Она приподнялась на локте. Откинула прядь и улыбнулась.
– Потому что я много раз ему рассказывала о тебе.
– Надеюсь, только хорошее?
– Конечно. Я даже соврала ему, что у тебя в школе были одни пятерки.
– Ты хочешь сказать, что пёс всё понял?
Это было так странно – называть ее на ты. И по имени. С ума сойти.
Она долго и с убеждением рассказывала ему о собаках – как они улыбаются и радуются, почему грустят, о чем мечтают, чем болеют. Он молчал.
Она вздохнула и коснулась его щеки.
– О чем ты думаешь?
– О том, что нам дальше делать. Как видеться. Нам просто повезло, что меня отпустили в увольнение. Это будет редко. Если вообще будет. Меня ведь не назовешь отличником боевой и политической подготовки. Так и передай своему Киму, пусть не строит иллюзий. Или наоборот, может расслабиться.
Она села на кровати. Задумалась.
Ярослав залюбовался ее силуэтом и тенью этого силуэта на стене. Восхитился профилем лица. Длинные волнистые волосы поблескивали в свете заоконных фонарей, который пробивался сквозь тонкую штору.
– Что-нибудь придумаем, – прошептала она.
В казарму он явился к концу действия увольнительной. Еще минут на десять позже, и пришлось бы объясняться с Логвиненко, а то и с самим ротным Зотовым.
– Ты чего такой счастливый? – подсел Игорь.
– А что, заметно?
– Видел бы ты свою рожу.
– Жизнь не так плоха, оказывается.
– Ага, значит, помирился со своей Женей. Ну и молодец. Ревность – глупая штука, особенно когда торчишь, по сути, под арестом.
– Армия не тюрьма.
– А что, по-твоему? Никуда один не сходишь, везде только строем, вокруг тупое стадо. Я под собою не чую этой страны. Да и земли тоже. Какая тут земля? Сплошной асфальт и бетон. Ать-два.
– И это говорит лучший строевик роты.
– Думаешь, я от этого в восторге?
Игорь сильно треснул табуретом об пол.
Рядом вырос носатый Миша Александров.
– Кто тут народное добро ломает?
– Заткнись, – буркнул Игорь.
Миша уселся на свободный табурет и резко понизил голос.
– Я хотел о деле поговорить.
– О каком деле?
– Об этой вашей яме.
У Ярослава вытянулось лицо.
– Игорь, ты про наш тайник ему рассказал?
–Тихо, не ори. Мишка в архитектуре соображает.
– Какого черта…
– Успокойся, – шикнул Миша, – не выдам я никому ваш тайник.
Быстро оглядевшись, он нагнулся к ним.
– В общем, слушайте. Я прикинул расположение этой ямы. Проанализировал ее местоположение, прохождение коммуникаций, дислокацию возможных подвалов и бомбоубежищ. И вот что я скажу вам, други мои…
Он снова зыркнул по сторонам.
– Не томи.
–Эта яма может иметь сообщение только с одним единственным зданием.
– С каким?
– Со штабом.
Fructus temporum
1 декабря 1989. Лидер СССР в Ватикане
Михаил Горбачев стал первым руководителем СССР, который нанёс официальный визит в Ватикан. Советский лидер и папа римский Иоанн Павел II договорились об установлении дипломатических отношений.
18.
– Папа, говори громче! Папа!.. Что?.. Да утихомирь ты Кима, ничего не слышно!
Дверь кабинки в переговорном пункте не закрывалась, приходилось одной рукой тянуть ее на себя. Связь была отвратительная, Ирина Леонидовна нервничала. С третьего раза наконец удалось дозвониться, но голос отца доносился как сквозь вату.
Вдруг что-то там на линии треснуло, перещёлкнулось, и отец зазвучал ясно, даже оглушительно: