Фрилансер

Как же майор любил Суходольскую, как доверял ей, если не на хранение отдавал, а дарил! При этом тётка замуж не спешила. Денис перебирает нотариально заверенные бумаги. Их много! Пачка целая. 1995, 1996, 1997 …

«Я, Казанцев Сергей Георгиевич, проживающий по адресу… и Суходольская Варвара Васильевна, проживающая по адресу… заключили договор о следующем:

Я, Казанцев С.Г., подарил Суходольской В.В., а я, Суходольская В.В., приняла в дар от Казанцева С.Г. ювелирное украшение…»

Дарственная на квартиру. Так и квартира – его подарок!

Да, повезло тетеньке, раскрутила дяденьку. Вытащила счастливый билетик. Хитрая стервь – так Денис озаглавил Варвару – шантажировала органом, не заработанным ей, а данным в наказание другим. Честно ли.

Денис даже завидует тётке, её хваткости, хитрости, выдержке, хладнокровию. Хотя, ему-то что завидовать. Она мёртвая, а он живой. Денис наследник её интриг, монетизированных в будущую безбедную и счастливую его жизнь.

И вновь вопрос: любила ли тётка мужа? Где фотографии, запечатлевшие их, счастливых, вместе. И вообще – где его фотографии? Обычно вдовы вешают фото ушедших мужей на стены. Или выставляют в рамках-гробиках на трюмо. Трюмо есть, а где гробики?

Воображение Дениса рисует картину.

Итак, тётка водила майора за нос, разводила на деньги, да брюлики, но, не спала с ним. Вообще-то, все Суходольские очень похотливы. Денис в этом смысле плоть от плоти Суходольский и тётка должна такой же быть. Но, из писем очевидно: врата в свой ад тётка отворила зимой. А познакомились они летом.

И Денис, с помощь шерлокхолмсовского метода дедукции, составил портрет тёткиного мужа: толстозадый коротышка-особист, с сальными волосами и тремя слизлявыми подбородками. Картину дописывает застиранный, но, грязный воротник, нечищеная обувь и вонючие носки. С богатыми так часто. Понятно, почему тётка не знакомила мужа с родственниками. Стыдилась.

А потом Казанцев сбежал от неё в мир иной. Вот подарок, так подарок.

Из писем выходит: тётка не допускала майора до своей плоти с Ивана Купалы до Деда Мороза. Но, брызги шампанского лед её оков не растопили. Свидания майор вымаливал, обижался, что Варвара не подходит к телефону, а на письма отвечает не на раз-два.

Сколько же презренного металла пришлось навалить на тёткины весы, чтобы уравновеситься в её глазах! Тётка, конечно, стервь, но и жертва. Жила с жабой, если дедуктивная картина, нарисованная Денисом, верна.

Последняя папка. Март 1998 года. В конце марта они поженились, переписка завершилась. Денис развязывает тесёмочку и начинает читать.

Не сказать, что Денис интеллектуально развит, обычный. Не сказать, что чрезвычайно умен, как все. И склонным к состраданию не назовешь, себе на уме. Но, последние письма майора …

Денис понимает: драгоценности не у матери майора хранились, не у сестры прятались, а жене законной принадлежали. На момент знакомства Казанцева с Суходольской, у жены Казанцева был рак. Но годы шли: 1996, 1997, 1998, а жена не умирала. Рак есть, а смерти нет. Майор из командировки в командировку, чтобы реже дома бывать. Не хочет с онкобольной в одном доме находиться. Майор уверяет тётку, что жену разлюбил, как только та заболела. Да, и раньше не очень-то любил. Любовь к тётке окончательно отвратила от жены. И Казанцев подал на развод с умирающей, просит тётку как можно скорее оформить с ним отношения. И он забудет прошлую жизнь как лишний сон.

Денис перечитал дважды:

«Забуду прошлую жизнь как лишний сон, любимая моя Варварушка».

По гороскопу Казанцев оказался скорпионом, как и Суходольская. Встретились два паука, сползлись две гадюки. И Шерлок Холмс, наконец, понимает, почему тётка избегала телефонных разговоров и личного общения, почему требовала писем и хранила их зорко.

Его письма – её алиби. А, если Казанцева арестуют, а если объявятся родственники умирающей жены, а если суд божий. У Варвары же все документы в порядке. К махинациям Казанцева она не имеет отношения. Вот почему тётка тянула, не выходила замуж. Варвар, а не Варвара эта Варвара Васильевна.

Денис умом прост и с отягощенной наследственностью. Вернее, с наследственностью не неотягощённой условными рамками рефлексии. Но, его реакция на последнее письмо ставит вышесказанное под сомнение.

Последнее письмо.

Казанцев подтверждает дату возвращения из командировки, дату бракосочетания, значит, уже развелся. Вновь обещает вечную преданность и клянется в чувствах. А вот и фраза, которую тётка ждала три с половиной года: «Все ценные вещи, любимая, до последней запонки, перевезены в нашу квартиру и принадлежат тебе. Там ничего не осталось, будь уверенна. Вступаю в новую жизнь с чистой совестью».

И не постигла их кара земная. Ушли в мир иной майор Казанцев и культуролог Суходольская неотмщёнными.

И Денис берет на себя миссию высших сил, всегда справедливых.

Он решает побросать в ведро фото Варвары, письма Казанцева, его фото, если найдутся и все сжечь, т.е. символически кремировать. Так Денис избавится от чёрных теней, подведет черту и по-настоящему вступит во владение богатствами, принадлежащими теперь ему по праву наследования.

Папка «Сергей. Фото» нашлась не сразу, в другой день, глубоко на антресолях. Ого, толстенькая! Денис готов посмотреть в глаза монстру, пусть и давно мертвому. Наконец-то он увидит тёткиного мужа, так тщательно скрываемого. Шерлоку Холмсу кажется, монстр должен смотреть в глаза смерти бесстрашно!

Наиболее циничные преступники шли на казнь с гордо поднятой головой, зачастую смеясь. И Казанцев перед сожжением должен высоко держать голову. А тётка-то на фото вылитая вологодская милашка. И милашку в огонь.

Ведро – палач с топором – ждет. Спичка – чирк – готово. Фитиль – вспых!

Папка тяжелая, фотографий много. Между фото наверняка деньги. В манере тётки. Денис вошел в роль Шерлока Холмса всерьёз. Подходит к окну. Кладет папку на подоконник, тесёмочку развязывает медленно, в голове музыка из фильма про Шерлока Холмса: там-трам-тара-татара-рам…

Денис раскрывает папку и видит фото Казанцева.

Денис столбенеет…

Дыхание по тормозам.

Мурашки по телу.

Пальцы разжимаются сами.

Фотография тёткиного мужа летит на пол.

***

Кэрол узнала, как петухи топчут кур.

Её теперь не переубедить, а Серебров всё приговаривает: «курочка моя». К стереотипам привыкаешь легко. Надо признаться, Кэрол нравится, как он её топчет. Ещё б изнутри не щекотал… И всё же, она улетучивается выше туч. Блаженство налицо и на все остальные органы, кроме внутренних.

Серебров впивается в её тело коленями и пятками одновременно, пронизывает тектонические отложения острыми стержнями тонких пальцев, проходит слой за слоем, давит на точки, о существовании которых Кэрол и не догадывалась.

Так не только кур топчут, так виноград давят. В наиболее ценное вино. И Кэрол превращается в ценное вино. Сама превращается, сама и пьянеет.

Разбирая жиры, слой за слоем, массируя их, Серебров проходит мышцы и добирается до внутренних органов. От Сереброва достается всяким, но более других почкам, печени, придаткам, желудку, молочным железам, глотке и кишечнику. Серебров работает без устали, пока не кончит. Кончает он долго – это и хорошо, и плохо. Лучше бы просто массировал. Лучше, чем Пётр массажиста нет. От салонного массажиста в жизни не дождешься «курочка моя».

По разу в день, по часу, а то и более Кэрол взмывает над тучами.

У нее прекрасный дом, а она проводит время выше.

Но, первого без второго нет. И Кэрол, исподтишка, чтобы не вспугнуть, начинает рассказывать Сереброву про коллег, в том числе про замечательного фотографа Джонни.

С какого-то момента, а именно, на второй день совместной жизни, имя Джонни звучит в особняке постоянно. И, интересное дело – Пётр не ревнует, он заинтересован. Он давно хочет объявить себя меценатом, только не знает кого меценировать, вокруг одни пройдохи. По настоянию Кэрол, Серебров готов встретиться с Джонни, посмотреть его работы.

– Студия убогая, но снимки от бога, – готовит почву для инвестиций Кэрол.

– Значит, у твоего приятеля всё есть, – доволен Петр.

Кэрол закусывает губу:

– Он может вознестись выше облаков, так талантлив, – проговаривает Кэрол, но Пётр уже не вникает и Кэрол уносится выше туч.