свитъ за очи пишлы воны,
геть-геть, далеко, широкимъ степомъ,
абы жъ ворогу не датися легко.
Взяли они съ собой сала та муки,
та зи степовою цибулею спекли,
та до кажной торбы клали,
и то жъ була имъ ежа на месяць.
Захочетъ хто йисты, беретъ трохи,
розведетъ водой, и сытый.
И прошло уже четыре месяцы,
и четыри кратъ пекли муку съ саломъ,
и трава въ степу пожовкла.
Дуже тяжка зима була про скотину,
бо сена изъ-за ворога недбали.
Стояли Русы въ степу томъ,
а Роды ихъ ушли на Городечни,
и тамо въ лесе стали, ажъ ворогъ уйдеть.
И тый ворогъ четыре тыжни бувъ,
и четыре тыжни Руса одбивалася,
и царь Конявый съ ними бувъ.
Ото жъ забрала Руса емцевъ,
и те сказали, ащежъ Греци злато дали,
абы жъ Русу воевали и розоряли.
И то жъ Руса отходила потроху
передъ ворогомъ на дальнiе попасы степовые,
и се жъ прибегали Ярусланы хоробрые,
и Веда приходила съ полуночи,
налетала на ворога орлями сизыми,
била его и враждала его тричиклятого,
и гнала, абы и следу его не було.
Не стало ворога въ степу,
начала Руса косить сухую траву,
складовать стоги та скирдовать,
навспоминъ Скирдякамъ старымъ,
якоже первые стоговали траву.
По приказу царя правили трижну,
а потомъ Руса за Городечни йшла
и сино тамъ складовала на зиму,
абы тамъ до новойи сылы буты.
Коли жъ перевезлися на нови земли,
царь гречку отбиралъ, а черне зерно
до купы складовавъ,
а весною Руса первое гречку сеяла
и одъ Греця уже не куповала.
Царь Конява дуже коней любилъ,
и за то Руса его Конявою звала.
Завелъ онъ много коней
и всю Русу посадилъ на седла,
и було то комоньство сыльное,
було быстрое и хороброе.