Потом пришли буржуины

Роза Андреевна, R/A9kmm, остановила просмотр. Достаточно… слишком опасно заглядывать в запрещённое прошлое… Настоящее было совсем другим. Но она знала, что история государств скрытна и запутана и пишется в угоду сильному. Потому всегда очень сложно докопаться до подлинной сути вещей. Но есть логика и здравый смысл – путеводная звезда идущего вперёд.

Кавалеры ордена Лукоморья

«У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том…»
А. Пушкин

В этот день Андрей не пошёл шляться по достопримечательностям. Впечатлений было достаточно. А духота отупляла сонное тело ленью. Только беспокойная Лейла сновала туда и сюда по комнате.

Квартира Лейлы представляла собой гардеробную, в которой она всё время занималась подборкой всевозможного женского белья, для выхода в свет. Постоянно она притаскивала в дом какую-то вещь и вещичку, и примеряла обновку. Потом забывала о ней и тянула в гнёздышко новую блестящую цацку-пецку и штучку-дрючку.

А женщина, особа эмансипированная, поэтому носить может всё. И даже мужские семейные трусы. Мужик же бабское бельё напялит, в сексуальное меньшинство запишут. И где половое равенство?

Парадигма женского равенства – проталкивание им шмоток. Результат: вы заходите в магазин и видите горы никому не нужного барахла, никому непотребного.., кроме впечатлительных и возбуждённых очей ваших милых созданий. И это не барахло вовсе, а ценные шмотки, принадлежности аксессуаров бесчисленного дамского туалета, изыск галантерейного вкуса и писк души. Но дамские трусишки в две полоски стоят, как шуба, а о шубе вообще забыть…

А империалисты предприимчивые и тут сообразили – «Добро пожаловать в секонд хэнд».

Традиция эта появилась в старой доброй Англии, вельможа прислуге, с барского плеча, жаловал кафтан. Вот и к нам такая роскошь заехала. С барской дамской задницы – трусишки-неделька. Солидно и дёшево. Фифа заграничная, должно быть, их всего-то неделю и тягала.

Другое дело восток, где женскому персоналу выдаётся одноразовая паранджа.

И… будьте любезны, носите, хоть недельку, хоть пожизненно. И не потому, что жмотистые эмиры или шейхи. Восток – дело тонкое. Порядок любит.

Андрей зачитывал Лейле «кодекс женщин востока»

– Зато мужики ихние водку «дринкают» изредко и по ночам, чтоб аллах не видел, а не «глушат» круглосуточно и еженедельно, как наши.

Вот и вся женская логика.

Сегодня снова Лейла занималась подборкой вечернего туалета.

– Ты помнишь, куда мы вечером идём?

– Конечно, к Фире Самуэйловне, на спиритический банкет.

– Тёте Фире приснилось вчера нечто неприличное. Словом, кал. Я посмотрела по соннику, это к деньгам.

– И снится чудный сон Татьяне…

– В гостях не паясничай.

Андрей повернулся к телевизору. По ящику выступал колоритный юморист, пародируя то ли лингвиста, то ли юриста. Он виртуозно цитировал поговорки на разных языках, блистая учёностью. Заступался за бедных и журил богатых, и наоборот. Говорил о законе и беззаконии. По ходу, на повышенных тонах, обзывал «подонками» и «негодяями», воображаемых и несогласных оппонентов. То ли бранился по-отечески, то ли чувственно переживал от сердца, было не понятно. Оратор увлекал толпу крепкими выражениями, театральной мимикой и жестикуляцией, входя честно в образ по системе Станиславского.

Это Жириковский, «новый русский» политик – пояснила Лейла.

Всё было необычно и зрелищно, забавно и интересно, потому, что такого ещё не было. А глава государства, напротив, излучал глубокое добродушие и, находясь хорошо под мухой, пародировал сам себя, к удовольствию публики.

Позже поймёт Андрей, что на цирковой арене страны, каждый по-своему изощряясь, привлекал внимание к собственной персоне. Изобретательно демонстрируя новую мораль: «Всё, что плохо – это очень хорошо, а если гадко – вовсе замечательно! А мерзко – брависсимо!!!»

Аплодисменты.

В гостях Лейлу встречали, как японского дипломата. Она любезно жеманилась. Цвела и пахла веткой сакуры. Подставляла целовать ручку Марку Израйлевичу. Важно нашёптывала тёте Фире грандиозную чепуху и по-приятельски хихикала, выпрыгивая плечиками из блузы.

Фира Самуэйловна жаловалась на суровую жизнь, накрывая на стол. Увесистые фарфоровые блюда музейными экспонатами возникали на белой скатерти. Глубокую китайскую салатницу с ажурными кружевными боками окружили разнообразные формы живописных тарелок, раскрываясь фарфоровыми бутонами. Демонстрируя столовую роскошь.

– Хорошие сны снятся тёте Фире, – шепнул Андрей Лейлочке.

С китайской улыбкой она теребила отполированным коготком золотую цепочку с кулоном. Хозяйка выплывала из кухни с хрустальной вазой.

Андрей вышел на балкон. Выпустила огонёк зажигалка. Язычок облизал сигарету пламенем и спрятался, как маленький злобный демон.

Появился двоюродный племянник Марка Израйлевича, Боба Маркович с супругой Жужей и увесистой золотой цепью на шее.

Андрей заметил, что у всей приходящих и уже пришедших, золотая цепура являлась, обязательным атрибутом, как у дуба, который произрастал у известного лукоморья.

Лейла представила его Андрею – Боба, мой бывший муж.

Боба, в свою очередь, представил бывшей жене нынешнюю супругу. Потом Жужа и Боба обнялись и, как дружная семья, закурили на брудершафт. Супруга Бобы жадно поедала дым, стреляя утомленным глазом. Черная ресница крылом бабочки разгоняла волшебное облако.

– Не могу избавиться от назойливой привычки, – по-приятельски призналась она Андрею, кокетливо выпуская колечко, вертя в пальчиках изящную сигаретку.

– Да, месть индейцев европейской цивилизации. Ничто не проходит бесследно.

Огоньками сигарет замигало небо. Сизый дым млечного пути потянулся от балкона в чёрную таинственную бесконечность геометрических созвездий над головой. А город, отражаясь внизу, раскуривал свои земные жизни. Посыпая голову пеплом.

Тётя Фира еще хлопотала у стола. Он, как ювелирная витрина, наполнялся громадой дефицитного изобилия, накреняясь.

Боба Маркович втихаря потягивал рюмочку. Андрей снова закурил. Нога Жужи, как киска, потерлась о его штанину. Андрей деликатно погладил ее через шёлковую вуаль платьица, и подался с балкона, во избежание недоразумений с хозяином этого домашнего животного.

Марк Израйлевич зажёг свечи. Огонь алыми лепестками распускался в чёрных канделябрах. Бархатный локон Жужи, соскочивший с плеча, волновался страстью. Обнаженная шея бросила вызов столовому серебру, в котором как призрак бродит мятежный дух французской гильотины. Демонстрируя солидность, гости усаживались за стол. Развернулась на скатерти земля обетованная. Дети Моисея пришли объедаться манной небесной. На звенящем фарфоре балыки и осетровые возлежали, как императоры на носилках, отнерестившись красной и чёрной икрой. Бриллиантовые зёрна жирно мерцали маслянистым сиянием подводного царства. Удачливый невод Марка Израйлевича в глубине пучин полноводной Волги натолкнулся на сокровища золотой рыбины, распоров её пузо, как диадему.

Губы Андрея коснулись кошачьего ушка Жужи:

– Что хоть за праздник?

– Год памяти Бориса Львовича, – с надрывом произнесла она. Ресница её задрожала, выкатив блестящую жемчужину слезинки.

Обронила целомудрие хрустальная рюмка. Полилась зеркальная струя, выползая за тонкий поясок стопочки. И звенящей льдинкой хрустнула. Потекла золотая жидкость в желудок. Наполняя нектарной эссенцией, как пчелиную соту. А коньячный дух вошел через ноздрю и ударил по башке.

Цветёт-таки вересковый мед.

И зацветает не раз в году, как волшебный папоротник, а обильно медоносит. И течёт он по липким усам и в рот попадает как положено. И свадьба там – горькая. Поминки – сладкие. А за всем этим – медовое попоище грешных праведников.

Фира Самуэйловна подавала холодные закуски. По белой скатерти, как расписные челны, поплыли телячьи мозги с зелёным горошком и помидорами. Сочные маслины поблёскивали воловьим оком. Зелёная горошина изумрудинкой каталась по мозговой извилине, массируя её. Улучшая интеллектуальное пищеварение.

Паштет из печени и рыбный паштет возвышались из фарфора могильными холмиками, завершая интеллектуальный триумф для желудка. Анчоусы с петрушкой разевали поджаристые рты и золотились хрустящей корочкой. Вяленая скумбрия с луком тонкими ломтиками излучала бронзовое сияние из-под сахарных лимонных долек. Марк Израйлевич лакомился куриным филе с майонезом. Подавали грибы с ветчиной. И грибы по-испански – фирменное блюдо для гостей. Кровяные колбаски с пикантным соусом. Сосиски с сыром. Изобиловали салаты. Блюдца с салатиками Лейла метала, как карты: салат с чесноком, со сметаной и огурцами, с помидорами, с варёными яйцами, с петрушкой, салат из маслин, свеклы, зелёной фасоли, морковки, порея. Салат оливье в хрустальной салатнице. Подавали оливье как русский салат.

На стол ставили графины с соком: малиновым, клубничным, морковным, ананасовым.