Ньюфаундленд

– Вы знаете, по отзывам местных, неплохо, только если вы не старик с маленькой фурией на шее. Со временем перестанете замечать.

Залман полежал молча, набираясь сил.

– А вы как попали сюда?

– У меня бывают… неприятные галлюцинации.

– Не понимаю. Допустим, вы видите нечто. Но ведь с этим можно жить, это можно лечить.

– Я и сама не решалась, но произошло нечто непредвиденное…

– Что же?

– Здесь есть новости?

– Сколько угодно, CNN, BBC, CCTV

– Посмотрите сами.

Залман надел наушники, включил телевизор над головой. После разговора Ольга, утомившись, опять заснула.

21 ноября

Ох и режет в животе. Определённо, там что-то не так. Подняла голову, осмотрелась. Залман вместе с кроватью куда-то подевался. Свет на полу, идущий из щелей в потолке, превратился из прямоугольников в параллелограммы, имитируя естественное солнечное движение. На посту дежурила другая сестра. Ольга попросила помочь и поинтересовалась, где ее сосед. Медсестра ответила, что его увезли на процедуры, сделала инъекцию, потом протянула предмет, похожий на большой мобильный телефон, пояснив что за девайс:

– Чтобы зарядить имплантированное вам оборудование, поднесите устройство к животу, под действием переменного магнитного поля, в течении 30 минут, аккумулятор зарядится. А этот индикатор показывает, что контейнер заполнен и надо пописать. Чтобы сделать это, нужно снять с предохранителя и нажать эту кнопку. Вот так. Кроме того с помощью устройства можно открывать комнаты к которым у вас есть доступ, расплачиваться за покупки, заказывать такси, ориентироваться по карте, разговаривать с другими абонентами в клинике. Обратите внимание, с обратной стороны, вот на этом отдельном экране, расписание ваших процедур. Вам нужно быть точно в указанное время в кабинете, номер которого указан вот здесь. Местные называют устройство «труба».

26 ноября

Пугающие боли, подавить которые совсем недавно могла лишь лошадиная доза опиоидов, притихли и напоминали о себе исключительно при неосторожно-резких её, Ольги, движениях. Дежурная сообщила, что скоро ее переведут в отдельную квартиру, а на лечение станут возить в процедурный кабинет на специальном автобусе.

27 ноября

Хлопнула дверь и две резвые медсестры без предупреждения, весело щебеча на китайском, покатили кровать Ольги к выходу. Залман понял, что ее увозят и едва успел подать голос, что навестит, когда сможет ходить. Ольга вспомнила про недоеденный творожок, который остался сиротливо стоять на тумбочке, но девушки так энергично сопели, толкая её к выходу, что остановить их устремление она не решилась.

Кровать через длинный коридор выкатили в тоннель, привычными движениями задвинули в приемное устройство автобуса. Как следует затянули Ольгу ремнями и экипаж помчался по узкому тоннелю. За окнами автобуса – темнота, каменный коридор почти не освещался, а заглянуть в лобовое стекло не позволяли удерживающие ремни. В темноте салона, под мягкие толчки, совсем было задремала, но внезапно в широкие окна автобуса ударил яркий свет, участок тоннеля освещали прожекторы.

Ярко-красными кляксами газоразрядных ламп подсвечивался знак «Дорожные работы», полуавтоматический робот-миксер заливал поверх каменного основания бетон. Дорожники шутили с сестрами, заглядывая через панорамное стекло, кого везут на этот раз. Они рассчитывали встретить селебрити, чтобы потрепаться об этом с другими работягами во время перерыва на ланч. По большей части пациенты разочаровывали их, автобус перевозил невыразительно-надменных анонимных набобов. Когда дорожники узнали Ольгу, скалились чумазыми лицами, крича: «Аргентум! Аргентум!» и сверкали гаджетами, пытаясь сфотографировать ее через стекло. Ольга заразилась их настроением, улыбнулась, подыграла. Высвободив руку из под ремней, изобразила духовное лицо в папамобиле.

Неожиданно вновь нырнули в темноту и поплутав в лабиринтах, автобус остановился. Кровать выкатили в тускло освещенный тоннель, затолкали её во вместительный тамбур с белой филенчатой дверью, за которой открылась тёмная комната с высоким потолком.

Ремни расстегнули. Облокотившись о локоть приподнялась, порываясь встать, но на плечо легла сильная рука. Медсестры взяли, с двух сторон, за простыню и ловко переложили её из каталки в огромную кровать. Потом показали кнопочку для вызова экстренной помощи и включили телевизор с записью инструкции для неофитов. Попрощавшись, девушки удалились.

Осмотрелась. Залман говорил, что большинство комнат для пациентов – тематические. Ей досталась квартира «Венецианская лагуна», видно не обошлось без участия Лян Шоушана. После десятидневной белизны палаты эти темные тона рельефных обоев сейчас будоражили так, что казалось она вместе с кроватью переворачивается навзничь.

Немного обвыкнув, обратила внимание на чемодан. Захотелось переодеться от «больничного». Достала пижаму, которая тут же напомнила ей беспокойную ночь перед тем, как попала в клинику.

И первый раз за все время, расплакалась. Она вспоминала свои печенку и почки, которые, где-то сейчас проходили «особую программу криоконсервации». Когда представляла, что с ней случится в клинике, думала будут несколько минут страха перед тем как усыпят и опустят в азот. И не рассчитывала, что это будет происходить вот так, частями. Однако, она уловила в своем настроении и нотки тихого ликования от того, что еще жива, а не висит сейчас в криокамере.

Решив, что эта пижама вызвала у нее приступ меланхолии, поковыляла в ванную комнату, выкинула противную шмотку в ведро. Вместо неё надела шелковую маечку бежевого цвета и такие же бриджи.

Потом, следуя инструкции, заказала обед: курицу с чесночным соусом, салат из свежих овощей и бутылку красного вина. Через 40 минут дежурная привезла заказанные продукты, а еще, сверх того, апельсиново-клубничный десерт. Объяснила, как Ольга может приготовить кофе, воспользовавшись кулером в прихожей. Курица оказалась совсем не острой. Ольга макала кусочки поочередно в чесночный и соевый соус, размышляя, чем бы заняться.

После нескольких проведённых в постели дней хотелось пройтись, но когда принимала вертикальное положение, внутри ещё неприятно тянуло. Перелистав список фильмов, подумала наверное в самый раз придётся вот это.

1 декабря

С утра звонил Залман.

– Ольга, вы дома? Не возражаете, если я заеду?

– Конечно, приезжайте.

Через несколько минут постучали.

– Войдите.

Показавшийся из-за двери Залман тут же замер, удивленный.

– Не знал, что здесь бывают такие помпезные апартаменты. Чем занимались?

– Вчера смотрела кино. У меня было дурное настроение после того, как осталась одна. А эта глупость – включила заставку – меня успокаивает, что-то вроде якоря, привет из детства, когда становится совсем уж… неопределённо.

Присядьте. Я должна сказать одну вещь. Там, в палате интенсивной терапии, я дала вам гормон, окситоцин, налила его в ваши капли для носа. Вы были уж слишком негативно настроены по отношению ко мне и подозреваю, что не справились бы с этим сами. Мне показалось, что взаимное недовольство, это не то чувство которого мы достойны, понимаете?

Залман укоризненно посмотрел на нее, но ничего не сказал. В этот раз.

Ольга благоразумно сменила тему:

– Может быть, вы уже готовы рассказать, что же такого натворила ваша подопечная, Адина?

Залман помолчал, решаясь.

– Я уже говорил вам, что нахожусь здесь, чтобы опекать дочь одного моего знакомого, Циона. Как раз накануне вашего прибытия, она убедила двух отказантов (тех, кто не решился на операцию) и одного китайца, из персонала, устроить побег. Покинуть клинику решили через главные ворота.

– Но постойте, там же шлюзовая система и стальные двери в метр толщиной.

– На самом деле, все не так сложно. Один раз в сутки через эти ворота въезжает контейнер с вещами и провизией и выезжает контейнер с отходами. У меня как-то была бессонница, я сфотографировал его. Посмотрите.

Залман протянул планшетный компьютер.

– Контейнер проезжает ночью, чтобы не беспокоить пациентов. Управляется автоматически. Сообщники, которых она подговорила, придумали простой план.

– Пока контейнер медленно ехал к воротам, они положили сверху деревянный клин. Когда открылись первые ворота, заговорщики вошли в шлюз, а транспортер застрял, упершись в потолок.

– Как же они вошли? Я видела перед воротами камеры слежения.

– До сих пор отсюда никто не пытался бежать. У китайцев здесь свой квартал, который не хуже обычного китайского города. Им хорошо платят и по контракту, каждый может заморозить своё тело за счёт клиники. Куда бежать? Пациенты – это больные, либо психически неуравновешенные люди.