Вий 2.0. Рассказы о вирт-реальности

– Итак, господин Репи, – за что вы осуждены?

– Я изнасиловал и убил девять женщин, а также семилетнюю девочку, мэм.

– И как вы себя…? Каково это – быть здесь, в «Эшнатоне»?

Заключенный мрачно усмехнулся и посмотрел на директора.

– Думаю, он расскажет вам об этом лучше меня. Я могу лишь описать ощущения, а создатели все разъяснят вам подробно. Вам ведь для статьи нужно именно это.

Обычно колкая на ответы Инга в этот раз промолчала. Ей стало жаль этого человека и всех, кто здесь находится, чьи тела лежат в морозильном блоке подземного этажа. Однако еще больший ужас был в том, что она увидела там, помимо замороженных тел заключенных. Что-то такое, чего быть в «Эшнатоне» никак не должно.

К горлу подступил комок, верный предвестник тошноты. Инге стоило неимоверных усилий взять себя в руки. Сначала нужно закончить интервью, ради которого она приехала, а уж потом…

– Заключенный прав, – согласился Марвел Гнот. Он кивнул человеку за пультом: – Макс, расскажи о наших исправительных программах.

Оператор тоже улыбнулся, довольный возможностью покрасоваться перед репортером.

– Ну, – он по-простецки почесал грудь через рубашку, – здесь все просто. Сознание каждого заключенного извлекается из тела и после оцифровки записывается в память нашего сервера. Дальше вариантов множество. Но наиболее часто мы используем «Круги Ада» и «Чистилище». Огонь, заморозка, существование в виде деревьев, которые все чувствуют и осознают, и даже поджаривание живым на сковороде и вертеле.

– В общих чертах по «Божественной комедии» Данте, – вставил директор. – Продолжай.

– Для заядлых геймеров – вариации игры Doom и ей подобных, – подхватил Макс. – Заключенный вынужден проходить ее практически беззащитным. К тому же он проходит одни и те же участки снова и снова. – Оператор говорил с наслаждением, видно, что работать здесь ему нравится. – От ужасающей рутины и многократного повторения заключенные испытывают настоящие муки.

– Также мы сделали подборку из классических мифов, – вновь перебил директор. – Заключенные у нас переживают судьбу Сизифа, Прометея, Тантала и многих других.

Инга представила человека, пытающегося вкатить на высокую гору гигантский камень, и у самой вершины этот камень всегда срывается. Другой прикован к скале, на нем, вонзив когти в живот, сидит стервятник и клюет истекающую кровью печень. И у каждого – ей виделось лицо Алекса.

– Иногда программы меняются, – продолжал Гнот, – но нечасто. В этом и состоит идея, госпожа Дедич. С помощью новейших технологий выдумки христианского и дохристианского миров стали реальностью – цифровой ад теперь существует. Для убийц, насильников и прочих отбросов общества. Наша тюрьма лишь первая, да таких заведений много и не потребуется.

В будущем же в тюрьмах, подобных нашей, будут отбывать наказание не только осужденные пожизненно. Как только закончится срок наказания, тело будет разморожено, сознание возвращено, и они выйдут на свободу.

Инга кивнула и выдавила из себя улыбку. По коже прокатывались ледяные волны. Все это просто не укладывалось в голове.

Журналистка повернулась к экрану. Оператор тем временем забавлялся, изменяя лицо заключенного. На голове заключенного вырастали то бычьи рога, то свиное рыло, лишь глаза его оставались прежними – измученные и усталые. С губ Макса не сходила идиотская улыбка.

– Могу себе представить, каково вам здесь находиться, – сказала Инга негромко.

– Нет, мэм, вряд ли. Такое не представишь, пока не почувствуешь на себе.

Вновь не найдя подходящих слов, Инга отвела глаза.

– «Эшнатон» – тюрьма нового поколения, – продолжал Гнот с гордостью, – настоящая и совершенная. Побег – невозможен. Благодаря таким тюрьмам преступность пойдет на спад, а со временем – исчезнет совсем. На земле, наконец, установится рай… ну, вы понимаете. Вы удовлетворены? Или будут еще вопросы к заключенному?

– Нет, вопрос у меня к вам. – Инга улыбнулась, стараясь взять чувства под контроль. – Материал о вашей тюрьме – настоящая сенсация, а в наше время, сами знаете, много охотников до «горяченького». Они готовы на все, в том числе и на подкуп сотрудников, чтобы получить нужную информацию.

– Так, – кивнул Гнот понимающе. – Я могу даже предугадать ваш вопрос.

Инга улыбнулась, стараясь держаться непринужденно, однако внутренне сжалась от напряжения. Это не укрылось от внимания директора. Макс поймал его взгляд, отвернулся и что-то набрал на клавиатуре.

– Вы, наверное, хотите узнать, не пытался ли какой-нибудь репортер нелегально проникнуть в «Эшнатон»? Видите ли, госпожа Дедич…

В комнату ворвались двое охранников. Директор благоразумно отошел в сторону.

Инга выпрыгнула из-за стола. Первого здоровяка она пропустила мимо себя, одновременно вскинув руку вверх. От удара ладонью под подбородок парня снесло.

Второй обхватил ее сзади, стараясь удержать ей руки. Но девушка вырвалась. Развернувшись, она резко крутанула его руку вверх.

Девяносто килограмм мышц и костей в черной униформе в мгновение перевернулись в воздухе и грохнулись об пол.

Инга опустилась на корточки, а когда поднялась, в руках ее был пистолет лежащего без сознания охранника. Оператор с сахарной улыбкой воздел руки вверх, Гнот спокойно отложил электронную сигарету.

– И чего же вы хотите?

– В морозильном блоке я видела тело человека, который не был осужден. Я требую, чтобы его вернули к жизни и отпустили.

– Видимо, вы говорите о репортере, который незаконно проник на территорию тюрьмы в ночь на пятницу и пытался похитить секретную информацию о работе «Эшнатона».

– Так вот, смею вас уверить, его наказание вполне законное.

Инга бесстрастно смотрела ему в лицо, по-прежнему держа Гнота на прицеле.

– У меня в кабинете лежит официальное постановление прокурора. Согласно этому документу, мне даются полномочия помещать тех, кто пойман на краже информации, в «Эшнатон» для отбывания наказания сроком в один год. Вместе с известным вам Алексом Коли на виртуальных «нарах», извините за вульгарность, парится и подкупленный им инженер.

Оператор переводил испуганный взгляд с пистолета Инги на сохраняющего хладнокровие директора.

– Я бы хотела взглянуть на это постановление, – сказала девушка после минутной паузы.

– Оно в моем кабинете.

– Распорядитесь принести сюда.

Директор вновь улыбнулся. Его самоуверенная улыбка начинала действовать Инге на нервы. Ей захотелось спустить курок и снести башку этому напыщенному негодяю.

– Боюсь, вы не понимаете. Документ у меня в сейфе, открыть его могу только я. Да и потом – вы лицо неофициальное, а потому я не обязан ничего вам предъявлять. Лучше вам убраться подобру-поздорову. Сюда вот-вот должен прийти ревизор из министерства, ваше милое личико уже сняли десятки камер в этом заведении, и в итоге вы окажетесь здесь уже не в качестве визитера. Так что положите оружие, а мы с Максом сделаем вид, что ничего этого не было.

Оператор вперил в него удивленный взгляд.

– Как, босс? Мы закроем на это глаза?

– Сотрем ей воспоминания о том, что она сегодня здесь видела. А эти обормоты, – директор кивнул на лежащих без сознания охранников, – не будут помнить, где получили синяки. – Как видите, – он посмотрел на журналистку и победно улыбнулся, – безвыходных ситуаций не бывает. А теперь, будьте добры, – директор подошел к Инге и требовательно протянул руку, – отдайте оружие.

Девушка медлила. В ее глазах светилось желание свернуть подлецу шею, однако закон на его стороне. Инга отдала пистолет.

– Превосходно. Следуйте за мной. – Гнот повернулся к Максу. – Быстренько, сначала сотрем память ей, а после займемся нашими олухами. Надо же, с девчонкой не справились!

В кабинете, похожем на зубоврачебный, Макс усадил Ингу в кресло, закрепил руки и ноги зажимами. Девушка посмотрела на директора и стоявшего рядом ассистента.

– Только воспоминания о визите к вам. Не смейте стирать глубже.