Фрилансер

– Ок.

– Всё-всё ок?

– Да, всё.

– Всё-всё-всё ок?

– Да, ок: всё-всё-всё.

– Ок.

***

Кэрол не разочаровала Сереброва ни в первые дни, ни во вторые. Её звонкий смех заполнил вдовий дом: весь облазила. Дом-то её, хоть и не совсем.

Жена Петра погибла страшно, в Альпах.

Откатавшись на лыжах, направилась в домик егеря, к Петру, на подъемнике. Сама не пристегнулась, лыжи не отстегнула, болтала ими. Никто из телохранителей не посмел сказать ей: «Анжелика, не делай этого». Видели, как беззаботно томится она перед встречей с домиком.

Лыжа зацепилась за сугроб. Анжелику сбросило головой вниз. А снег только сверху пушистый, под внешней красотой наледь. Анжелика пробила наледь лбом, болтает лыжами, дышать нечем. Кровь к голове приливает и не отливает, потому что верх тормашками.

Телохранители не растерялись и прыгнули вслед, а жопы-то у них огромные, тяжелые, живописно описанные выше. Жопы не только наледь пробили: их глубоко усосало. Пять телохранителей ушли вглубь и тоже страшно погибли. Как показала судмедэкспертиза, они отморозили жопы и жопы превратились в льдинки. Кровообращение внутри прекратилось. Телохранители погибли от остановки кровообращения.

Спасать Анжелику осталось некому, и она умерла от асфиксии, как Дэвид Кэррадайн, только не в шкафу, а в сугробе, и не в сексуальной истоме, а в мечте о ней.

Выковыривали Анжелику пятнадцать спасателей и вертолет. Гроб несли вдесятером, по пятеро с каждой стороны. Потому что Анжелика каждый день хотела похудеть, но Пётр запрещал ей вплоть до развода!

Уже полгода как один, Пётр изголодался и теперь целовал Кэрол без умолку. «Чмок-чмок» слышалось из всех углов многоэтажного особняка. Кэрол осматривала дом, а Пётр её преследовал:

Гардеробная – чмок. Бильярдная – чмок. Бойлерная – чмок.

Кэрол прижалась к котлу и расставила ноги.

Её рецепторы отключены, как котел. Но, с котлом понятно, бабье лето. Воспылают ли рецепторы Кэрол к Петру, как пылают её мысли о Джонни. Можно попросить Петра построить для Джонни студию в особняке. Но, будут ли модели ездить за город. И, согласится ли Пётр пускать посторонних в дом. Идея неудачная. Обычно Кэрол приходят удачные идеи. А эта неудачная. Оно и понятно: туповатый штуцер больно таранит спину.

***

Капа гордая до неузнаваемости. Нос вверх, хвост влево-вправо. Ей есть чем гордиться. Лиза постригла капу. Так Джонни узнал, что Капа болонка не обычная, а мальтийская. У Лизы свой взгляд на стрижку животных, она противница причёсок "Милитари" и "Двойное каре", по ее мнению, Капе подходит "Хипстерская" или "Гранж". Лиза их чередует. "Гарсон" или "Канадка" – удел ризеншнауцера, "Спортивная"– прическа пуделя, если его хозяин слетел с колёс.

– Могу и про кошкины стрижки рассказать.

Джонни уже знает, Лиза станет грумером, специалистом по стрижке животных. Очень прибыльное дело. И у Лизы созрел план. Лиза хочет, чтобы и Джонни стал грумером.

– Джонни, – Лиза встала напротив Джонни, преградив дорогу и взяв его руки в свои. Она всегда так делает, когда хочет донести до Джонни мысль. – Мы с тобой откроем салон стрижки животных. Новые стрижки придумаем.

– Лиза. Я не собираюсь бросать свою работу.

– Ты отлично фотографируешь, но что дальше? А я предлагаю план. Ты будешь снимать животных до стрижки и после. Увидев твои фото, все поведут кошечек и собачек в наш салон.

– Ты хочешь, чтобы я бросил фотографию.

– Ну, почему бросил, Джонни! Ты будешь снимать животных в салоне. Просто я хочу, чтобы мы всё время были вместе. Из меня фотограф не получится, а из тебя выйдет отличный грумер-фотограф.

– Спасибо за предложение, Черепашка. Но, я буду заниматься своим делом.

Лиза вздохнула, отпустила руки Джонни и пошла на кухню.

– Обиделась?

– Нет, пошла еду готовить. Кто ещё о тебе позаботится. Только я.

***

Раз в Макдональдсе, взял биг мак. Джонни ест, чаем запивает, да по сторонам глядит. А героя подходящего всё нет. Волна ускользает. Волна близко, совсем близко, Джонни чувствует волну. Подкатывает, подкатывает, но не накатывает, а откатывает. Джонни не может настроиться.

Перепелкин замучил звонками. Девять душ не комплект, ждёт десятую. Джонни сам виноват. Он рассредоточен, рассеян, в расфокусе.

Джонни достался удобный столик. Хороший обзор.

Блин, ну, хоть одну-то душу он выловит! Неделю назад на каждом углу пачками, проходу не давали, теперь ни одной.

– Привет!

За столик Джонни без разрешения сел парень. Смотрит в упор и улыбается.

– Привет!

– Как дела? – продолжает улыбаться незнакомец.

Джонни молчит. Молчит и парень. Смотрит и улыбается.

– Не узнаешь? Вспомни, мы с тобой репортаж делали.

Точно, репортаж… но где и когда.

– Тверь. Блошиный рынок. Лет восемь назад. Командировка. Вспомнил?

Да, было… а как парня зовут, ну, хоть убей.

– Я – Сева Бориско. Да ладно, не напрягайся.

– Извини, Сева, не узнал. Чем занимаешься, где работаешь.

– Три года, как нигде.

– Есть на что жить, значит.

В ответ Сева смеётся, как бы подтверждая – да, есть на что.