Холод южных морей

– Григорий Иванович, сколько лет, сколько зим! – радовался встрече Фаддей Фаддеевич.

– А вы, Андрей Петрович, так бороду и не отрастили, хотя, как помню, перед поездкой в Русскую Америку вроде бы и собирались? – приветствовал того Григорий Иванович, глаза которого прямо-таки источали радость от встречи. – Снова вместе, как когда-то на борту «Надежды»!

– С той лишь разницей, что вы уже не ученый-натуралист, а генеральный консул, я не вахтенный офицер, а начальник кругосветной Антарктической экспедиции, а Андрей Петрович не член торговой миссии, а почетный член Петербургской академии наук и мой заместитель, – уточнил Фаддей Фаддеевич, широко улыбаясь.

– С чем всех нас, господа, и поздравляю! – в тон ему подхватил Григорий Иванович.

И друзья продолжили разговор уже в каюте.

– Шикарно устроились, господа! – с некоторой долей зависти воскликнул Григорий Иванович, мельком оглядев каюту. – Это вам не наши каморки на «Надежде»!

– Это адмиральская каюта, которую занимает уважаемый Андрей Петрович, – пояснил Фаддей Фаддеевич. – И она стала традиционным местом наших дружеских встреч, как когда-то кают-компания на «Надежде».

Григорий Иванович сразу же обратил внимание на чучело чайки, стоявшее на книжном шкафу (натуралист – он и есть натуралист!), в то время как вестовые вносили кресло из капитанской каюты, с интересом поглядывая на генерального консула.

– И чем же так знаменита эта птица?

– Как птица ничем особенным, чайка как чайка. Но ее чучело изготовил мой вестовой Матвей, – и Андрей Петрович показал глазами на вытянувшегося в струнку матроса.

Григорий Иванович с интересом глянул на него и, взяв в руки чучело, стал внимательно разглядывать.

– Сработано очень даже неплохо, – заключил он, – а чем же ты набивал его, умелец?

– Паклей, ваше превосходительство! – ответил зардевшийся от похвалы Матвей.

– Слава Богу, что не высокопревосходительство! – улыбнулся вместе с друзьями генеральный консул. – Пока же достаточно и высокоблагородия.

– Есть, ваше высокоблагородие! – стушевался вестовой.

– Они вам больше не нужны, Фаддей Фаддеевич?

– Ступайте! – приказал вестовым капитан.

– Ну что же, – сказал повеселевший Григорий Иванович, когда вестовые покинули каюту, – теперь у вас, господа, как мне кажется, не будет особых проблем с изготовлением чучел животных?

– Вы правы, – подтвердил Андрей Петрович.

– Но ведь вам потребуются различные приспособления для их изготовления, – с долей беспокойства уточнил генеральный консул.

– Все необходимое мы приобрели в мастерской Британского зоологического музея в Лондоне, – доложил Андрей Петрович.

– Поздравляю, Фаддей Фаддеевич! У вас замечательный заместитель по ученой части!

– Если бы вы только знали, Григорий Иванович, сколько я испортил крови, добиваясь его назначения в экспедицию!

– Представляю, очень даже хорошо представляю, – понимающе улыбнулся тот и стал обозревать библиотеку Андрея Петровича. – А ведь кое-что прибавилось в вашем собрании, Андрей Петрович, с тех пор, – отметил Григорий Иванович.

– Конечно. Кое-что приобрел за годы службы в Российско-Американской компании в Новоархангельске, делая заказы предприимчивым купцам, а ряд изданий прикупил уже в Петербурге перед самым отходом экспедиции. Да уже по нужде нахватал кое-чего в Копенгагене, Портсмуте и Лондоне.

– По какой такой нужде? – встревожился генеральный консул, получивший строжайшее предписание министра иностранных дел Нессельроде[7 - Нессельроде Карл Васильевич (1780–1862) – граф, министр иностранных дел России (1816–1856). Родился в семье русского дипломата. Дипломатическую службу начал в 1801 г. Член Государственного совета (1821), вице-канцлер (1828), канцлер (1845).] оказывать экспедиции Беллинсгаузена всяческую помощь и поддержку в рамках своей компетенции.

Андрей Петрович посмотрел на Фаддея Фаддеевича, и тот поведал печальную историю о немецких ученых-натуралистах, приглашенных для участия в экспедициях, но в последний момент ответивших отказом.

– Вот мерзавцы! – не выбирая выражений по поводу руководителей Академии наук, гневно воскликнул всегда выдержанный и корректный Григорий Иванович. – Умудрились, готовя такую дорогостоящую экспедицию, оставить ее без научного обеспечения! Это уже не просто халатность, а преступный подрыв национальных интересов России! – продолжал возмущаться он. – И оставить это дело без последствий для виновных я, как государственное лицо, заинтересованное в успешных результатах столь перспективной экспедиции, которые могут в корне изменить представление о нашем Отечестве как о великой морской державе, не имею права!

– Я уже через нашего посла в Дании барона Николаи передал по этому вопросу свое мнение, полностью совпадающее с вашим, уважаемый Григорий Иванович, в Адмиралтейств-коллегию и надеюсь, что оно будет доведено до сведения государя, – доложил Фаддей Фаддеевич. – Однако мы не остались, как вы изволили выразиться, без научного сопровождения экспедиции. Андрей Петрович сумел за короткий срок определить и научно обосновать признаки возможного нахождения земли значительных размеров в высоких южных широтах. Так что теперь мы имеем возможность отыскивать эту землю с открытыми глазами, а не вслепую.

Григорий Иванович живо повернулся к Андрею Петровичу, и тот изложил в общих чертах результаты своих теоретических изысканий.

– Интересно, очень интересно! А главное – очень полезно и ко времени! – было видно, что в Григории Ивановиче государственный деятель уступил место ученому. – А у вас, Андрей Петрович, случаем, нет хотя бы черновых записей по этому вопросу? – с надеждой спросил он.

– Почему же, Григорий Иванович, есть, и не только черновые, – и Андрей Петрович, открыв левый верхний ящик письменного стола ключиком с брелком, что, конечно, не ускользнуло от взгляда Фаддея Фаддеевича, улыбнувшегося при этом, протянул ему исписанные листы.

Григорий Иванович быстро пробежал их глазами и заключил:

– За время стоянки в Рио-де-Жанейро постарайтесь их оформить надлежащим образом, а я дипломатической почтой со своим предисловием перешлю их в Петербург для публикации в ближайшем научном издании. Пусть наши иноземные горе-академики знают, что россиян просто так вокруг пальца не обведешь. Сами с усами! А вы, Андрей Петрович, просто молодец! Не нарадуюсь на вас, ей богу!

– Ваша школа, Григорий Иванович…

– Любая школа без головы – ничто, дорогой Андрей Петрович, – и улыбнулся. – Видимо, все-таки в коня корм!

– Может быть, и так, – поскромничал тот, – но среди этих признаков, к сожалению, нет еще одного. Я имею в виду наличие морских животных и птиц в приполярной зоне и их поведение, связанное с присутствием земли, в том числе и значительных размеров. Думал поручить его разработку натуралисту как специалисту в этой области знаний, однако… – и он многозначительно развел руками.

– Да, далеко не простой вопрос, и готового ответа на него нет, – задумчиво ответил Григорий Иванович. А затем встрепенулся: – Давайте сделаем так. Я покопаюсь в своей библиотеке, которая, слава Богу, со мной, подберу, что смогу, нужное для вас и перешлю на «Восток». А вы, уважаемый Андрей Петрович, найдете там, я думаю, все необходимое для обоснования этого третьего признака. Кстати, я отмечу в своем предисловии к вашей статье причину отсутствия этого самого признака и добавлю, что он разрабатывается ученым Шуваловым, находящимся в составе экспедиции, ввиду отсутствия в ней немецкого натуралиста, – потирал от удовольствия руки в связи с пришедшей на ум удачной мыслью Григорий Иванович.

– Как мне благодарить вас, дорогой вы мой учитель?! – чуть ли не со слезами на глазах промолвил Андрей Петрович. – А книги я вам обязательно верну на обратном пути, – озабоченно заверил он и, запнувшись, тихо добавил: – Если только не сгинем где-нибудь в полярных льдах…

– Тьфу тебя, вещун! – мелко перекрестился Фаддей Фаддеевич, суеверный, как, впрочем, и все моряки. – Придет же на ум такая блажь вроде бы и не глупому человеку!

– Да успокойся, Фаддей Фаддеевич! Это я же так, для напоминания, что ли, о превратностях судьбы…

– Хорошенькое напоминание, когда походя хоронят экспедицию! – никак не мог успокоиться тот.

А Григорий Иванович улыбался, глядя на перепалку своих друзей, навевавшую сладостные воспоминания о годах их молодости.

– А каковы ваши дальнейшие планы, Григорий Иванович?

– Планов много, – оживился тот, – но главное – подготовка экспедиции в глубь Бразилии. Вы, наверное, помните, что я об этом мечтал еще в кают-компании «Надежды». Сколько же лет прошло с тех пор… Но не все так просто и в финансовом, и в политическом отношении. Всю Южную и Центральную Америку охватили национально-освободительные войны, и испанскому и португальскому господству приходит конец. Но если в Испанской Америке верховодят республиканцы, или, по-местному, инсургенты, то в Бразилии дело вроде бы идет к монархии. Сказывается, конечно, влияние пребывания здесь португальского королевского двора во время наполеоновского нашествия на Пиренейский полуостров. Во всяком случае, это вполне устраивает Россию, и Нессельроде подталкивает меня именно в этом направлении.

А тут еще, как назло, возникли разногласия из-за Уругвая. Там вспыхнуло восстание инсургентов, и Португалия ввела туда из соседней Бразилии свои войска, подавив его. Но Испания возмутилась вмешательством в ее внутренние дела, по-прежнему считая всю территорию Рио-де-Ла-Платы своими колониальными владениями. Комедия, одним словом, да и только.

Ну а я тем временем, пользуясь своим служебным положением, – коротко улыбнулся Григорий Иванович, – налаживаю деловые отношения с бразильской элитой с прицелом на то, что когда обстановка в стране стабилизируется, все-таки организовать экспедицию в глубь территории Бразилии, еще почти неисследованной.

– В долгосрочных интересах России? – полюбопытствовал Фаддей Фаддеевич.

– Да нет, чисто в научных целях.

– И тогда господин Лангсдорф станет претендовать на свое законное место академика в Петербургской академии наук, – сформулировал начатую натуралистом мысль Андрей Петрович.