Мгновения Вечности

«Наверняка за мной?», но услышал голос Фрица, которым сказал вошедший подполковник:

– Разрешите войти товарищ начальник особого отдела ОГПУ?

– Проходи Грязнин, и расскажи товарищу майору свои действия, которые ты спланировал для своего внедрения в Берлине… Иван про себя подумал:

«Как, я не ослышался? Майору?!» Фриц увидел удивленные искринки во взгляде Ивана.

– Нет, Колесников ты не ошибся, эта операция очень важна нашему правительству, а мне придется вписаться в ту среду нового мира в котором я не жил, но буду жить и выполнять свое задание особой важности.

– А, как же сын, как же Нина? – с трудом выговорил Иван.

– Надеюсь друг, ты позаботишься о них, это будет твое предназначение в жизни, а мое ты знаешь, наступают грозные времена войны с Германией, и мы должны быть на передовой каждый на своем месте, каждый нести свою миссию! Вот так-то друг…

Глава 8

Моя древесная жизнь проходила тихо и спокойно, только однажды мне стало невозможно ощущение покоя тепла и солнечной ласки, исходившей от моих многочисленных листьев на ветках. Я конечно в древесном своем существовании совсем не знал, к какому виду дерева я отношусь, да и моему окружению этот вид существования был настолько приятным, что наши мысли вертелись лишь вокруг простой бытности существования. Мы делились у кого сколько свитых гнезд между развесистых ветвей. Будет ли завтра ураган, или тихий и уютный ветерок, и скоро ли наступит вечер (осень) и ночь (зима). А, когда наступало утро (весна), мы открывали глаза (почки на своих деревьях) и покрывались зеленой листвой, нам казалось, что мы рождаемся снова к новой жизни. Которая приходила в наше сообщество летом, бурной деятельностью птиц вокруг и нашим общением шумом нашей листвы. Однажды я лишился этого общения. Я не ощущал и не понимал, что меня срезал дровосек, и невероятная сила выбросила меня вверх. Где я очутился в пространстве неги и бездействия. Вокруг меня не было ничего и только небольшие проблески мыслей возвращали меня в оставленный мир. Мне хотелось вернуться к жизни на земле, и эта настойчивость моего естества желала вернуться на землю. Внезапная вспышка отдаленно забытой памяти, стала рисовать мне отдельные картины видений, и я вдруг вспомнил себя человеком. С этого самого мгновения желтое пространство вспыхнуло сиянием вокруг меня, и я услышал разговоры вокруг себя.

Я не помню момент моей смерти, помню лишь, легкость в своем теле, которого уже не было. И, что я высоко поднимаюсь, растворяясь в пространстве и во времени в океане счастья, спокойствия и неги, что это состояние продолжалось, и продолжалось, стирая с памяти страдания страхи и боль. Пока мне снова не захотелось окунуться в жизнь на земле. И я стал стремиться к земле. Океан неги стал превращаться в голубоватое пространство, где я увидел и узнал отца Эльзы, затем и саму Эльзу. Мы собрались снова все вместе и договорились, что встретимся вновь на земле и будем держаться друг друга. Эльза прильнула ко мне, и я чувствовал, что не отвратимая сила влечет снова, и снова нас, друг к другу, да так, что я испугался, что мы сольемся вместе и будем вместе, как единое целое на земле. Мы увидели облака и небо, внизу виднелись леса, реки и моря. Появилась, церковь с куполами и золочеными обводами вокруг окрашенных в зеленый цвет. Эльза в этот миг спросила меня:

«Ну, что идем?» – слов не было была только ее мысль в моей голове. И я ответил мысленно:

«Давай ты иди первой, я пойду следом».

Она не раздумывая нырнула в открывшееся пространство между белых облаков. Я еще немного постоял не более двух, трех минут, и прыгнул вниз. Купол церкви приближался все ближе и ближе. Строение было очень красивым с золотыми куполами и крестами на них. И я вдруг вспомнил, Зимний Дворец Санкт Петербурга с его фасадами и золоченой красотою, и радость приливом возродилась во мне, что я буду здесь, обрету жизнь. Но, каково было мое разочарование, когда я уже стою на мостовой у подножья церкви, затерявшейся здесь в этом незнакомом мне городе. Гурьба женщин в черных одеяниях монашеских нарядов замерла в ожидании и с каким-то неестественным трепетом, чего-то ждали именно от меня. Я в удивлении стал оглядываться по сторонам и невдалеке увидел нищего старца в одной единственной накидкой, Закрывающей него перед и спину до пят. Его длинная седая борода была подобрана им и заткнута за веревку опоясывающего его, как пояс, удерживающий его единственное одеяние. На левом плече на длинном матерчатом ремне почти до пят его босых ног висела сума. А в правой руке он держал посох с загнутым полукругом верхом. Он опирался на посох и смотрел на меня. У меня возникло желание подойти к нему и спросить, что это за место. Но он без слов ответил мне:

“Это Андреевская церковь, меня зовут Андрей Первозванный! Надо что-то дать он им! – он указал рукой на столпившихся женщин в черном у основания церкви, – Что у тебя есть!?” – спросил Андрей Первозванный меня. Я еще не знал, что у меня есть, и стал наблюдать, кто к Андрею подходил. Это были вновь прибывшие, такие как я дети и давали ему что-то, Андрей брал у них голубые комочки похожие на полупрозрачную пену. Он осторожно брал у них эти дары и складывал в суму. Я успел заметить, что один прибывший мальчик с кривыми ногами у себя из сумы, болтающейся у него за спиной на двух тесемках достал голубой комочек чего-то и отдал Андрею Первозванному. Старец с вниманием стал смотреть в мою сторону, ожидая от меня того же, что и от других. Я с радостью обнаружил, что за моей спиной тоже есть мешок на тесемках и там я чувствовал, что имею то же, что и у пятерых детей, собравшихся вокруг старца. Я достал все что было у меня в мешке и хотел нести уже старцу, но Андрей Первозванный вдруг сказал мне, указывая посохом на монашек: “Бросай туда!”

Я не раздумывая бросил в гущу столпившихся женщин в черном. Расталкивая друг друга с невероятной яростью вся, толпа бросилась на мою голубую пенообразную вещь. Андрей Первозванный молниеносно вскочил в толпу, яростно отшвыривая монахинь успел схватить мой голубой сгусток и повернувшись ко мне, пряча мою дань в суму, сказал всем ожидающим детям:

“Идите все за мной, я отведу вас в семьи, где вам надлежит остаться там” Опираясь устало на посох он ступал по мостовой, которая спускалась вниз и нам было легко идти спускаясь. Впереди я увидел замок и предвкушал, что обязательно буду там, наверное, там ждут меня и я буду хорошим сыном у моих родителей из этого замка. Неожиданно Андрей сказал мне:

“Иди туда, там в подвальном помещении ждут твоего рождения!”

Я разочарованно застыл на месте. Старец нам сказал:

“В замке Рыцаря Львиное Сердце никто не живет, и никто никого там не ждет”.

Вдруг мальчик с кривыми ногами выразил желание уйти в ту семью, что проживала в подвальной комнате напротив замка. Старец одобрил его желание, и мальчик, ковыляя своими ножками шариком покатился к открытой двери входа в жилой подвал, а наш отряд, ведомый Андреем Первозванным, двигался дальше. Мы стали подниматься на гору, мне уже не в силах было идти, мне хотелось вступить в человеческую жизнь. Я спешил старался идти дальше. Наконец мы поднялись на гору. Там стоял высокий крест и у этого креста его ожидала необычайно красивая женщина в вышитой длинной белой рубашке и с многочисленными детьми рядом с ней. Старец остановился и сказал нам:

“Я сейчас вернусь подождите меня, это не долго” Я стал смотреть на женщину, она приветливо улыбалась старцу, а он достал мой самый большой сгусток голубого куска и разломив его на две половины отдал одну половину женщине. Она стала отщипывать кусочки ломтиков, и ближним к себе детям угощать ими детей. Они толпились рядом с ней с протянутыми ручонками, и женщина старалась всем дать по ломтику. Старец вскоре вернулся, затем я ничего больше не мог вспомнить, только то, что я потерял сознание, выбившись из сил. Очнулся я около свеже срезанного древесного пня. Там старец устроил привал Он разломил луковицу пополам и положил ее на середину пня, ближе ко мне он положил два зубка чеснока, а ломтик голубого лакомства осторожно положил на пень ближе к себе. У меня уже не было сил дотянуться до чеснока, я понял если я не смогу взять чеснок и сесть хотя бы один зубок, то умру от потери сил. Неожиданно женский голос прозвучал в моей голове:

“Бери сначала чеснок, затем лук, и потом голубой нектар, и вы будете как боги! Ничего не бойся, иди с миром!” Я собрал остатки сил и одной правой рукой успел дотянутся до чесночных зубков и силы моей хватило лишь донести чеснок ко рту. Как только я вкусил чеснок силы сразу же вернулись ко мне, и до лука я уже смог дотянутся и съесть с жадностью весь, а голубой нектар дал мне силы и ощущения самого себя. Это было уже мое рождение, моей матерью стала моя Эльза, в миру Зимогляд Ольга Андреевна. Почему мы не родились одновременно в разных семьях? Потому, что этой маленькой задержки в полете к Земле хватило для разброса нас соединенных клятвой Любви, во времени на тридцать лет. Так как время в пространстве течет по-разному. Клятва неотвратимо соединяет нас всегда вместе и получилось так и в этот раз. Она стала моей матерью с теми же красивыми глазами и улыбкой. С той же фигурой и характером. В бесконечном круговороте рождений, где все существует одновременно в настоящем, будущем, и прошлом, мы с Эльзой, достигнув высокого развития, приняли решение внести корректировку некоторых моментов наших воплощений, чтобы исключить аномальное явление, что моя мать – это Эльза. Инициатором стала она. Из будущего переместив в 1961 год на 28 марта рождение новой моей жены. Мне было десять лет, когда прилетели ко мне из далекого будущего мы же сами, чтобы открыть мне Символ Вечности, его значение и показать, что должно произойти со мной, какие события на протяжении моей столетней жизни. И вот мою Эльзу в будущем 1961 году назовут Лилей, и работать она будет на одном из заводов Киева, где я устроюсь в конструкторско-технологическое бюро и познакомлюсь там с ней. Я, десятилетний мальчишка смотрел на экран, где она стояла передо мной, как две капли воды похожей на мою мать в том же возрасте. Но родство душ, беспощадно влечет меня к ней и не дает покоя, я чувствую ее с кончиков ее ногтей на ногах до ее волос на голове. А глаза, такие же, как у моей матери, добрые и чувственные, огромные и сказочно красивые. Такие глаза одни на целом белом свете и ни с кем не спутать их мне во веки веков…