Атлас любви. Пространства осознанной любви

Пожалуй, случай Эраста можно объявить нарицательным для всех тех многочисленных случаев, когда порывы влюбленной души благородны, но разум и воля любви для трансформации личности слишком слабы. Наблюдая случаи Эраста, можно лишь вслед за Н. М. Карамзиным сокрушаться: «Безрассудный молодой человек! Знаешь ли ты свое сердце? Всегда ли можешь отвечать за свои движения? Всегда ли рассудок есть царь чувств твоих?»

Вопрос о понимании себя, о способности к самоинтерпретации в состоянии влюбленности стоит как никогда остро, и, пожалуй, здесь либо делается большой шаг навстречу древнему призыву «Познай самого себя», либо наше «Я» еще больше фрагментируется и оседает в темных углах сознания.

Незадолго до Карамзина вопросом о том, «что такое сердце человеческое», задавался Иоганн Вольфганг Гетте в своем знаменитом романе «Страдания юного Вертера».

Прекрасно осознавая дьявольскую силу фантазий, что «…люди страдали бы гораздо меньше, если бы не развивали в себе так усердно силу воображения», Вертер тем не менее становится жертвой собственной непреодолимой страсти. Он вынужден признать: «Человек всегда останется человеком, и та крупица разума, которой он, быть может, владеет, почти или вовсе не имеет значения, когда свирепствует страсть и ему становится тесно в рамках человеческой природы». Гете рисует проникновенную картину чистой, как выразился Наполеон, «великой страсти», которая почти целиком произрастает только из романтических фантазий героя, но от этого не становится менее самоубийственной. Неслучайно Вертер чувствует родственную душу в детях и умиляется их «простодушному упорству желаний».

В чем же может состоять причина столь исключительной губительной страсти? Если предположить, как это делает возлюбленная Веретра, что причиной тому сам факт ее недоступности, то тогда все дело в маниакальной навязчивости желания. Однако неизлечимые страдания Вертера в другом. Он оказывается в двойной ловушке: страсть лишает его разума и тем самым человеческой природы, но и умаление страсти будет означать утрату собственного уникального человеческого облика. Чувствительному сердцу Вертера известно, что высокая страсть подчиняет душу, а когда «природа не может найти выход из запутанного лабиринта противоречивых сил» – «человек умирает».

Другим крайним проявлением страсти выступает ее подавляющая поглощенность сексуальным возбуждением. Однако, каким бы захватывающим ни был сексуальный опыт, что-то подсказывает влюбленным, что сексуальная составляющая страсти в меньшей степени связана с конкретным объектом любви, чем романтическая. Возможно, об этом догадывались в своих стихах Константин Бальмонт и Александр Блок:

…Тот, кто слышал напев первозданной волны,
Вечно полон мечтаний безбрежных.
Мы – с глубокого дна, и у той глубины
Много дев, много раковин нежных.

***

…Я рабства не люблю. Свободным взором
Красивой женщине смотрю в глаза
И говорю: «Сегодня ночь. Но завтра —
Сияющий и новый день. Приди.
Бери меня, торжественная страсть.
А завтра я уйду – и запою».

Обобщая наши рассуждения о страсти как мотивационной энергии влюбленности, отметим взаимное влияние двух ее составляющих – сексуального желания и романтического влечения. Причем сексуальный драйв в значительной степени определяется и преобразуется нашим воображением, которое, в свою очередь, обильно питается романтическими фантазиями. Но эта трансформация половой страсти есть лишь возможность, реализация которой зависит от индивидуальных драматических импровизаций. В обыденной жизни все гораздо прозаичнее. И как будто пытается предостеречь людей от плоского заурядного упоения страстью в своих стихах Давид Самойлов:

Страсть – вовсе не прообраз адюльтера.
В ней слепота соседствует с прозреньем,
С безмерностью – изысканная мера:
Слиянье Бога со своим твореньем.
В ней вожделенья нет. И плотью в ней не пахнет.
Есть страсть духовная. Все остальное – ложь.

Ингредиенты страсти

Интимность

В состоянии влюбленности также складываются интимные отношения, которые включают такие эмоциональные переживания, как близость, соединенность, связанность (closeness, connectedness, bondedness). Можно говорить, что чувства близости складываются из ощущения общего внутреннего пространства. В этой сфере переживаний зарождаются и изливаются на любимых чувства, пронизанные теплотой.

В узком смысле интимность (intimacy) сводится к откровенным отношениям и пониманию друг друга. Если же учитывать негласно подразумеваемые условия интимности, то к ней следует отнести принятие, доверие, уважение, честность, поддержку, заботу.

В трансформации личности влюбленных интимные отношения играют важную роль. В особенности определяющим фактором для расширения «Я» является процесс углубления открытости друг к другу. Партнеры делятся друг с другом своими самыми сокровенными мыслями, чувствами и переживаниями. Открываются также такие черты и качества личности, которые еще не устоялись, находятся как бы в проекте. Обнажение сокровенного имеет две стороны: оно позволяет приобрести решимость и уверенность в воплощении своих устремлений по принципу «назвался груздем – полезай в кузов», но также ставит влюбленных в уязвимое положение – разрыв между словом и делом может сильно обесценить ваш образ в глазах партнера, а непонимание или безразличие с его стороны может подрезать крылья вашим воздушным замкам.

Интимность в определенной степени включает в себя и все три составляющих эмпатии – осознанного сопереживания, которое может возникать по отношению к любому человеку. В состоянии влюбленности способность к эмпатии, иными словами чувствительность к внутреннему миру друг друга, непроизвольно активируется и становится важным, но хрупким инструментом углубления интимности. Переживая эмпатию, влюбленный понимает, что чувствует его партнер, он начинает зеркально отражать и ощущать аналогичные чувства и предугадывает, каковы могут быть действия партнера в таком эмоциональном состоянии.

Несложно сообразить, что интимность подпитывает страсть. В крайних случаях для людей, живущих порывами сердца, как гетевский Вертер осознание своей высокой чуткости к запросам сердца своей возлюбленной и способности на них «всем сердцем откликнуться» решительно убеждает их в том, что только они способны составить ее счастье. Отсюда всего один шаг до желания полного и безраздельного обладания партнером, что лишь разжигает и без того «свирепствующую» страсть.

В наслаждении интимной близостью важно отдавать себе отчет в том, что эта составляющая любви имеет свои пределы. Невзирая на яркие чувства и отражающие их привлекательные эпитеты о единстве как одном целом, о растворенности друг в друге, следует помнить, как бы печально это ни казалось, о неизбежности определенной дистанции между влюбленными. Более того, именно эта дистанция позволяет сохранять и поддерживать чувство влечения и романтические фантазии, т. е. то, что мы понимаем под страстью. Содержание этого переживания со знанием дела представлено в блистательном стихотворении Анны Ахматовой:

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти, —
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие – поражены тоскою…
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.

Теперь, составив себе представление о содержании любви и ее основных компонентах, мы можем вместе со Стендалем присмотреться к закономерностям динамики любви, ее проблесков, зарождения, формирования и торжества любви.

Формула интимности

Периоды любви

Стендаля нередко отмечают как одного из классификаторов различных видов любви. На самом деле его главным открытием является выделение в динамике развития любви семи стадий или периодов. Относительно четырех видов любви Стендаля (любовь-страсть, любовь-влечение, любовь-вожделение, любовь-тщеславие) он сам говорит, что «вполне возможно допустить восемь или десять разновидностей ее. <…> Но различия в номенклатуре ничего не меняют в дальнейших рассуждениях».

Тем не менее следует отметить, что в этой нестройной классификации присутствуют две яркие противоположности: любовь-страсть как проявление стихийной любви, непреодолимо вовлекающей в свой неудержимый круговорот страстей, и любовь-влечение как выражение формально разумной любви.

Стендаль явно отдает предпочтение любви-страсти и, несмотря на ее непредвиденность и загадочность, в результате целенаправленного поиска «какого-нибудь общего закона для установления различных стадий любви» открывает закономерные этапы ее восхождения, обнаруживает глубинные процессы, происходящие на этих стадиях.

Любовь-влечение, где форматы любовной связи заданы сложившимися в определенном социальном слое нормами и правилами, а ее неизбежный антураж заранее известен обоим участникам отношений, где нет ничего непредвиденного для «человека хорошего происхождения», может быть «изящнее настоящей любви». Однако у нее есть один фатальный недостаток – это «бедная любовь».

Одним из практических следствий предпринятого им «подробного и тщательного описания всех чувств, входящих в состав страсти, именуемой любовью» Стендаль считал возможность исцеляться от любви.

Рассмотрим детальнее семь периодов настоящей любви по Стендалю.

1. Восхищение.

Происходит фиксация внимания. Оно фокусируется на привлекательном объекте, и это не просто привлекательный объект, а совершенный образ. Ощущается притягивающая возможность сблизиться с объектом восхищения.

2. Человек думает: «Какое наслаждение целовать ее, получать от нее поцелуй!» и т. д.

Расцветают фантазии сближения. Воображение рисует красочные картины нового страстно желаемого состояния – близости с предметом любви.

3. Надежда.

Фантазии зажигают эмоции и пронизывают тело. Признаки страсти уже невозможно скрыть. Обнаженные – они беззащитны, и тем не менее нет смысла их подавлять или скрывать, а стоит только надеяться, что их заметят и ответят взаимностью.

На этой стадии возникает одна из роковых развилок любви. Стендаль убежден: «…чтобы получить возможно большее физическое наслаждение, женщине следовало бы отдаваться именно в этот момент». Но обратная сторона этой медали наслаждения заключается в том, что если женщина отдается слишком быстро, то длительная любовь маловероятна, поскольку не наступает «вторая кристаллизация». Эта закономерность Стендаля совпадает с народной мудростью, рекомендующей девушке не прыгать слишком быстро в кровать, а подождать, пока в мужчине созреет любовь. В свою очередь, спустя две сотни лет нейробиологи также нашли, к собственному удивлению, подтверждение этой максимы в результате исследований концентрации гормонов привязанности, вырабатываемых в мозгу влюбленного мужчины.

4. Любовь зародилась.