Блок-пост

-Нет желающих, – засмеялся Чеснок.

Валентиныч подошёл к Толику.

-Анатолий, я предлагаю тебе поработать.

-Хлеб есть? – Толик посмотрел снизу вверх.

-Конечно, и чай.

Лёгкое оживленние прошелестело на бревне и заглохло.

-Чай? Да какой там чай, нифеля, – усмехнулся Чеснок.

-Сергей Викторович, я не понимаю, на каком основании ты делаешь такие заявления! – Валентиныч затряс рукой, опираясь на палку, перебирая губами.

-Я схожу, – сказал Толик.

-Давай, иди. Трудяга, – ехидно сказал Лупень.

-Хлеба принеси. Понял? – решительно сказал Чеснок.

-Понял, -буркнул Толик

Они пошли. Впереди Валентиныч, на пол шага назад Толик. Идти было недалеко. Прошли дома Лысого, свернули налево в проулок. Прошли несколько домов. Вышли на улицу. Повернули направо, подошли к дому Валентиныча. Забор из досок зелёного цвета. Вошли в калитку. На встречу кинулась большая чёрная собака. Вдоль тропинки до крыльца, вымощенной красным кирпичом, натянута толстая проволока, по которой могла перемещаться собака. Сейчас собака ограниченна в движении. Валентиныч накинул кольцо цепи на штырь, вбитый в угол сарая под углом на высоте около двух метров. Собака рыкнула пару раз и вопросительно посмотрела на хозяина. Тот успокоил её, слегка помахав ладонью, не поднимая руки. Они пошли по дорожке из кирпича, подметённой, слева и справа цветы. Дойдя до крыльца, Валентиныч повернул налево, взяв стоявший на крыльце стул. Открыл калитку по пояс человеку, мимо веранады они пришли в огород. Баня слева в углу огорода. Дорожка туда без кирпича, растут подорожник и одуванчики. Они пошли мимо грядок морковки, свеклы, капусты. Потом мимо рядов картошки.

-Вот ты знаешь, – сказал Валентиныч, когда подошли к бане, – ты тут уже работал. Начинай. Вот ведро.

Ведро стояло возле порога. Толик кивнул головой и прошёл в предбанник, Валентиныч остался снаружи. Зола аккуратно подметена в угол возле котла. Рядом стояли савок, кочерга и веник для мусора. В другом углу под лавкой аккуратно стояли тазик и старый раздрызганный берёзовый веник. Толик быстро набрал ведро золы, краем глаза чуть выглянул на улицу. Валентиныч сидел на стуле и хмуро смотрел на баню. Толик хотел протянуть время, чтобы Валентинычу не показалось, что он мало работал, хотя он понимал, что это ничего не даст. Больше тарелки супа с сухарями он не получит. Он вышел наружу.

– Туда? – он посмотрел за спину Валентинычу.

– Да.

Толик пошёл по тропинке. Она привила его к туалету возле забора. За туалетом куча древесной золы, прикрытой садовой плёнкой, по углам придавленная кирпичами, чтобы ветер не сорвал с кучи. Толик отодвинул ногой кирпич, поднял край плёнки, опрокинул туда ведро и быстро вернул плёнку на место, чтобы зола не летела в лицо. Пошёл назад в баню. Он вынес четыре ведра. Вынося последнее ведро, подмёл пол. Вернувшись, Толик поставил в угол ведро и вышел из предбанника.

-Всё, – сказал он Валентинычу.

Тот молча подошёл к дверному проёму, сунул голову в предбанник. Быстро осмотрел, кивнул головой и, не оглядываясь, пошёл в огород. Толик за ним. Подошли к погребу. Валентиныч достал из кормана ключ. Протянул Толику. Тот открыл замок. Вернул ключ. Всё это происходит молча.

-Два ведра картошки, пятнадцать штук моркови и восемь штук свёклы среднего размера, – Распорядился Валентиныч.

«Е....ый п....ц. На х.. так жить. Морковку по штукам считать», – подумал Толик, чувствуя, что начинает злиться.

-Нельзя сразу лезть. Надо воздуха нагнать. Там воздуха нет, вдохну раз, угар, упаду. Кто меня доставать будет? – Он стал резко махать крышкой погреба, нагнетая туда воздух.

– Стой, стой, – Валентиныч затряс в воздухе тростью, – не дёргай крышку. Шарнир сломаешь. Достаточно. Лезь туда. Вёдра там.

Толик ещё пару раз махнул крышкой. Уже плавно, не резко. И спустился в низ, принюхиваясь к воздуха. Здесь картошка, морковь, свёкла, редька. Банки с соленьями и вареньем. Толик набрал два ведра картошки, вылез наверх. Пошли в дом. В веранде Валентиныч указал Толику пальцем на два тазика. Один цинковый, большой и алюминиевый вполовину меньше.

«Цветмет. Сдать на х…», – автоматически подумал Толик. Высыпал картошку в цинковый таз. Пошёл в погреб. Валентиныч за ним. Толик принёс свеклу и морковь, высыпал в таз. Вёдра спустил назад в погреб. Закрыл крышку на замок. Потом из дровенника привёз в баню две небольших самодельных тележки дров. Он настроился, что работа закончилась.

-Ну, теперь, Толя, самое главное – слив прочистить, – сказал Валентиныч.

Толик почувствовал, что у него холодеет в груди.

-Валентиныч, за слив разговора не было, – тихо, раздельно сказал он, отрицательно качая головой.

-Анатолий, да что ты говоришь. Как не было, когда было, – Валентиныч улыбался.

-Не было, – Толик выпрямился и упёрся взглядом в Валентиныча.

-Толя, давай ты не будещь спорить. Я здесь хозяин. Работы на полчаса. Больше спорить будешь, – по лицу Валентиныча проскользила лёгкая усмешка

-За такую работу деньги платят. Парашу чистить. Полдня уйдёт, – Толик не заметил, как повысил голос, он терял самообладание.

-Хорошо, я тебе заплачу, но ты забываешься.

-О деньгах там надо было говорить, – Толик мотнул головой в сторону бревна, -Может, кто другой пошёл бы. Пойдём, спросим.

-Тебе деньги лишние? – язвительно сказал Валентиныч.

Толик хотел что-то сказать, но сдержался. Помолчал несколько секунд, твёрдо сказал:

-Аркадий Валентинович, не нужен мне ваш хлеб. Я пошёл. Расскажу.

-Дурак, – завизжал Валентиныч, – возьмёшь деньги, они не узнают.

-А у меня от пацанов секретов нет!

-Ты хоть посмотри. Там пару ведёр и пробить тросом, работы тьфу.

-Пойдём.

Они пошли к калитке, свернули налево. Собака снова дёрнулась на цепи. Повернули направо, подошли к сараю у забора. В нескольких метрах от сарая заводской чугунный люк на колодце. Рядом ломик и несколько дровин. Толик схватил ломик и быстро открыл люк. Раздражение придавало сил. Толик посмотрел вниз, прикинул в колодце не меньше десяти вёдер, ещё надо пробить слив. Он хотел бросить люк открытым и молча уйти. Но подумал о хлебе, и чувство голода сковало руки и ноги. Мысль о горячем чае окончательно остановила его. Он принял решение.

– Где трос? Я пробью, вычерпывать не буду, и надо переодеться.-,,-все равно на…т, мало денег даст.,,-подумал Толик.

Валентиныч сверкнул взглядом на Толика, резко развернулся и пошёл в сарай. Принёс трос и старую робу.

– Работай. Я суп разогрею. Денег не будет,раз вычерпывать не будешь.

Толик переоделся. Он размотал трос, спустился в колодец. Конец троса засовывал в трубу, пока трос не упёрся в пробку из канализационных нечистот. Толик вылез наружу,

покрутил трос. Снова спустился. Пришлось повозиться, напарника не было, одному не удобно работать. Наконец, в трубе забулькало. Потекла тонкая струйка жижи. Толик быстро запихал трос до конца, покрутил его. Начал вытягивать назад. С шумом полилась вонючая жидкость. Толик вытянул трос на поверхность. Переоделся в свою одежду. Пошёл в веранду. Валентиныч ждал его на крыльце с ведром воды.

-Сполосни трос, – холодно сказал он.

Толик молча взял ведро, сделал, что надо. Вернулся, зашёл в веранду. Разулся на пороге. По старой вязаной дома ковровой дорожке прошёл к умывальнику. Умылся с мылом. Сел за стол, спиной к двери. Лицом к Валентинычу. Стол был слева от двери, возле окна. Валентиныч сидел справа от двери, в противоположном углу. Слева от Валентиныча стоял старый холодильник. На столе стояла тарелка с супом, тарелка с хлебом, соль, стакан, чайник на подставке и железный заварник. Толик взял ложку, посмотрел на хлеб. Только два тоненьких кусочка, хоть и чёрствые, но были целые. Остальные кусочки были огрызки, на одном Толик чётко рассмотрел отпечаток зубов. Он взял целые кусочки и начал есть суп. В супе он обнаружил тоненькие волоски мяса. Толик понял, это были двух или трёхдневные остатки от супа. Валентиныч долил кипятка, добавил, порезав несколько свежих картошин, и теперь кормит его.