Мы скорбно потупились. Сицилия поправила манжеты и шмыгнула носом:
– Значит завтра заберёте оставшийся тираж из багажника машины?
– Да! Да! Безусловно! – хором заверили мы.
– Тогда не смею вас больше задерживать. До завтра, господа, – Сицилия повернулась вполоборота и начала рассматривать стену.
Мы подскочили с табуреток и, пождав хвосты, бросились к выходу.
– Кстати, – остановила нас Сицилия, – смотрела сегодня новости на «Кефире»: «Да здравствует свобода слова…» – в этом что-то есть. Определённо.
*****
Утро следующего дня. Подъём по будильнику. Лёгкое похмелье. На правом боку обширный синяк, – вчерашняя боевая травма; «вследствие самостоятельного падения на поребрик возле памятника Шаляпина», – запись в протоколе задержания.
Марта крутилась на кухне. «Привет-привет». После водных процедур, я постучался в комнату Стальского; он не ответил. Я зашёл. Глеб спал.
– Вставай, слесарь Коля. Па-да-па-да-па-дам, – слегка повысив голос, проговорил я над его ложем.
В комнате стоял дух сильно закладывающего за воротник жильца. Открыл шторы и дверь на балкон.
– Чёрт! Сколько натикало? – прохрипел Стальский.
– Семь тридцать утра. Разбудить тебя в семь сорок?! – пошутил я.
– Я ещё пьян. Возьми свои права. А что так рано?
– Сто процентов нам будут мотать нервы с возвращением «шесть девять». В одиннадцать открывается «Фанерный Пейзаж», – было бы очень мило с нашей стороны быть там, когда Сицилия придёт на работу.
– Знает ли Сицилия, во сколько обошёлся нам этот тираж? Она жалкие пятнадцать тысяч заплатила, а потрачено было… все… все сорок! – Стальский начал подниматься с кровати.
– Ладно, пойду. Марта там что-то готовит, – я сделал заинтригованный вид.
– О, ноу! Ты должен кое-что знать о моей сестре, чувак, если намерен провести с ней всю оставшуюся жизнь, – ковыряясь в глазах, сказал Глеб.
– С чего ты взял, что я… Ладно, что я должен знать? У неё есть член? У каждого свои недостатки. Я не думаю, что это большая проблема… Если, конечно, член не большой! А-ха-х! – я развеселился. – Я так и знал, что вы с Мартой разделённые после рождения сиамские близнецы. Ты на неё всё время злишься, потому что при операции по разделению всё хозяйство досталось ей! Ха! А тебе ни хрена! – я хлопал себя по коленке и от души смеялся.
– Нет, член покажется тебе досадной мелочью, когда ты попробуешь её стряпню, – Стальского не то в шутку, не то всерьёз передёрнуло.
– Да что там готовить, у нас сплошные полуфабрикаты! – отмахнулся я. – Кинул на сковороду и готово.
– Она даже консервную банку откроет так, что содержимое невозможно будет жрать, – Глеб, наконец, поднял своё туловище с кровати.
– Уверен, ты преувеличиваешь. Не надо делать из еды культа.
*****
– Как? Вкусно? У вас так много блинчиков с творогом, значит, вы их любите, – Марта сидела с довольным видом напротив меня за кухонным столом.
– Спасибо, очень вкусно, – ответил я.
– Так что не ешь?
– Я один съел, я мало ем…
– Правильно, не надо делать из еды культа, – не преминул подколоть Глеб.
Я улыбнулся и неопределённо махнул рукой в сторону Глеба, – мол: «ну, его».
Стальский (который вчера выжрал больше меня в четыре раза) закрыл лицо ладонями, откинулся на стуле и сказал:
– Нет, так дело не пойдём. Мне плохо. Я должен принять ванну. Выпить чашечку пива… Я долго не буду, – Глеб встал и ушёл в ванную.
– Видала синечище, – со значительным видом, продемонстрировал я Марте свою боевую травму. – Полчище фашистских полицаев набросилось на меня, чтобы упечь в застенки. Но меня так просто не возьмёшь. Не-хе-хет…
– Я же видела всё по телевизору.
– И то, как я поскользнулся около памятника?
– Ты как раз выпал из кадра в этот момент, но догадаться было можно.
– Ну, ладно. Пойду собираться.
Я быстро оделся и решил подождать Стальского за чашкой кофе, но проходя мимо зала, был позван Мартой.
– Смотри, кто у меня есть, – Марта держала в руках крысу расцветки «корова».
– Ой! Это ты свою привезла или здешнюю поймала?
– Смешно, умник. Познакомься: это Адольф.
– Как-то неудобно звучит, учитывая ваше с Глебом происхождение. Или вы потом ритуально уничтожите Адольфа?
– Вот ещё! Я люблю моего Адольpha. «Ph» в конце имени.
– Оу!.. «Ph», – тогда ладно.
– Хочешь подержать? На!
Я взял из рук Марты крысу. Я люблю всех животных, крыса тоже живая душа.
– Какие смешные лапки, – приблизил Адольphа к глазам я. – Пахнет как щенок.
Крыса вцепилась своими смешными лапами в мои очки и не желала отпускать. Пришлось временно отдать очки Адольphу.
– Знаешь, они очень умные, – Марта вопросительно посмотрела на меня.
– Да, знаю. Именно эту породу умных крыс ловили на мелком мошенничестве в московской подземке, – я без тени улыбки смотрел на собеседницу; изображение в отсутствие очков было нечёткое.