Блок-пост

-Картошка в этом году ничего, – заговорил Толик.

Валентиныч усмехнулся и повернул голову в сторону.

-Скоро дожди. Грибы пойдут. Вам надо грибов, грузди? Если Константиныч меня возьмёт, белый гриб будет.

-Ешь быстрей. Я жду звонок межгород, – раздражённо сказал Валентиныч. Он посмотрел на наручные часы.

Толик налил кипятку и чая из заварника. Сделал небольшой глоток. Та же история. Чай был вторяк. Валентиныч довёл его до кипения, добавил свежего чая, но не больше

чайной ложки. Толик отпил полстакана, слил остатки из заварника. Он доедал суп и хлеб, когда в доме загремел треск телефонного звонка.

-Боже мой! – взвизгнул Валентиныч, – Договорились же, ещё не время, – он соскочил со стула, – Доедай быстрей.

– Сейчас чай допью.

Телефон продолжал звенеть. Валентиныч повертел головой и сказал:

-Допивай и иди, я в окно буду смотреть.

Толик кивнул головой. Валентиныч пошёл в дом. Толик одним махом допил чай, поставил стакан и рванул к холодильнику. Придерживая левой рукой, чтобы не шуметь, открыл правой. Дело шло на секунды. Толик мгновенно всё увидел. Яйца, молоко, сметана, банка с вареньем, банка с огурцами, завёрнутые пакеты. Внизу под морозильником лежал комок, замороженных куриных окорочков. Толик схватил окорочок сбоку. Ему показалось, что если окорочок оторвать, то не будет заметно, что на этом месте был окорочок. Не будет углубление в кучи. Толик обеими руками потянул окорочок на себя. Ничего. Толик потянул сильней, ничего. Отчаяние охватило Толика. Он потянул ещё раз, вложив в это усилие все силы, стараясь не шуметь, взмолившись.

– Господи, ну, почему мне всегда не везёт…

Окорочок пошевелился, или показалось?! Толик потянул ещё, окорочок оторвался от кучи. Толик сунул его подмышку правой руки, вздрогнул от холода и вышел из веранды. Мысли вихрем неслись в голове, как он уйдёт за канал в кустарник, разведёт костёр, зажарит окорочок. Но сейчас нужно дойти до калитки и выйти на улицу. Стараясь выглядеть равнодушным, не поворачивая головы на окно, Толик пошёл. Вдруг его удивил громкий стук. Он не сразу понял, что это стучит его сердце. Собака рвалась и заливалась лаем, но Толик не слышал её, в ушах стоял непонятный, монотонный гул. В глазах потемнело. Господи почему, так медленно приближается калитка. Шаг. Ещё шаг, ещё,

ещё. Вот она на расстоянии вытянутой руки. Спокойно. Только спокойно. Толик левой рукой слегка открыл калитку, пошёл. Калитка легла на правое плечо. Толик вышел на улицу. Придержал калитку левой рукой, чтобы она не шумела. Калитка закрылась. Всё! Теперь быстрей уходить отсюда. Толик не пошёл назад, он повернул направо и быстро зашагал вперёд. Людей нет. Отлично. Улица кончится, он повернёт налево и вдоль берега уйдёт в кусты. Он прикинул место, где практически не бывает людей. Соберёт хворост, спички есть. Зажарит окорочок. Зашкварчит жир. Толик физически почувствовал запах жареного окорочка. У него перехватило дыхание. Он становился сделал несколько вдохов. Пошёл дальше. Вдруг справа из переулка вышел человек. Это был Чилим. Он удивлённо уставился на Толика. Куда шёл Чилим это меньше всего интересовало в этот момент Толика.

Когда Толик и Валентиныч ушли, на бревне продолжилась жизнь.

-Смотри, невеста твоя идёт, – сказал Пятак Лупню.

По мосту шла девушка в синих джинсах и футболке. Пройдя мост, она повернула налево.

-Привет, Оля, – сказал Лупень. Девушка кивнула, не поворачивая головы.

-Такую деваху упустил. Так-то она как была? Похвались, – сказал Пятак.

-Не было, – сказал Лупень.

-Да ладно. Дружил же с ней в школе.

-Да не трахал я её б…ь, – злобно сказал Лупень, – Я только х.. показал. Зажал её в раздевалке, она хихикает: «-Покажи.-говорит х…». -И я показал х..! – выкрикнул Лупень, выпрямившись, потрясая сжатыми кулаками ,гордо подняв голову и обвёдя всех торжествующим взглядом, – всё, больше ничего не было, напора не хватило. Потом бы я её оттарабанил, прям там б…ь в раздевалке. А тогда не смог. Сейчас с камазистами е…ся сучка.

– Бывает, – сказал кто-то.

На том берегу раздался визг тормозов. Белая шестёрка резко остановилась перед мостом. Тут же снова тронулась и въехала на мост, двигаясь рывками. Водитель давил то

газ, то тормоз.

-О,о. Кто это? Да бухой в жопу, – раздались голоса.

-Трофимов? – сказала Катя.

-Вроде Кр.......ов.Младший. Он же не пьёт, – сказал Пятак.

-Ну, точно, Вадик, – сказал Лупень.

Машина выехала с моста. Водитель объехал бревно справа. Заехал сзади и остановился. Из машины вышел парень. В рубахе, спортивных штанах и домашних тапочках. Хлопнул дверцой. Он был в среднем состоянии опьянения. Стекло в задней дверце было опущено. Он сунул туда руку и достал пакет с чем-то.

-Я знал, что встречу здесь удивительную компанию. Пить одному – это признак дурного тона. С утра мы начали с соседом, но супруга запретила ему продолжить наше времяпрепровождение. Я рад вас видеть, друзья, – парень, обходя бревно, протянул руку. Поздоровался с Надей, Лупнем и, пройдя вдоль бревна, с стальными.

-Ты ли это, Вадик? Ты же не пьёшь? – спросила Надя.

Вадим сел на бревно между Чесноком и Пятаком, которые подвинулись, давая понять ему, чтобы садился туда. Поставил пакет на землю. Звякнули бутылки. Все зыркнули на пакет, на Вадика, друг на друга.

-Я не пью. Я выпиваю. Но я могу бросить в любой момент, если захочу. Правильно? – Вадик посмотрел на Чеснока. Было понятно, что он смеётся.

– Конечно, Вадим, что ты ханыга что ли? – сказал Чеснок, сдерживая улыбку.

– Рассказывай, что загулял? – сказал Николаич.

Вадим молчал, уставившись в одну точку перед собой. Повисла тишина.

-Толик сейчас все деньги заработает. Хе-хе, – негромко сказал Пятак.

-Ага. Бражки нам возьмёт у Патюхиной, – сказал Лупень.

-Ведьма б…ь. Колдует над бражкой. Литр выпили вдвоём. Попадали. Это как? -сказал Чеснок.

-Табачный лист суёт. Всё колдовство, – усмехнулся Пятак.

Вадим молчал.

– Она раньше ворожила, – сказала Надя.

-Кто? Как? – сказал Лупень.

-Тебе не по х…-ответила Надя.

-Слушай Надя, а сколько ей лет? Я двадцать лет назад приехал, она уже старухой была. Ей точно под сто, – сказал Николаич.

-Хрен её знает.

Так продолжался неторопливый разговор. Собеседники поглядывали на Вадика, на пакет.

Вадим молчал.

-Это п....ц на х.., это вообще п....ц, – наконец заговорил он. Выпрямившись на бревне, обхватил лицо ладонями, растопырил пальцы и провёл пальцами вниз по лицу, как будто пытался избавиться от наваливавшегося сна. Все заулыбались и стали слушать.