Из предыстории Магадана. Историко-приключенческий роман-летопись

Бросились в дом. Всё те же следы грабежа. У порога труп одного из подручных купца. «Зарублен мечём,» -Охдир не спеша убрал свой длинный прямой палаш в ножны, закреплённые на спине.– «Шайка действовала быстро. Все торговые застигнуты врасплох…»

Среди гнетущей тишинытолько раздавалось тяжёлое дыхание ещё живого Лукьяна, который сидел, прислонившись к стене, возле ещё одного трупа своего работника. Глаза купца были полузакрыты. Иван и Фалалей склонились над владельцем фактории. Охдир, со стороны пристально оглядев хозяина торгового острога, решил, что вряд ли тот выживет… Первый приказчик купца, крупный бурят, лежал мёртвым у прилавка. Обрывки бумаги, какие-то тряпки, рассыпанная соль и дешёвые стеклянные бусы, на длинном столе опрокинутые глиняные кружки, стаканы и бутылки, кровь, смешанная с пролитой брагой. Ламутский воин взял одну из бутылок, налил из неё в кружку и поднёс к губам тяжело раненого. Купец, глотнув, широко открыл глаза. Лукьян жадно допил вино, выпрямился и схватил за руку брата.

– Фалалей!

– Кто здесь был? —подался вперёд старшой погонщиков.

Лицо раненого исказилось от боли и злобы.

– Хунхузы*, -отвечал он.– Сукины сыны!..Ограбили, убили. Шестьдесят сороков** соболей унесли… Фалалей, догнать их нужно.

– Постараемся.

(К слову, бандиты не забрали большое количества тяжёлых медвежьих, волчьих и рысьих шкур. Брошенные меха не попортили, а только разбросали некоторые из них. Из всего содеянного в остроге, было видно, что нападавшие торопились быстрее уйти с места преступления… Пять лошадей, которые паслись на дальней поляне, грабители не обнаружили.)

Купец оттолкнул руку брата, обратив мутный взгляд на Ивана и ламута.

– Ванька, то твой шанец… Бери своего рубаку покрученника*** с его учениками, бери дюжину извозных работных, лошадей, оружие бери и словите хунхузов… Недолго осталось жить мне… Отомстишь, треть соболей твоя. А Фалалей хлипкий вояка; на него не надеюсь.

Сорокалетний старшой погонщиков снова вздрогнул. Купец на самом деле давал шанс разбогатеть. Двадцать сороков соболей – богатство! Его друг Охдир действительно великий рубака и следопыт, на него вся надежда. Оно, конечно, воевать с пришлыми татями опасное занятие, но приз стоит того. «Построю хоромы в Якутске, младшим братьям подсоблю; глядишь, своё дело разверну!.. Заживём!» Взглянув на кровь, просочившуюся сквозь грубую холщёвую рубаху Лукьяна и стекающую на земляной пол, Иван быстро достал полотняный носовой платок и перевязал левую руку хозяина острога в том месте, где между кистью и локтём из глубокой раны ключом била алая кровь.

– Сколько было хунхузов? —подал голос ламутский воин.

– Осмаг на десять**** или чуть менее. Пешие они. Вы их легко нагоните, -купец тяжело сглотнул, закрыл глаза.– Да торопитесь.., а я скоро преставлюсь…

Умирающий качнулся вперёд, но удержал равновесие, выпрямился и устремил тусклые очи на Ивана.

– Отомстите за меня, ребятушки… Фалалей, слышишь моё обещание Ваньке?.. Не прощаю я воров*****, вражин жёлторожих.

Тут серые глаза купца раскрылись ещё шире; страшный огонёк сверкнул на мгновение в них и угас… Лукьян, мученически вздохнув, ткнулся головой в ноги своего мёртвого работника.

_________________________________________

*хунхузы – в Китае так называли речных пиратов; в России хунхузами называли любых китайцев, корейцев или японцев пришедших на территорию Дальнего востока с грабительскими целями.

**шестьдесят сороков – старорусская мера счёта, по сорок единиц (десять сороков = 400; двадцать сороков = 800 и т.д.).

***покрученник – (старорусское) наёмник.

****осмаг на десять – (старорусское) восемнадцать.

*****здесь слово «вор» употребляется в его старом значении – «преступник».

*****

Сын старосты мятежного корейского селения, Сомгун поправил длинный меч, пропуская вперед цепочку людей гружёных тюками ценных мехов. Соболей несли все и пятеро пленных туземев-дикарей и двенадцать его воинов. Несли связки пушнины на импровизированных коромыслах, наспех изготовленных из крепких палок, тащили на носилках, соорудили даже пару волокуш. «Великое богатство добыли мы в этих диких северных краях! Напрасно напарник – китаец Мао не пошёл с нами. Впрочем, с другой стороны – это замечательно. Не знаю, что китайцы поимеют в других местах сего малолюдного побережья, а эта Добыча только наша!..Ну, в основном; конечно придется какой-то малой частью пожертвовать в пользу союзников…»

Пиратская экспедиция в земли русского Охотоморья состояла из мятежных корейцев и китайцев. Первые бунтовали против произвола своих аристократов, вторые эмигрировали в Корею не желая покорятся захватчикам манжурам. Предводитель китайцев имел корабль; он и подбил Сомгуна на плавание в дикие полуночные края, суля большие барыши. «Не соврал Мао, тут есть чем поживиться!» Они шли через низкорослый северный лес. Подошвы хунхузов скользили по сосновым иглам, густо устилавшим слабо хоженую тропу. Изредка ветви деревьев больно хлестали пиратов по взмокшим лицам. Вечерело.

Глубоко втянув тонкими ноздрями смолистый, прохладный воздух, Сомгун объявил, что скоро будет остановка на ночлег.

*****

На закате в разграбленный торговый острог въехали трое служилых. Они везли донесение из Анадырской крепости в Якутск. Командовал юркий костлявый казак, с выбитыми передними зубами. Служилые не спеша расседлали своих мохнатых северных лошадок и вошли в дом.

Фалалей поведал казакам о случившемся разбое, призывая оказать содействие.

– Мы бы с великим удовольствием подмогли. Опять же, ворье иноземное приструнить следует, -отвечал беззубый.– Так ведь, в Якутск поспешать нам треба, а дорога тудысь, сами знаете, не из лёгких. Да и не безопасен наш путь то…

Все сидели за длинным грубо сколоченным столом в горнице служившей преставившемуся купцу магазином, трактиром и гостиницей. Перед ними стояли кружки с брагой и миски с кулешом – вечерняя трапеза. Охдир пренебрежительно фыркнул, услышав речь предводителя казаков, губы его слегка дрогнули в презрительной усмешке. Беззубый зло зыркнул на ламута, окинул цепким взглядом: инородец с узким, в шрамах, лицом и пронзительными бесстрашными чёрными глазами; лет под пятьдесят; длинные седеющие волосы на висках украшены двумя тонкими косицами, с вплетенными в них красными засаленными бархатными лентами к которым прикреплено несколько речных китайских жемчужин. Одет по-русски, как все извозные: сверху меховая безрукавка, засаленная холщёвая косоворотка, такие же штаны, только заправлены не в сапоги, как у прочих, а в, когда то щёгольские, торбаса. Лицо туземного воина слегка попорчено оспой. Инородец был довольно рослым, мускулист, худощав, порывист. «Именно воин! Не просто воин, а из лучших. Вона и палаш у него за спиной особый, с большим кольцом на рукоятке*. Встречаются оные среди дикующих… Мало таких, но в бою стоят они десятка. Северный богатырь! Слыхал я о нём – Охдир, бывший тойон одного из вымерших ламутских родов.» Казак провёл заскорузлым указательным пальцем по своему хищному орлиному носу. Прокашлялся в ладошку и, отведя глаза, изрёк.

– Однако, дам вам в подмогу человека. Дело тут сурьёзное, государственного рангу. Ты, что ли будешь командовать погоней, Вань?

– Угу. —мотнул большой головой старшой извозных.

– Вот и ладно. За тебя хорошо отзываются горожане – мол, есть у мещанина Ивана бойцовский дух; не зря он верховодит в артели извозных.

– Стараюсь, -старший караванщик теребил свою окладистую бороду.– Утром выступаем, с Божьей помощью. Сейчас заканчиваем вечерять, спать будем. Отдохнуть нужно…

Напоследок беззубый сообщил: дескать анадырские казаки отомстили враждебным чукчам за поражение Афанасия Шестакова, разорив несколько их стойбищ и вызволив из полона более сорока человек побитого отряда (правда, то были в основном служившие русским туземцы). Так же поведал собеседникам казак о том, что сожжена пенжинскими коряками новая русская крепостица на реке Яме, где сложили буйные головушки около двух десятков служилых.

– Ох, беды наши, беды! —запричитал Фалалей.

– Да! Такие дела, -казак прикусил тёмный ус.– Однако, мы со всеми недругами посчитаемся. Ой, посчитаемся (дайте только срок)! А ты, Никифор, завтра с Иваном на хунхузов идёшь.

– Как скажешь. —спокойно откликнулся названный служилый.

______________________________________

*Среди коренных жителей Крайнего Северо-Востока действительно были мастера владения мечом (искусные фехтовальщики). Стальные мечи аборигенов с большими кольцами на рукоятках изготавливали кузнецы «цивилизованных» народов (китайцы, корейцы и прочие). Попадали они к туземцам в обмен на их меха.

– 2-

Цепочка всадников в размеренном темпе двигалась по лесу. Охдир и два его ученика возглавляли колонну: следопыты-разведчики. Собственно, читать следы, оставленные хунхузами, не доставляло большого труда. Пираты держали курс на бухту Монгодан* в местность Дзялбу («Больше идти им некуда!»), видно там их ожидает корабль. Так северный воин и объяснил Ивану.

Продвигаться по узкой таёжной тропе на лошадях дело мудрёное – особенно не разгонишься. Иногда всадникам приходилось спешиваться, вести коняг в поводу. И всё же в том, что они настигнут татей ламутский богатырь не сомневался. «До бухты Монгодан четыре дни пешего пути.»

Лес был полон звуков. Откуда-то издалека слышался крик ястреба, шелестели ветви, пружиня под лапками неугомонных белок, из кустов донесся топоток ушкана**. Однажды тропу перебежал шустрый бурундучок.

Охдир периодически прикладывался к горлышку фляги – алкоголь давал забвение; прошлое вспоминать не хочется. НЕ ХОЧЕТСЯ… А война привычная работа. «Завтра нагоним хунхузов.» Который год скверно на душе ламутского богатыря – просвета нет. После того как вымер от оспы весь его клан, подался Охдир в город урусов Якутск. Несколько лет служил в центральном кабаке вышибалой и телохранителем хозяина заведения. Там и пристрастился туземец тушить печаль-тоску хмельным. Потом Охдир встретил Ивана; тот стал уговаривать вступить в его артель погонщиков вьючных лошадей. В конечном итоге северный супер боец дал согласие, так (после раздумий) ему показалось будет лучше; опять же больше опасности для совершенно не ценимой им своей жизни – разбойные, разбушевавшиеся стихии, дикие звери и вольные просторы родного Крайнего Северо-Востока. «А город – это множество чужих людей, грязь на улицах, отвратительные тяжёлые запахи. К тому же, стенами деревянными Якутск огорожен…» Охдир сделал ещё один внушительный глоток алкоголя – то плата за помощь Ивану. Деньги бывшему вождю не нужны; «пьяная вода», вот его вознаграждение. «Жить вовсе не хочется! Весь клан (жёны, дети, родители, друзья) – все ушли в страну предков… Один я на свете – словно осенний лист на студеным ветру…» Воин вновь приложился к горлышку фляги.

__________________________________________

*Монгодан – ныне магаданская бухта Гертнера.

**ушкан – заяц.

*****