Льёт чёрный дождь, и из бутылки водосточной
Налейте водки Чёрному Пьеро…»
Underwood
Глава… нет!..
C
казка о потерянной бдительности
20.08
– Какой красивый дяденька ходит по улице! – голос около самого уха.
– Привет, Ксения, – я потрогал локоть своей бывшей подружки.
– Ты когда-нибудь машину моешь, – Ксюша постучала согнутым пальцем по заднему фонарю.
– Всё как-то не могу доехать. Ты… Ты хорошо выглядишь, – я не врал.
– Спасибо-спасибо. Куда направляешься? – со знакомой улыбкой спросила Ксюша.
– Да так, катаюсь, – оглядываясь по сторонам, ответил я.
Вот! Вот тот момент, когда я был должен сказать: «Ну, ладно, пока, Ксюшенька. Рад был повидаться». А вместо этого сказал:
– Садись – подкину. Куда тебе?
*****
Ксения переехала со съёмной однокомнатной квартиры в собственную новую «двушку», которую ей купила мать на свою сургутнефтегазовскую зарплату.
«God morning, папа, в нашей песне только паузы!..» – я убавил радио.
– Так как дела? – смущаясь, спросил я. – Диплом на пятёрку защитила?
– Конечно! – Ксюша закурила, а я вспомнил боль ожога на груди. – Кресло подвину; кто-то большой сидел…
Ксения, заметив мой взгляд, коварно улыбнулась. Потом она сказала:
– Я читаю вашу газету. Мои поздравления. La Critica теперь рекламное издание.
Я кивнул. Не смог скрыть досаду за этот факт.
– Как Стальский совмещает бутылочку с работой? Или он в завязке?
– Нет, Стальский всё тот же Стальский. Совмещает, разрывается. Здесь куда? Направо?
– Кто третий автор?
– В смысле? – не понял я.
– Кто третий?! Твою манеру написания я отличаю. Второй, очевидно, Глеб. А третий? Сестрёнка?
– Ты отличаешь? Мы не подписываем материал.
– Я всё-таки журналист, хоть ты так никогда не считал, – Ксюша яростно затянулась сигаретой. – Твой стиль не спутать: о чём бы ни писал, – всё оскорбление получается! Ты и с людьми так же общаешься. За исключением Стальского. Насчёт его сестрички не знаю. Это не есть хорошо, мальчик.
– Я на пути исправления, – сказал я, не считая нужным спорить с ней.
– Как тебя можно терпеть?! – Ксюша негодующе отвернулась. – Не гони, скоро поворот.
Я мельком взглянул на подаренный мной браслет. Ксю носила его. Я не успел отвести взгляд, и она, пощёлкав языком, сказала:
– Застраховала украшение. На всякий случай. Сюда налево.
– Сюда? – переспросил я, включая поворотник.
– Да. Так кто третий? Блондинка с верхних слоёв атмосферы? Да? – настаивала на ответе Ксения.
Я отрицательно покачал головой. Я предпочитал не пользоваться голосом, чтобы лишний раз не раздражать Ксению, – я чувствовал перед ней вину, что объясняется моей слабохарактерностью. Помню, Стальский мне говорил, что моя проблема в том, что я слишком благодарен приласкавшим меня женщинам. Я тогда спорил с ним, а теперь и сам поймал себя на этой мысли.
Разговор на время прервался. Я прибавил музыку.
Завернула весну ночь в тюль моих окон,
Загорелась звезда – это знак покинуть квартиру.
Ключи, дверь, звук мотора и свист резины,
Проснись, проснись, выходи – я уже еду.
Ксюша выключила звук и сказала:
– Чёрт возьми, Аронов, до встречи с тобой я не была такой!.. Такой злой.
Я решил сменить тему:
– А передачу на «Кефире» смотрела?
– Слишком поздно её показывали. В Интернете смотрела. Полный пэ!.. Вообще! Как вам не стыдно?!
– Вопрос не морали, а рейтинга, – блеснул эрудицией я.
Ксения на меня посмотрела с плохо скрытым презрением. Я устыдился и добавил:
– Так говорил наш редактор. Мне тоже не слишком нравился «Пьяный Диван», – соврал я, потому как, на самом деле, я обожал «ПД» и жалел, что он закончился.