Нигде

Интерьер холла показался ему мрачным, главным образом из-за преобладания темных тонов и обилия лепного декора: гирлянды, барельефы, венки, сложные картуши и розетки утяжеляли пространство, вытесняя из него человека.

Высокий женский голос с режущими интонациями, – он мог свидетельствовать, что его обладательница натура истеричная и неуравновешенная – раздался над самым ухом Германа, в момент очередной порции похвалы, произносимой управляющим в адрес племянницы.

– Силы небесные! Виталий Борисович, я ищу вас больше часа, где же вы пропадали, дорогой мой человечек? Необходима ваша помощь! – женщина произнесла все это на выдохе, и, умолкнув, немного залилась румянцем.

– Боже упаси, Анна Марковна, я не прятался, наверное, вы искали меня не в тех местах.

– Возможно, и так, – ответила Анна Марковна, продолжая делать вид, что не замечает Германа. – Но, тем не менее, Виталлий Борисович, я вас нашла, и вы должны подняться ко мне в номер.

Отступив на шаг, Герман начал рассматривать её профиль.

Анна Марковна была слишком ярко накрашена и, парадокс, макияж, который в большинстве случаев должен подчеркивать достоинства и скрывать недостатки, смотрелся неуместно на её заостренном лице, с высокими скулами, вздернутым носом, и раскосыми глазами. Пытаясь определить её возраст, Герман потерпел фиаско. Анна Марковна относилась к типу женщин, которым можно дать как шестьдесят, так и восемьдесят лет.

– Анна Марковна, вы не хотите поздороваться с Германом Валентиновичем? – Виталий Борисович кивком указал на писателя.

Анна Марковна повернулась к Герману, нарочито медленно и надменно. По её лицу он догадался, она его не признала, взгляд немного удивлённый, вопросительный и, пожалуй, равнодушный.

– Здравствуйте, – бросила она сухо, отведя руки за спину.

– И всё? – нараспев произнёс Виталий Борисович. – Анна Марковна, и больше вы ничего не скажете?! Дорогая моя, это же Герман Валентинович, собственной персоной. Герман Славский. Неужели вы его не узнаете?

– Славский? – Анна Марковна прищурилась, попытавшись изобразить подобие заинтересованности. – Вы актёр? – слетело с её губ.

– Стыдно, Анна Марковна, стыдно не знать героев нашего времени, – Виталий Борисович по-дружески похлопал Германа по спине. – Перед вами стоит известный писатель Герман Славский.

– А-а… Да, да, я вспомнила. Конечно же… Славский. Я о вас слышала, не помню только от кого. Сама, к сожалению вас не читала. Не увлекаюсь фантастикой. Хотите правду? Я ничего в ней не смыслю. Открываю книгу, читаю две-три страницы и засыпаю. Не мой жанр, что поделаешь. Но теперь я обязательно куплю ваш роман, чтобы восполнить этот пробел. А вы что же, остановились в усадьбе?

– Анна Марковна, я поднимусь к вам минут через сорок, – спешно сказал управляющий и, дождавшись, пока она, уловив в его словах намек, начнет подниматься по лестнице, обратился к Герману: – Я прятался от неё два часа, все равно нашла. До колик навязчивая и непробиваемая, а голос, вы слышали её голос? Оторопь берет.

– А она кто?

– Во всяком случае, не тот человек, о котором стоит говорить, рассчитывая поднять себе настроение, – уклончиво ответил управляющий. – Герман Валентинович, у меня есть к вам деловое предложение.

– Заинтриговали, Виталий Борисович. Слушаю.

– Мне вдруг показалось, что вам необходим отдых. Не поймите меня неправильно, просто я чуточку умею разбираться в людях. У вас усталый вид, Герман Валентинович, вы много работаете и совсем не отдыхаете.

– Рад бы, да сроки поджимают, рукопись надо закончить.

– Я предлагаю вам пожить в усадьбе. Пожить в качестве почетного гостя. Здесь намного лучше думается, Герман Валентинович. Масса свободного времени, никто ничем не обременён, только вы и ваши мысли. Не сомневаюсь, у нас вам станет писаться легче, можем даже заключить пари. Касательно денежного вопроса, вам свершено не стоит беспокоиться, вы – гость, и сможете жить здесь столько угодно и абсолютно бесплатно.

– А что взамен? – спросил Герман. – Вам что-то нужно взамен, Виталий Борисович.

– Сущие пустяки, Герман Валентинович. Помните, я говорил о написанных Верочкой вещах? В них нет души. А вы, я убежден, именно тот человек, кто может вдохнуть в них душу. Вы писатель, Герман Валентинович, и ваши советы помогут Верочке в дальнейшем избежать старых ошибок.

– Хотите предложить мне научить вашу племянницу писать? Виталий Борисович, это невозможно, нельзя научить человека тому…

– К чему у него самого нет стремления, – быстро вставил управляющий, сложив ладони домиком. – Но Вера стремится стать хорошим писателем, она нуждается в помощи знающего человека. И потом, я не прошу вас учить Веру писать. Нет! Дайте ей несколько мастер классов, на большее я не смею рассчитывать.

Герман вспомнил недавнее состояние эйфории и желание немедленно приступить к работе. Он ответил согласием.

Чуть погодя, направляясь к воротам, и внезапно решив ещё раз пройтись по парку, для чего пришлось вернуться назад и свернуть на главную аллею, Герман заметил Анну Марковну. Она сидела на кованой скамейке богато украшенной ажурными узорами в стиле барокко. Левее от скамьи высился пьедестал из красного гранита с бронзовой фигурой Химеры.

Вроде бы Анна Марковна дремала, а быть может, просто решила дать отдых глазам, оторвав на пару-тройку минут взгляд от розового нетбука, лежащего на коленях. Она придерживала его настолько ненадежно, что Герман, поравнявшись со скамьёй, легонько коснулся её плеча.

Анна Марковна вздрогнула, открыла глаза, подалась немного вперед и, сработал закон подлости – нетбук упал.

Правда, Германа не подвела молниеносная реакция, он успел поймать нетбук, ощутив тянущую боль в правом запястье.

– Силы небесные! Он разбился? – спросила Анна Марковна, видя, что с нетбуком полный порядок.

– Цел.

– Генрих, я ваша должница.

– Герман, – поправил он.

– Извините, оговорилась. Вот, решила отдохнуть и не заметила, как заснула. Удивительный воздух, исцеляет все болячки. Хотя в вашем несерьезном возрасте этого не понять.

– Так уж и несерьезном, вы преувеличиваете.

– Вам нет сорока, поверьте, это большой плюс. Вернуть бы мне мои сорок лет, клянусь вам, я бы прожила жизнь по-другому. Господи, как давно это было, я успела все забыть, я уже свыклась со своим третьим возрастом. Вам тридцать восемь лет, вы ещё мальчишка! А мне семьдесят семь. Чувствуете разницу? А воздух здесь все-таки прелестный. Вдыхайте его, вдыхайте. Он – рай для легких!

– Я не хотел вас будить, – начал оправдываться Герман, – но мне показалось, вы слабо держали нетбук. Он мог упасть.

– И упал.

– Не без моей помощи.

– Да бросьте, все вы сделали правильно, я сама виновата, который раз засыпаю на скамье с нетбуком на коленях. Жутко непредусмотрительно, но это уже диагноз. Он падал два раза. После второго падения почти «умер», пришлось обращаться за помощью к Ярославу. Ярик чудом его реанимировал. Должна сказать, очень способный молодой человек, простой и незаносчивый.

Герман вернул Анне Марковне нетбук, обратив внимание, что перед тем как уснуть, она зашла на его официальный сайт, и сейчас была открыта страничка «Общение с автором».

– Вы ведь собираетесь задержаться в усадьбе? – тон Анны Марковны сделался вкрадчивым.

– Почему вы так решили? – вопросом на вопрос ответил Герман.

– А разве нет? Мне казалось ваш друг, – она запнулась, – Виталий Борисович ваш друг, я ничего не путаю? Иногда он такой строгий, я боюсь к нему подойти лишний раз, – Анна Марковна поманила Германа пальцем. – Он случайно ничего вам про меня не рассказывал?

– Нет.

– Понимаю, конфиденциальность прежде всего. Он хороший управляющий. Не без странностей, конечно, но у кого их сейчас нет. Боже, чистый воздух сводит меня с ума, я не в силах им надышаться. По-моему, сейчас пахнет кедром, да? Вы чувствуете? Знаете, мне кажется, что люди со странностями представляют для вас больший интерес. Не отрицайте, я знаю, что права. Писатель видит то, чего не замечают остальные.

– Смотря какой писатель.

– Разумеется, – Анна Марковна улыбнулась. – Но вы ведь именно тот писатель, Герман. И с внутренним зрением у вас полный порядок, вы не близоруки, потому и имеете успех у широкой читательской аудитории. Признайтесь, вас раздражает манера Виталия Борисовича вести беседу? Он постоянно смотрит в сторону, как будто разговаривает не с вами, а с тем, кто стоит позади вас. И он излишне манерен, все эти ужимки… Жеманность не красит мужчин. Но не стоит об этом. Определенно, пахнет кедром! Кстати, Аллочка ещё не приехала из города.

– Что?