Уроборос. Ожерелье эффекторов

Незнакомка сонно выдохнула и что-то тревожно забормотала на неизвестном языке.

«Не похоже, что при смерти. Скорее очень устала, измождена, или с голодухи вырубилась. Вроде не ранена, крови не видно», – Серёга огляделся по сторонам. По-прежнему никого вокруг.

Что делать? Первая мысль – вызвать скорую. Конечно, самый разумный вариант. Но что-то внутри, та самая заноза, что подсказала ему купить биту, снова толкала на приключения: «Ты еще не понял? Не тупи. Это же всё – нити одного клубка».

«А ведь и верно, леший их дери!» – в мозгу у молодого человека вдруг сложился паззл.

Так и есть. Совершенно немотивированное нападение бандюги, затем зверь. И ведь эта псевдопсина бросилась на него только после того, как Ночин заметил девочку (а пройди он мимо, возможно, нападение и не состоялось бы). Выходит, оба врага хотели только одного – не допустить его встречи с этой тощей пигалицей.

«Чего ж в ней такого особенного? Лопочет не по-нашенски, одета странно, без обуви. Что-то с ней стряслось, однозначно. И кто-то оч-чень не желает, чтобы я нашел ее. Неспроста. А может судьба свела?» – парень нервно хохотнул последней своей мысли. Будучи убежденным материалистом, он не принимал подобные мистические взгляды, и сам поднял бы на смех, отважившегося на такое высказывание пару часов назад.

Пару часов… Как давно это было, казалось – в другой жизни. Как все изменилось за это короткое время, реальность вдруг совершила безумное сальто и встала с ног на голову (а может наоборот – так было всегда, просто он, дурак, жил в неведении?).

Он вдруг будто увидел себя со стороны: молодой человек посреди темного переулка рядом с распростертым в беспамятстве ребенком и трупом жестоко забитого чудовища. А в сотне метров – тело уничтоженного им же громилы.

И что дальше? Неотложка, полиция… И как он будет объяснять случившееся? Рассказать правду? Ну да… Кто примет всерьез такую бредятину? Да если и поверят – на нем мертвяк, это убийство, хоть и самооборона (а это еще доказать надо).

Нет уж, тут задерживаться нельзя.

– А, как пойдет… – зло сплюнув, он зашвырнул окровавленную биту подальше в кленовые заросли, шагнул к лежащей и, не забыв об опостылевшей магазинной сумке, осторожно взял девчонку на руки, прислонив хрупким телом к своему плечу. – Лёгонькая какая, лет четырнадцать, не больше. Да она ж совсем окоченела, в холщовой накидке-то, в октябре…

Укутав ее своей курткой, он двинул к подъезду.

Лифт уже месяц, как на ремонте числится. Ничего, с таким грузом на пятый – не проблема.

На третьем входная дверь 118-й квартиры тихонько скрипнула, и в проеме нарисовалась до тошноты знакомая физиономия Варвары Самуиловны – старой сплетницы, которая всюду совала свой нос, подобно своей тезке из русской пословицы.

– Батюшки! Это как понимать, Серёженька?! – узкие щелочки глаз соседки округлились до размера пятака. – Напоил бедняжку – и домой, насильничать? Боженьки, да она дитя совсем! Ты чего ж творишь-то, непутевый? Про педофилов в новостях насмотрелся?

«Вот, блин, влип…».

И тут же, словно вспышка в мозгу – спасительная идея. Ночин зачастил, импровизируя на ходу, стараясь добавить в голос уверенности и озабоченных ноток:

– Да вы что, баб-Варь?! Это же Юлька, племяшка моя, еще вчера приехала в гости. Разве не видели? Очень хотела Москваград поглядеть. Вот и водил ее сегодня весь день по городу, с самого утра, показывал красоты столицы. Умотал салагу совсем. Молодежь-то у нас хлипкая, сами знаете. Она в кофейне как навернула две порции блинов со сметанкой, так прямо там и вырубилась на сытый желудок, не добудишься. Ну, я вызвал машинку – и домой. Что тут криминального-то? А вы уж из меня маньяка сделали. Обижаете.

Как нельзя кстати, названная Юлей что-то буркнула неразборчиво, словно во сне, неосознанно подтверждая речи несостоявшегося извращенца.

– А обувь где? Почему босая?

«Вот же глазастая баба! Ничего не упустит», – войдя в раж бывалого враля, Серёга тут же нашелся, кивнув на продуктовый баул, с трудом удерживаемый и без того занятой рукой:

– У нее туфли на размер больше оказались (купила, что понравилось, по моде, дуреха), в такси слетали все время, вот я и сунул их в пакет, чтоб не потерять. Хотите – покажу?

– Не стоит, – старуха скривилась, с трудом пряча разочарование от ускользнувшей сенсации. – Я тебя, Ночин, уже, почитай, годков тридцать знаю, потому и верю. Не способен ты на пакость, это видно. Ладно, ступай, а то не донесешь груз-то.

– Пока, баб-Варь.

«Тридцать… Ха! Мне всего двадцать шесть. Ладно, главное – пронесло. Вроде повелась, 02 звонить не будет, надеюсь», – с трудом освободив одну руку, он звякнул ключами и распахнул дверь.

Дома, наконец-то…

2

– Ваше купе, – проворковала пышная проводница лет пятидесяти. – Устраивайтесь. Билет и паспорт, пожалуйста.

Алексей протянул служительнице РЖД заранее приготовленные документы и, пройдя в помещение, уютно расположился на обтянутом дерматином пухлом диванчике. Душу грела надежда: «А может, не будет попутчика? Поеду в одиночестве, с комфортом…».

Нет, он не был ни интровертом, ни мизантропом, просто не очень любил знакомиться. Да и мало ли кто попадется в соседи – кто-то сразу за бутылкой потянется, а иной болтать без умолку начнет, или худший вариант – когда первое не исключает второго.

Он непроизвольно улыбнулся, смакуя предстоящую командировку: международный конгресс по атомной энергетике в Кенигсберге, высший уровень, соберется вся российская научная элита, да еще дюжина мировых светил с Запада. Вот он – шанс познакомиться с асами любимой специальности, напитаться интересных идей, да и себя показать… А что, хоть ему всего двадцать четыре, а кандидатская уже на выходе: экспериментальная часть завершена, рукопись закончена и многократно выправлена, осталось только защититься. А его выступление на таком форуме – первый серьезный шаг к желанной цели.

Голубые мечты пассажира прервал напряженный голос проводницы:

– Извините, но у вас билет недействителен.

– Что?

– Смотрите сами, – женщина сунула бумажки ему под нос. – В паспорте: Алексей Васильевич Горст, серия: 12 10, номер: 395782.

– Ну да.

– А теперь – билет. Фамилия – Горт, серия: 10 12, номер: 596382. Тут ошибок больше, чем цифр.

– Погодите, – молодой ученый почувствовал, как заманчивый прибалтийский город вдруг тает, будто мираж, – такого просто не может быть. Поверьте, я человек крайне ответственный. Сам еще при покупке дотошно сверял все данные. Это ошибка какая-то.

В голосе женщины появились ледяные нотки:

– Ошибка – не ошибка, а пустить я вас не могу, гражданин. Извольте покинуть купе.

Взглянув в глаза железнодорожной феи, он понял: спорить бесполезно. Что делать?

– Не торопитесь с решением, – Алексей бросил взгляд на часы: 19.34. – Отправление в 19.52, верно?

– Да.

– Еще целых 18 минут. Подождите, я решу проблему. Дежурный по вокзалу где сидит?

– Первый этаж, кабинет 103, это прямо напротив входа.

– Успею! Давайте сюда документы, разберемся.

Оставив багаж, Горст рванул на перрон. Быстрый взгляд на огромный циферблат над входом – все те же 19.34. Замечательно!

Уже приближаясь к дубовым дверным створкам храма рельсовых путешествий, он почувствовал – что-то не так. Легкое дуновение сзади пробрало, как дыхание рока. Чувствуя неладное, он резко оглянулся и… уронил челюсть. Пассажирского состава Москваград – Кенигсберг не было, исчез, будто и не существовало вовсе. Как так – такая громада, и за один миг? Невозможно, может, померещилось? Молодой человек по-детски похлопал глазами – транспорт по-прежнему отсутствовал, словно испарился. И это было не единственное изменение: полный одышливый мужчина, что курил рядом только что, тоже пропал в мгновение, на его месте материализовалась парочка ярко крашеных тинейджеров, да и киоск с продуктами, действующий секунду назад, сейчас был закрыт. Над задраенным окошком надпись: «работает с 9.00 до 20.00».

– Как?! Но сейчас всего… – парень бросил взгляд на запястье и обомлел: 20.26. – Что за фигня?! Невозможно!

Может часы сломались? Он снова взглянул на вокзальный счетчик времени – 20.26. Уже начиная закипать, Алексей достал из кармана мобильник – те же 20.26.