или он сотворил нечто такое, что вышло из-под его контроля? В таком случае придется быть очень внимательным и осторожным».

Как знать, может быть в подвалах, и впрямь, орудуют крысы. Когда пещеру на Свиняре завалило, городок тоже тряхануло: не сильно, но, все-таки, ощутимо. Может быть, открылись старые водопроводные трубы или появились трещины в земле, по которым крысы и переправились из замурованной пещеры?

Да полноте, если там играли дети, то откуда крысы? Впрочем, а откуда огненные кони?

Когда граф спустился к винтовой лестнице, ведущей в погреба, то на мгновение задумался. Здравый смысл подсказывал, что необходимо принять меры предосторожности. Хулио резко развернулся и остановился перед гвардейцем:

– Бегом наверх, приведешь еще пятерых…

Через пару минут семеро солдат и граф стояли у дверей с пылающими факелами, щитами, крепленными к поясам и с обнаженными мечами.

– Будьте осторожны. – сказал Хулио. – После вчерашней трагедии я готов поверить во что угодно. Если в подвале крысы – отступаем немедленно. Я встречался с этими тварями. Сотня таких бестий за несколько минут может обглодать до костей любого из нас. И охнуть не успеем. Все ясно?

– Да, сир! – хором выдохнули гвардейцы, и один из них распахнул дверь ударом ноги.

Каменная лестница, ведущая вниз, хорошо просматривалась. Она была пуста. Но странный, незнакомый запах шибанул в нос. Нет, это было не прокисшее вино.

– Ч-черт! – закричал Хулио и бросился к дверям. – Заприте её!!!

– Но там же ничего нет. – попытался возразить один из гвардейцев, как с потолка на него прыгнуло черное существо размером с кота, и вцепилось зубами в глотку.

И сразу же лестница превратилась в кишащее черное море.

Да, это были крысы. Их кровавые зрачки блистали безумием, а голые хвосты приводили в содрогание. Крысы были безобразны, но в них таилось особое, колдовское очарование безграничного, умного, почти человеческого зла.

В считанные секунды крысы вырвались из подвала и принялись заполонять собою все пространство.

Хулио и шестеро гвардейцев с трудом успели выскочить и захлопнуть за собой еще одну, уже чугунную дверь, которая загрохотала подобно набату в ночи. Этой дверью не пользовались уже, наверное, лет двадцать. И, слава богам, что петли не износились!

Когда солдаты пересчитали друг друга у дверей, за которыми слышался яростный визг и скрежет когтей, то поняли, что Мишель остался там, с крысами.

– Может, вернуться? – спросил один из гвардейцев.

– Слишком поздно. – ответил Хулио. – Двое останутся здесь у дверей. Остальные – за мной. Нужно организовать эвакуацию людей из замка и из города. Живо. А ты, – и граф ткнул пальцем в трубача, – найди Гумбольдта и Уркесюка, передай им, что здесь видел. Всем все ясно?

– Да! – рявкнули гвардейцы и кинулись выполнять приказ.

Тем временем, когда Изаура покинула комнату сына, Херо нервно прошелся по комнате, и грустно посмотрел на друга:

– Кажется, наша «Черная кошка» превратилась в мокрую курицу.

– Банда – это не только пещера со столом, лежанкой, знаменем и деревянными мечами. Группировка – это состояние души. Шайка – это философия жизни. – сказал Варт и почесал нос. – Пока мы с тобой вместе – мы одна банда. Вот станем взрослыми и создадим Синдикат.

– Может быть. – вздохнул Херо. – А я так мечтал отметить свой день рождения в кругу друзей, подраться на мечах, испечь на углях яйца дрозда и тетерева, да картошечки с луком. Игнасио принес бы свиные копыта с хреном. Эх, какой это был бы пир. Я бы даже пива достал. Все-таки тринадцать лет не каждый день исполняется.

– Не петушись. – рассудительно заметил Варт. – Стоит посмотреть на все это и с другой стороны. Ну, хорошо, не пошли бы мы вчера на Свиняру, дождались бы твоего дня рождения. Собрались, глотнули бы пивка, а тут нас всех и спалили бы. И что? Если не выпендриваться, сам ведь знаешь, что пацанам хватит и пробки понюхать, – сразу развезет. Так что не ной, а благодари богов, что все мы живы остались.

– И все-таки жаль.

– Чего? – Варт начал сердиться.

– Да я вдруг понял, что детство уходит. Вчера мы потеряли штаб и знамя. Это – судьба. Я все время стремился повзрослеть, а сейчас ощущаю себя глубоким стариком. Я чувствую: изменилось само время. И того, что было, уже никогда не вернуть.

– Ты, конечно, и старше, и книг больше прочитал, и графом станешь, когда вырастешь. И все такое. Но чего ты воешь и сокрушаешься? Подумаешь: тринадцать лет ему исполняется. Старец, блин, тут выискался!

Но закончить спор мальчишкам не дал шум, поднявшийся со всех сторон.

– С тех пор, как к нам приехал Уркесюк, житья не стало! – в сердцах фыркнул Варт. – Опять что-то стряслось.