Мораль и личность российских революционеров. Издание 2-е, доработанное

Большую роль в становлении декабризма сыграла учёба многих из декабристов в лучших учебных заведениях того времени: Московском университете, Царскосельском лицее, Училище колонновожатых[26 - Болоцких В. Н. Декабристы в Ялуторовске: мировоззрение и деятельность. С. 16—17.].

О характере преподавания в Московском университете свидетельствует руководство по естественному праву профессора Л. А. Цветаева: «Законы должны быть для всех граждан одинаковы», «Когда власть монарха не подвергается никаким ограничениям, сие называется деспотизмом», «Первобытные права суть неотчуждаемы, например, никто не может лишить другого первобытных прав, даже с согласия его»[27 - Нечкина М В. Грибоедов и декабристы. М., 1977. С. 109—110.]. В 1809 г. студент Якушкин записал на лекции Л. А. Цветаева по римскому праву о постоянной борьбе римского народа с патрициями и о злоупотреблениях последних: «В таблице не было порядка судопроизводства, а законов чернь не знала; первосвященники и патриции, пользуясь невежеством народа, на каждый процесс делали новое решение. Такое правление продолжалось в Риме до 500 года, но в это время первосвященник Тиберий Корлитаниус начал просвещать народ и учить его юриспруденции. Вместе с просвещением народным власть патрициев начала упадать»[28 - ГА РФ, ф. 279, оп. 1, д. 3, л. 10—10 об.].

Настроения и взгляды части дворянской молодёжи накануне Отечественной войны 1812 г. наглядно видны в обществе Чока, созданном Н. Н. Муравьёвым (Карским). Идея общества и его цели были подсказаны Н. Муравьёву чтением «Общественного договора» Руссо. Задачей общества являлось поселение его участников на Сахалине (тогда его называли Чока) с целью просвещения местных жителей и создания там республики. Важно отметить не только знакомство с произведениями Руссо, но и признание членами общества Чока республики как наилучшей формы правления и идеи равенства всех людей, а также попытку перехода к практической деятельности для осуществления этих идей в жизни[29 - Муравьев Н. Н. (Карский) Записки. Часть I. 1811—1812 // Русский архив. 1885. Кн. 3 (9—12). С. 25—26.]. По свидетельству Н. Муравьёва их общество было не единственным и имелись планы его слияния с одним из подобных обществ.

Всё это говорит о том, что первые декабристские общества имели свои истоки не только в офицерских кружках послевоенного времени, но и в обществах, подобных обществу Чока. Это не значит, что все или большинство членов этих обществ стали декабристами. Дело в ином. Важно то, что ещё до войны 1812 г. в среде дворянской молодежи распространяются идеи просвещения, равенства, республики, появляются сторонники идей Руссо и других просветителей, готовые не только соглашаться с этими идеями, но и действовать в их духе. Среди этой молодёжи было много офицеров, многие пошли добровольно в армию накануне войны или сразу после ее начала. Именно на эту офицерскую молодёжь Отечественная война 1812 г. произвела огромное впечатление размахом народного движения, народным патриотизмом, война показала, что незачем ехать на далёкий остров, чтобы просвещать аборигенов. Молодые офицеры обнаружили, что совсем рядом живут люди, которые нуждаются в их помощи, которые страдают от крепостного ига и которые тем не менее готовы жертвовать жизнью ради своей отчизны. Пожалуй, именно чувство патриотизма особенно сближало будущих декабристов с народом и через это чувство они пришли к признанию за народом права на личное достоинство, на личную свободу. И не только к признанию прав народа, но и к убеждению в необходимости осуществления на практике этих прав. О настроениях будущих дворянских революционеров накануне войны говорят отрывочные заметки Якушкина, сделанные им во время похода Семёновского полка весной 1812 г. к западной границе. Он писал, в частности, что когда однажды в деревню, где они остановились, пришел комиссионер, который бил крестьян, чтобы получить от них лошадей, то «Муравьев так хорошо его отделал, что он, наверное, закается обижать бедных крестьян»[30 - Цит. по: Чернов С. Н. Из ранних писаний И. Д. Якушкина // Очерки из истории движения декабристов. М., 1954. С. 577.].

Из шести основателей первого декабристского общества – Союза спасения – пятеро принимали участие в Отечественной войне 1812 г., Никита Муравьёв поступил на военную службу летом 1813 г. и участвовал в заграничных походах, а в 1812 г. неудачно пытался убежать в армию. Участниками войны или ополчения были 8 членов общества, принятых первыми к концу 1816 г. Все они были молоды или очень молоды. Большинство из них прошли с армией путь от западной границы до Бородино, сражались на Бородинском поле и потом проделали обратный путь до западной границы и участвовали в заграничных походах. Таким образом, 1812—1814 гг. они провели в действующей армии в низших чинах и поэтому находились в гуще солдатской массы. Уже после амнистии М. Муравьёв-Апостол, вспоминая далёкие годы, писал, что «службу же во весь поход 1812 г. мы несли наравне с солдатами»[31 - ГА РФ, ф. 1153, оп. 1, д. 278, л. 74.], что «5 месяцев я не входил в комнату в 1812 г. Голод, дожди и, наконец, зима с своими морозами, снегами и вьюгами не имели ни малейшего дурного влияния на мое здоровье, и это до невероятности. От Тарутино до конца кампании 1812 года, изодранные ситцевые сорочки, порванный солдатский мундир, шинель солдатская, прогоревшая в разных местах от бивуачных огней»[32 - ГА РФ, ф. 1153, оп. 1, д. 273, л. 45 об.-46.].

Молодые офицеры в годы войны действительно не только воевали, но и много размышляли, спорили, одним словом «философствовали», о чём свидетельствует дневник А. В. Чичерина. Чичерин был тяжело ранен в Кульмском сражении, умер от ран и поэтому не стал декабристом, но он входил в тот круг офицерской молодёжи, из которой они вышли. На страницах его дневника часто фигурирует Якушкин в качестве оппонента в спорах. Молодые люди в условиях войны, на бивуаках спорили о смысле жизни, о предназначении человека, об отношении к высшему свету и т. д. Якушкин утверждал, что можно найти счастье только в деревне, делая людей счастливыми, на что его оппоненты отвечали: «А разве другие поприща, которые перед нами открываются, ничего вам не обещают?.. Ведь каждая ступень, на которую поднимаешься, позволяет дать счастье еще одному разряду людей, каждый шаг вперед делает нас более полезными всей земле и помогает заслужить всеобщее благословение». Долгом своим спорщики полагают, получив образование, «возместить полученное». В противном случае человек окажется себялюбивым и неблагодарным, что не может обеспечить его счастье. О власти, о государе они рассуждают с точки зрения общественного договора и разума: «Конечно, всякое величие – вещь пустая. Разумный человек, о котором вы все время твердите, не может считать разумной власть, подчиняющую его государю, такому же человеку, как он сам, или генералу – тысяче разных начальников, которые выше его чином, но равны ему по человеческому праву. Но разве не для того небо дало нам способности, чтобы мы могли, получая образование, развить их и расширить?»[33 - Чичерин А. В. Дневник Александра Чичерина. М., 1966. С. 36—37.].

В Смоленской губернии Чичерин размышлял над поведением местных крестьян, которые добровольно предоставили французам фураж и продовольствие и сохранили в основном свои хозяйства. В ответ на упрёки в адрес этих крестьян, Чичерин заметил, что винить надо скорее дворян, которые остались в имениях и вольно или нет содействовали неприятелю. Молодой офицер задумывается о том, что будет после победной войны, о возмещении всех потерь: «Благородные крестьяне из-под Юхнова, покинувшие свои очаги и нивы, принесшие в жертву и семьи, и спокойное существование ради чести служить отечеству, – не посмотрят ли они, когда война кончится, а они будут совершенно обездолены, с завистью на смоленских крестьян, живущих в избытке, сохранивших все, что им дорого, и благоденствующих, не зная добродетели патриотизма. Идеи свободы, распространившиеся по всей стране, всеобщая нищета, полное разорение одних, честолюбие других, позорное положение, до которого дошли помещики, унизительное зрелище, которое они представляют своим крестьянам, – разве не может все это привести к тревогам и беспорядкам?.. Мои размышления, пожалуй, завели меня слишком далеко. Однако небо справедливо: оно ниспосылает заслуженные кары, и, может быть, революции столь же необходимы в жизни империй, как нравственные потрясения в жизни человека…»[34 - Там же. С. 46.].

Здесь обращает на себя внимание всё – и понимание счастье как делание счастливыми других, и обязанность возместить обществу полученные от него блага (например, в виде образования), и представление о государе как о вполне земном человеке и применение к крестьянам термина «благородные», обладающие добродетелью патриотизма, и допущение полезности революций, и надежды на благодетельную заботу со стороны императора, В этом представлен срез мировоззрения будущих декабристов во время Отечественной войны, исходя из этих идей и представлений они будут устраивать свою жизнь после окончания войны и заграничных походов.

Именно Отечественная война 1812 г., патриотизм и героизм солдат, страдавших до войны от муштры и телесных наказаний, крепостных крестьян, «говорящих орудий», мучившихся под гнётом помещиков, наблюдения над неприглядной российской действительностью и страданиями народа до, во время и после войны оказали решающе воздействие на формирование мировоззрения дворянских революционеров[35 - См.: Болоцких В. Н. Декабристы в Ялуторовске: мировоззрение и деятельность. С. 20—21.].

И. Д. Якушкин на следствии показывал, что «по возвращении из-за границы Крепостное состояние людей представилось мне как единственная преграда сближению всех сословий и вместе с сим общественному образованию в России»[36 - Восстание декабристов. Материалы. Т. 3. М., 1927. С. 44.]. Отвечая во время следствия на вопрос об источниках свободных мыслей, Басаргин писал: «В 1819 году, будучи на съемке в Московской губернии, мне случилось стоять в деревне у одного помещика, коего обращение с крестьянами дало мне первую мысль сделать их свободными»[37 - Восстание декабристов. Материалы. Т. 12. С. 310.]. И подобных свидетельств из показаний на следствии и воспоминаний декабристов очень много.

Особую роль в становлении декабристского мировоззрения и появлении в России тайных обществ сыграло пребывание декабристов в Европе во время заграничного похода 1813—1814 гг. Но нельзя согласиться с мнением Е. Г. Плимака и В. Г. Хороса о преимущественном значении для формирования декабристского мировоззрения именно заграничных походов[38 - Плимак Е. ГГ Г., Хорос В, Г. Проблемы декабристского движения // Вопросы философии. 1985. №12. С. 97.]. Высказываний декабристов о заграничных походах как источниках вольнодумства действительно имеется много, особенно в показаниях Следственной комиссии[39 - Восстание декабристов. Материалы. Т. 9. С. 216; Якушкин И. Д. Записки, Статьи, письма. М; Л; 1951. С. 8.].

Тем не менее решающим побудительным толчком, определившим в том числе и особое восприятие европейской жизни, была сама Отечественная война 1812 г. и поведение в ней крестьян и солдат. На это указывали сами декабристы, особенно это в своих воспоминаниях. На следствии же декабристы, старались не акцентировать внимание на российских язвах и методах их лечения. Так, почти никто из них не говорил об отмене крепостного права как одной из главных целей тайного общества. Причина этого понятна: декабристы не хотели отягощать свою участь подчёркиванием неспособности самодержавия сделать своих подданных счастливыми, легче было свалить вину за своё вольнодумство на иноземную действительность и заимствованные за границей мысли. Следствие такая версия причин появления в России революционной заразы также устраивала. В воспоминаниях спустя много лет декабристы были более откровенны и точны в объяснении причин зарождения в России вольнодумства и желания у них произвести в стране перемены. Заграничные походы, и вообще знакомство с западной передовой общественной мыслью, лишь резче оттеняли российские непорядки, будили творческую мысль, подсказывали идеи, направления поисков и т. д. Об этом писали сами декабристы. Так Басаргин в своих «Записках» считал необходимым особо подчеркнуть, что именно внутренние проблемы России являлись побудительным мотивом к применению на практике зарубежных теорий и планов преобразований[40 - Басаргин Н. В. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск, 1988. С. 56.].

О значении заграничных походов как времени, когда декабристы имели возможность близко познакомиться с реальной политической жизнью: борьбой политических партий, работой представительных учреждений, с журнальной и газетной полемикой, писал Н. М. Дружинин на примере Никиты Муравьёва: «Но для того, чтобы выработать определенные и конкретные взгляды, необходимо было непосредственное воздействие российской действительности. Только возвратившись на родину и познакомившись с ее общественной жизнью, Н. Муравьев получил реальную точку опоры, на которой утвердилось его самостоятельное общественное мышление»[41 - Дружинин Н. М. Декабрист Никита Муравьев. С. 60.].

Крайне важно подчеркнуть психологическую сторону проблемы становления личности первых русских революционеров. Воспитанные на примерах римской гражданской доблести, выросшие в атмосфере патриотизма и любви к отечеству, культивировавшихся их родителями, проведшие несколько лет в военных походах, чувствовавшие себя участниками великих событий, спасителями родины, молодые офицеры тяжело переносили возвращение к обычной гарнизонной жизни. В показаниях многих декабристов нередко встречаются такие признания: «После событий 1812, 1813 и 1814 года, когда мы возвратились в Петербург, гарнизонная жизнь не могла удовлетворить нашим желаниям и заменить прежним ощущениям. Ето самое заставило иных вдатся мистическим идеям а других Политическим наукам» (М. Муравьёв-Апостол)[42 - Восстание декабристов. Материалы. Т. IX. С. 224.].

Эти впечатления были столь сильны, что оставили отпечаток в душах декабристов на всю жизнь. М. Муравьёв-Апостол уже в 1867 г. писал своему племяннику М. Бибикову: «Когда мы возвратились в 1814 г. после занятия Парижа нашими войсками, ты не можешь себе представить, как мы были горестно поражены крепостным бытом и всеми нашими тогдашними неурядицами…»[43 - ГАРФ. ф. 1153, оп. 1, д. 282, л. 9.]. Якушкин в «Записках» вторит своему другу: «В 14-м году существование молодежи в Петербурге было томительно. В продолжение двух лет мы имели перед глазами великие события, решившие судьбу народов, и некоторым образом участвовали в них; теперь было невыносимо смотреть на пустую петербургскую жизнь и слушать болтовню стариков, выхваляющих все старое и порицающих всякое движение вперед. Мы ушли от них на 100 лет вперед»[44 - Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. С. 9.].

Многие ситуации, события, иногда вроде бы незначительные, рассматриваются теперь под определённым углом зрения – несоответствия заслуг народа перед страной и его рабского положения, признания за всеми людьми, в том числе солдатами и крестьянами, права на личное достоинство. Поэтому молодыми офицерами замечается и надолго запоминается дикая выходка Александра I, о которой рассказывает Якушкин (при входе гвардии в Петербург в 1814 г., на глазах огромной толпы, император гонялся на коне со шпагой в руке за мужиком, перебежавшим перед ним дорогу). Это вызвало первое разочарование в императоре у будущего декабриста[45 - Там же. С. 8—9.].

Привыкшие переносить тяготы и невзгоды походной жизни молодые офицеры и после войны довольно просто устраивают свой быт. В послевоенное время среди офицерской молодёжи заметно стремление к созданию артелей, кружков, что служит проявлением тяги к общению. Складываются группы людей, близких по жизненному пути, по взглядам, ищущих своё место в жизни, думающих о судьбах России и народа, единых в неприятии крепостного права. В этих кружках создаётся особый психологический климат. Одной из самых известных офицерских артелей этого времени была артель в Семёновском полку[46 - См.: Нечкина М. В. Движение декабристов. Т.1. М., 1955. Гл. III.].

О значительных переменах в жизни гвардейских офицеров писал Лорер, которого эти перемены поразили при возвращении в Московский полк в 1821 г., после 6 лет службы в Варшаве. Он увидел новое поколение молодых офицеров, которые стали задумываться о своём назначении, которых не удовлетворяла обычная служба с муштровкой солдат, они стали много читать (сочинения Франклина, политическую экономию Сея и другие книги), заводить библиотеки, посещать публичные курсы[47 - Лорер Н. И. Записки декабриста. С. 49.]. Розен замечает, что в его Финляндском полку образованных офицеров было меньше, чем в названных Лорером, но и в нём происходили приметные перемены в поведении и быту офицеров. Появились такие, кто больше читал, обсуждал проблемы истории, народного образования и политической экономии Сея[48 - Розен А. Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984. С. 115—117.].

Таким образом, можно сделать вывод, что среди офицерской молодёжи, прошедшей Отечественную войну и заграничные походы, произошли значительные изменения в бытовом поведении, во взглядах на жизнь, на своё предназначение, в отношении к российской действительности. В это время участники офицерских артелей, кружков отличались не столько радикальными социально-политическими взглядами, сколько поисками высокой цели в жизни, требовательностью к себе и к другим. В этих группах сложились благоприятные возможности для перерастания чувств, вызванных 1812 годом, осознанием несправедливости (ещё только несправедливости) крепостного гнёта и юношеских мечтаний о равенстве и справедливости, в твёрдые убеждения о необходимости изменения существующего порядка вещей и поиска путей грядущих преобразований. «Любовь к Отечеству, которое мы спасли от ига Наполеона одушевляла – чтение иностранных журналов, а наиболее le Constitional их укореняли – говоря беспрестанно об одном и том же предмете мало по малу я был приведен под влиянием других к преступным мыслям»[49 - Восстание декабристов. Материалы. Т. IX. С. 217.], – так коротко, но достаточно точно изложил следствию ход становления декабристского мировоззрения М. Муравьёв-Апостол.

1.3. Мораль и личность дворянских революционеров. Личность – коллектив – государство

Роль декабристов не ограничивается только тем, что они стояли у истоков освободительного движения в России. Декабристы оказали большое влияние на структуру нравственного сознания, т.е. выработку новых моральных норм, общезначимых ценностей и стереотипов поведения. Нравственные проблемы были особенно важны для декабристов. В России, с её юридическим и политическим бесправием большинства населения, моральные отражения окружающей действительности имели особое значение[50 - Познанский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры. С. 38.].

По мнению И. Я. Матковской, особая роль морали у декабристов определяется принадлежностью их движения к революционным движениям периода смены феодального строя буржуазным, для которых характерна сопряжённость социально-политических и этических идей как одного из способов осуществления буржуазной идеологией функции представительства «всеобщего интереса»[51 - Матковская И. Я. К характеристике социально-этических идей декабризма // Вопросы философии. 1975. №12. С. 76.]. Это замечание вполне справедливо для любых революционных движений, в которых в любом случае меньшинство населения стремится навязать большинству свои представления о лучшем общественном устройстве, а свои интересы выдать за всеобщие. Что касается декабристов, то особая значимость этических идей и качеств личности для них вытекает из их принадлежности к господствующему сословию, из отдалённости от народа, из трудности начала организованного революционного движения[52 - Там же. С. 89—91.].

Для того чтобы выявить те элементы нравственного сознания декабристов, которые отличали его от феодальной структуры нравственного сознания и сближали с буржуазной, необходимо вначале обрисовать основные элементы феодальной и буржуазной структур нравственного сознания.

Структура нравственного сознания, по А. И. Титаренко, состоит из моральных требований, запретов, оценок. Они являются элементами общественного сознания, складывающимися в структурно-типологический «рисунок», особую конфигурацию взаимодействия и взаимоподчинения. В решающих связях этот «рисунок» представляет цельную систему ценностных значений своего времени[53 - Титаренко А. И. Структуры нравственного сознания. М., 1974. С. 33.].

Для иерархичного сословного феодального общества характерна иерархичность, корпоративность нравственного сознания. Человек ценится не сам по себе, не столько по своим личным достоинствам, сколько по своей сословной принадлежности. Принадлежность к сословию определяет образ жизни человека, его мораль, его мировоззрение и его положение в обществе, ориентация ценностных установок в морали направлена на поддержание и укрепление своего сословного статуса. Ведущим моральным принципом дворянства был принцип феодальной «чести», который требовал безусловного выполнения сословных норм, требований, отношений сословной иерархии. Психологическим механизмом регуляции поведения являлся принцип феодальной «верности» («преданности»). Контрольно-психологические механизмы феодальной структуры нравственного сознания носят преимущественно экстравертный характер, т.е. направлены на внешние шаблоны, стереотипы поведения. Иными словами, человек в любой ситуации делал выбор, опираясь не столько на внутренние убеждения, сколько на моральные нормы своего сословия, всё преломлялось через призму отношения к поступку со стороны социальной группы, к которой принадлежал человек, её одобрения или осуждения.

Иной характер имеет структура нравственного сознания рыночного буржуазного общества. Буржуазная эпоха расширила возможности для личной инициативы, предприимчивости, появился идеал человека, знающего себе цену, конкурирующего, борющегося, свободного от сословно-кастовых предрассудков. Право личности распоряжаться собой, ставшее реальностью при капитализме и имеющее громадное значение для развития морального самосознания, заключает в себе, как отмечает автор «Капитала», «целую мировую историю»[54 - Там же. С. 92—93.]. Уже не принадлежность к сословию, а размер богатства определяет положение человека в обществе. Ценность человека определяется теперь по его личным качествам – инициативности, самостоятельности, предприимчивости. Человек всё чаще вынужден действовать вне контроля со стороны своей социальной группы, ему приходится всё чаще принимать решения на основе своих личных убеждений, своих ценностных установок и моральных принципов. Появляется новое свойство нравственного сознания – «интровертность» (т.е. ориентированность изнутри, моральная рефлексия, направленная вглубь внутриличностного душевного мира) в противоположность «экстравертности»[55 - Там же. С. 110.]. Если в феодальной структуре нравственного сознания основными принципами были принципы сословной «чести» и «верности», то в буржуазной структуре нравственного сознания их место занимают принципы «честности» и «долга». Честность является необходимой для нормального функционирования развитых товарно-денежных отношений. Принцип же долга является механизмом морального самоконтроля. Он существенно отличается от феодальной «верности».

«Интровертность, мотивационность, рефлексивность, рационализм – вот что в самых общих чертах весьма существенно отличает контрольно-психологический механизм и функции „долга“ от функций и механизма феодальной „верности“ („преданности“) в структуре нравственного сознания»[56 - Там же, С. 135.].

Хотя и медленно, но в России начала XIX в. шёл процесс разложения феодального строя, распространялись идеи Просвещения, стала сказываться сдерживающая роль самодержавной монархии и неизбежно должно было возникнуть революционное движение. В силу экономической и политической слабости третьего сословия роль революционного класса взяла на себя передовая часть дворянства. Но ведущая роль дворянства на первом этапе российского революционного движения предопределила многие его национальные особенности. Так, программы декабристов, открывая объективно более широкий путь буржуазному развитию России, вовсе не провозглашают ведущее положение буржуазии. Субъективно декабристы хотели ликвидации крепостничества, свержения самодержавия и улучшения положения народа исходя из высших, с их точки зрения, интересов Отечества, необходимости его спасения, а также из абстрактных гуманистических идеалов свободы, равенства, признания за каждым человеком права на собственное достоинство[57 - Довнар-Заполъский М. В. Идеалы декабристов. М., 1907. С. 257—301; Нечкина М. В. Движение декабристов. М, 1955. Т. 1. С. 140; Познанский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры. С. 140 и др.].

Указанные обстоятельства наложили отпечаток на нравственное сознание декабристов. Мораль декабристов не только не признавала за богатством какой-либо ценности, но вообще не придавала ему значения. Пестель в «Русской правде» осуждал власть денег и выступал за особые меры против установления господства «аристокрации богатств»: «…все сословия, составляющиеся чрез распределение частных лиц по отраслям промышленности, самые суть безрассудные и зловредные, потому что, имея основанием своего бытия богатство, они все желания и помышления обращают единственно на деньги; другого отличия между людьми не знают, как одни деньги; богатство ставят первейшим достоинством, превышающим все прочие, и, соделывая народ ужасно падким к корыстолюбию, производят неминуемую порчу в нравах… основывают свое влияние на народ не на общем мнении, но на золоте и серебре, посредством коих подавляют общее мнение, как хотят, и приводят народ в совершенную от себя зависимость. Отличительная черта нынешнего столетия ознаменовывается явною борьбою между народами и феодальною аристокрацией, во время коей начинает возникать аристокрация богатств, гораздо вреднейшая аристокрации феодальной, ибо сия последняя общим мнением всегда потрясена быть может и, следовательно, некоторым образом от общего мнения зависит, между тем как аристокрация богатств, владея богатствами, находит в них орудия для своих видов, противу коих общее мнение совершенно бессильно и посредством коих она приводит весь народ, как уже сказано, в совершенную от себя зависимость»[58 - Пестель П. И. «Русская Правда» // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. Т. II. М., 1951. С. 98.].

Идеи «Русской Правды» разделялись очень многими декабристами и именно эти слова возражения не вызывали. Но стоит заметить, что, во-первых, Пестель неверно оценивает роль «богатых» в обществе, она не только отрицательная. Без богатых бедных и нищих ещё больше. Во-вторых, «аристокрация идеологов», т.е. господство людей, абсолютно и фанатично уверенных в правоте своих идей, как показывает исторический опыт, гораздо хуже и вредоноснее господства «аристокрации богатств».

Главным принципом декабристской морали было служение народу, посвящение себя делу его освобождения. М. Муравьёв-Апостол уже в 1816 г. чётко определяет свое жизненное кредо, под которым подписался бы любой декабрист: «Счастлив тот, кто в состоянии принести жертву своей Родине; он имеет право на уважение и почет своих сограждан»[59 - Из эпистолярного наследия наследства декабристов. М., 1975. С. 106—107.].

Служение народу понималось декабристами как достижение «общественного блага» и поэтому эту категорию вполне можно также считать исходной категорией декабристской этики[60 - Замалеев А. Ф., Овчинникова Е. А. Революционная мораль декабристов. Л., 1985. С. 22—23.]. «Общественное благо» понималось декабристами как процветание России, а деятельность по достижению «общественного блага» – как деятельность по преобразованию России для ее «благоденствия»[61 - Восстание декабристов. Материалы. Т. 3. С.48—49; Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. С. 11; Лорер H. И. Записки декабриста. С. 62.].

Басаргин подчёркивал готовность молодых людей «посвятить себя на пользу отечества, ни во что не ставя личную опасность и грозящую невзгоду в случае неудачи или ошибочного расчета»[62 - Басаргин Н. В. Воспоминания, рассказы, статьи. С. 56—57.]. «Убежденный в горестном положении Отечества моего я вступил в общество с надеждою что в совокупности с другими могу быть России полезным», – показывал на следствии Пущин[63 - Восстание декабристов. Материалы. Т. 2. С. 210.].

Служение отечеству, народу соединялось у декабристов с чувством патриотизма и во многом из него проистекало. Патриотизм декабристов не был казённым, показным, они действительно были готовы отдать свои жизни ради блага России. Н. Тургенев, рассуждая в своем дневнике о необходимости бороться за гражданское счастье родины, пришел к выводу, что русский народ, давший много героев, показавший блестящий ум, добродушие, патриотизм, имеет право иметь среди себя людей, которые бы поставили цель действовать во благо всех людей и «стремились бы сами и влекли за собой всех лучших людей своего времени к святой, хотя и далекой цели гражданского счастья?»[64 - Тургенев Н. И. Из «Дневников» // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М., 1951. Т. 1. С. 192.].

Патриотизм декабристов вёл их не к стремлению доказать, что своя страна лучше всех, они не придерживались принципа «не выносить сор из избы». Несчастья и нужды народа, увлечение Александра I европейскими делами после 1812—1814 гг., злоупотребления чиновничества и прочие российские неустройства вызывали у декабристов боль и гнев. Они желали уничтожения всего российского зла, а не его мнимого облагораживания. Известно, что первое тайное общество носило название «Союз спасения», или «Общество истинных и верных сынов Отечества». После войны 1812 г., с возвращением на родину после заграничных походов, молодым офицерам особенно сильно бросилось в глаза унизительное положение крепостного люда, которому молодые офицеры дали почётное звание «благородных крестьян». Острота чувств по поводу любого неуважения к Отечеству и его гражданам со стороны государства, усугубляемая военными поселениями, аракчеевщиной, достигла такой степени, что декабристам страна представлялась стоявшей на краю гибели и нуждавшейся в незамедлительной помощи.

Служение народу, носившее характер категорического императива, было несовместимо с эгоизмом, с моральными установками на удовлетворение личных потребностей, на собственное благополучие. Это определяло декабристский идеал человека – свободного, деятельного, независимого, готового «жить интересами всеобщими, жертвовать своей жизнью во имя отчизны, во имя людей и прежде всего во имя бедствующего народа, во имя идеала свободы»[65 - Макогоненко Г. П. О романтическом герое декабристской поэзии // Литературное наследие декабристов. Л., 1975. С. 9.].

Контрольно-психологическим механизмом декабристской структуры нравственного сознания (и революционного вообще) является принцип «долга», но по своему содержанию он отличается от буржуазного принципа «долга». Ибо принцип «долга» у декабристов вытекал из принципа «служения народу» и подразумевал не просто честность в делах, но и самопожертвование, верность идеалам. Это не означает экстравертности декабристского принципа «долга», наоборот, «долг» осознавался как глубокое внутреннее убеждение, осознанная личная необходимость действовать так, а не иначе. Хотя по содержанию буржуазное и декабристское понимание «долга» различаются, им обоим присущи рациональная мотивация и моральная рефлексия, что, во-первых, сближает их, а во-вторых, противопоставляет контрольно-психологическим механизмам феодальной структуры нравственного сознания. Именно в этом состоит значение декабристской морали для развития буржуазного нравственного сознания и именно в этом отношении декабристское нравственное сознание разрушало старую мораль и создавало основу новой. Но надо учитывать, что, расчищая объективно путь для развития буржуазной морали, декабристская мораль закладывала основу и гораздо более широкую – революционной морали вообще, только в этом случае принцип «долга» не отрывался от принципа «служения народу», а наполнялся новым содержанием.

То, что принципы «долга», «служения народу» были ведущими принципами декабристской морали, вовсе не означает, что декабристы всегда и во всём были правы, что их идеи и планы в случае их реализации принесли бы народу пользу. В отношении к народу господствовало просветительское, попечительское отношение, как к неразумному ребёнку, которого надо просвещать, вразумлять, подтягивать до своего уровня, объяснять ему, в чём его благо. Такое отношение к народу основывается на идеях Руссо: «Сам по себе народ всегда хочет блага, но сам он не всегда видит, в чем оно. Общая воля всегда направлена верно и прямо, но решение, которое ею руководит, не всегда бывает просвещенным. Ей следует показать вещи такими, какие они есть, иногда – такими, какими они должны ей представляться; надо показать ей тот верный путь, который она ищет; оградить от сводящей ее с этого пути воли частных лиц… Частные лица видят благо, которое отвергают; народ хочет блага, но не ведает в чем оно. Все в равной мере нуждаются в поводырях. Надо обязать первых согласовать свою волю с разумом, надо научить второй знать то, что он хочет»[66 - Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С. 178.].

Декабристы были прекрасно знакомы с идеями Руссо и ещё до 1812 г. пытались претворять их в жизнь (общество Чока, например) и это видно в руссоистском определении Оболенским роли тайного общества. По мнению Оболенского, народ в совокупности не имеет ясного понятия о том, что он чувствует – добро или зло. Совокупность народных ощущений составляет народный голос, но выражение народного мнения требует большего или меньшего понимания и умственного развития, не всегда доступных массе. Органом, который стал выражать нравственные требования народа, и явилось тайное общество[67 - Оболенский Е. П. Воспоминания // Мемуары декабристов: Северное общество. М., 1981. С. 119.].

Такое отношение к народу рождало представление о том, что образованные, просвещённые люди лучше народа знают, что ему нужно, и имеют моральное право навязывать народу свои представления об «общем благе». Незнание и непонимание законов общественного развития, причин своеобразия экономического и социального развития России приводили к рождению прекраснодушных, но оторванных от реальной действительности планов её преобразования. Например, причины бедности крестьян заключались не только в крепостном праве и жестокости помещиков (государственные крестьяне жили не намного лучше, и не все помещики были жестокими). Бедность крестьян и всего общества проистекала из причин, породивших само крепостное право и его столь длительное существование в России, сохранение до XX в. крестьянской уравнительной поземельной общины и многое другое. Эти причины – в природно-климатических, геополитических, географических и исторических особенностях России. Поэтому, например, простое освобождение крестьян, даже с землёй, не решало всех проблем, а без земли тем более. Но без земли предлагал освобождать крестьян Н. Муравьёв в своей конституции, только половину земель отдавал земледельцам Пестель. Без земли пытался освободить крестьян Якушкин и получил отказ самих крестьян от получения такой безземельной свободы.

Точно так же однозначно утопическими, легковесными были реформаторские затеи Александра I. Для учреждения правового строя в России первой четверти XIX в. не было никакого социально-экономического, политического и культурного основания. Поэтому для обоснования необходимости освобождения крестьян и введения конституции в России использовались аргументы религиозно-нравственного, а не экономического типа. В. Томсинов так характеризовал деятельность Негласного комитета (и это определение с полным правом можно распространить на все проекты и действия Александра I и многих подобных реформаторов вплоть до настоящего времени): «Среди знавших о деятельности комитета не было почти никого, кто бы относился к реформаторству друзей Александра равнодушно, то есть никак. Почти все относились к нему серьезно. Всерьез верили в то, что образованные на западноевропейский манер, не имеющие никакого опыта государственного управления, да и не знающие как следует России молодые люди смогут разработать разумный план планомерного, сознательного преобразования этой огромной, необъятной умом и сердцем страны, которую в прошлом гнули и ломали, заливали кровью и развращали, перекраивали и перестраивали, но которая тем не менее всегда жила и развивалась по-своему – так, как того хотелось ей, а не какому-либо пресловутому вождю – «гению»!

Странная эта вера отражала дух времени, когда человеческий разум казался могущественнее всего, что есть на свете, – могущественнее даже и самой человеческой истории. Легкость, с каковой, опираясь на разум, удалось развенчать прошлое и вконец расправиться с ним, возбуждала мысль о том, что так же легко можно будет, пользуясь разумными идеями – рецептами, спроектировать и построить будущее. Исторические основы того или иного народа, его культурно-национальные особенности считались детскими погремушками, явлениями, не имеющими сколько-нибудь большого значения для будущего. Главным казалось найти правильные идеи – принципы устройства будущей политической организации и составить из них соответствующую схему. Последняя, будучи введенной в действие, немедленно и сама по себе даст положительный результат. Идеи, возникшие на западноевропейской почве, мыслились поэтому вполне пригодными для России. А люди, проникнутые ими, долгое время жившие за границей, представлялись серьезными реформаторами»[68 - Томсинов В. А. Светило российской бюрократии. М., 1991. С. 109—110.].

Моральная мотивация их целей и их деятельности была характерна и для декабристов. Взгляды декабристов определялись абстрактными гуманистическими принципами свободы и равенства – одними из основополагающих принципов Просвещения[69 - Матковская И. Я. К характеристике социально-этических идей декабризма. С. 83; Добродеева И. Ю. Революционная этика декабристов. М., 1984. С. 128—129.], а не соображениями экономического и социального характера (хозяйственной невыгодности крепостного труда, например). Нравственная мотивация деятельности не означает признания только просветительских методов осуществления поставленных целей – путём воздействия на общественное мнение, просвещения, воспитания, пропаганды идей равенства и справедливости. Такая мотивация может обосновывать и революционные способы достижения справедливого общественного устройства.

Гуманистическая мотивация революционной деятельности у декабристов дополнялась религиозной. Так, для агитации декабристы использовали форму катехизисов. В «Православном катехизисе» С. Муравьев-Апостол заявлял, что «без свободы нет счастия», а свободы похитили цари вопреки воли божией и поэтому народ имеет право выступить против царей, нарушающих божью волю[70 - Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. Т. II. С. 191—193.].

Религиозно-нравственная мотивация имеется и во введении к «Законоположению Союза Благоденствия». В нём говорится, что «соблюдение блага общего» является первым естественным законом, а «непременная справедливость» «знаменуется согласием частной ее (природы – авт.) цели с целью творца (сохранение и благо существ – авт.)». Люди, руководствуясь своей волей, преследуют свои частные интересы и при этом часто нарушают «благо» других, поэтому, как полагали авторы устава, необходимы законы, направляющие действия людей в нужное русло, и необходимы правительства, наблюдающие за соблюдением законов и их улучшением. Но, так как законы и правительства многообразны и невозможно законодательно определить все отношения между людьми, то во всяком обществе многое представляется воле каждого, и отсюда – большая роль добродетели, т.е. стремления к пользе общей. Недостаток добродетели приводит к порокам и злу. И устав Союза Благоденствия провозглашал стремление членов общества противодействовать злу «отстранением личных выгод и совокуплением общих сил добродетели против порока», объединившись в Союз Благоденствия[71 - Там же. Т. I. С. 241.].

В процессе становления декабристской морали новым содержанием наполняются понятия чести, личного достоинства. Декабристы признавали право на личное достоинство не только за дворянством, но и за всеми сословиями. Это выразилось и в определении крестьян «благородными» и в перестройке отношений с солдатами после войны. М. Муравьёв-Апостол вспоминал: «1812, 1813 и 1814 гг. нас познакомили и сблизили с нашими солдатами… Добропорядочность солдат зависела от порядочности поведения офицеров и соответствовала ей. Каждый из нас чувствовал свое собственное достоинство поэтому умел уважать его в других»[72 - Муравьев-Апостол М. И. Воспоминания и письма. Пг. С. 42.].

С точки зрения декабристской морали, жизнь должна была иметь высокое предназначение, иначе она была пустой и никчемной. Якушкин объяснял причины быстрого роста тайного общества тем, что после войны у многих «из молодежи было столько избытка жизни, при тогдашней ее ничтожной обстановке, что увидеть перед собой прямую и высокую цель почиталось уже блаженством»[73 - Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. С. 14.]. Стремлением к высокой жизненной цели объяснял Якушкин причины своего желания ехать в боровшуюся за свободу Грецию. В 1821 г. он писал, что в нём «существовала всегда беспрестанная какая-то боязнь несуществования, или лучше сказать, прозябаемости; чем более живешь, тем более это состояние угрожает» и для спасения от «прозябаемости» необходимо поставить хотя бы ограниченную цель и стремиться к её достижению[74 - Там же. С. 235—236.].

Значение наличия высокой жизненной цели подчёркивал Пущин, описывая своё состояние после принятия в общество: «Эта высокая цель жизни самой своей таинственностью и начертанием новых обязанностей резко и глубоко проникла душу мою – я как будто вдруг получил особенное значение в собственных глазах: стал внимательнее смотреть на жизнь во всех проявлениях буйной молодости, наблюдал за собою, как за частицей, хотя ничего не значущей, но входящей в состав того целого, которое рано или поздно должно было иметь благотворное свое действие»[75 - Пущин И. И. Записки о Пушкине. Письма. М., 1956. С. 69.].

Е. Оболенский считал, что для молодости характерно стремление к «обширнейшему кругу деятельности», и это стремление удовлетворялось вступлением в тайное общество, которое соответствовало «всем благородным стремлениям тех, которые искали в жизни не одних удовольствий, но истинной нравственной пользы, собственной и всех ближних»[76 - Оболенский Е. П. Воспоминания. С. 79.]. И Оболенский даже написал по поручению общества заметку об обязанностях гражданина с целью привлечения молодых людей, «еще не познавших всех высоких обязанностей своих»[77 - Восстание декабристов. Материалы. Т. I. С. 267.].

М. Муравьёву-Апостолу не нравилась поэзия Байрона из-за эгоистичности характерного для неё идеала свободной и независимой личности. Вместо демонстрации искусственной разочарованности, лучше, по мнению декабриста, заняться делом и хотя бы «несколько облегчить участь бедного селянина»[78 - Муравьев-Апостол М. И. Воспоминания и письма. С. 85.].