Дар превосходства. Второй шанс

Упитанная дама хрипло прокашлялась и выдохнула:

– Таисия Ивановна, библиотекарь. Можно просто – Тая.

– Ольга Гиппиус, – неожиданно звонко выдала родительница девочки, – сотрудник паспортного стола. А это, – она тепло взглянула на подопечную, – моя дочь, Ксюшенька. Она… как бы это… не совсем здорова…

– Что ж, – полковник отвел глаза, – бывает. Тут, главное, руки не опускать, верить в лучшее. Кто еще?

Плечистый парень до хруста сжал кисти рук и буркнул:

– Антон Васькин, студент филологического, четвертый курс.

– Гуманитарий с такой комплекцией? Надо же…

– Работаю с телом, – молодой человек слегка взбодрился, – заодно веду секцию бодибилдинга, подрабатываю. На стипендию особо не разгуляешься, сами знаете.

– Похвально, – Семен Петрович вопросительно взглянул на худенького потупившегося подростка, так и не скинувшего капюшон. – Ну а вы, юноша, кем будете?

Паренек поднял удивительно красивые миндалевидные темно-карие глаза на мужчину и отложил книгу в сторону. Беззлобно вздохнув, он поднес ладони к плотно сжатым губам и… начал изображать характерные жесты руками.

Танец пальцев не прекращался, пока седовласый офицер не крякнул в смущении:

– Не старайся, бедняга. Сдается, здесь тебя никто не поймет. Глухонемой, значит…

Отрицательный кивок головой.

– Что? Не глухонемой? Выходит, ты нас слышишь, но говорить не можешь? Верно?

Положительный кивок.

– Ясно, – военный улыбнулся. – Уже лучше. Как же нам звать-то тебя, дружище?

Юнец с готовностью достал из кармана брюк паспорт и протянул его собеседнику.

– Тэ-эк. Зотов Павел Михайлович. Паша, значит. Уже лучше. Ого, двадцать два года от роду. А по виду не скажешь. Держи свой документ. Надо же, всего девять человек и из них двое гм… нездоровы… многовато… – бывший десантник обратился к последней незнакомке. – Ну а тебя как величать, красавица?

Девушка тряхнула длинными прямыми волосами соломенного цвета, – сверкнула изумрудными глазищами и с неохотой буркнула:

– Елизавета.

– Только имя, и все?

– Этого достаточно, – девица демонстративно отвернулась, уставившись в затянутое мглой окно.

– А розочка-то с шипами, – крякнул Грасс и звучно хлопнул ладонями по коленям. – Что ж, познакомились. Теперь мы – команда. А команда способна выжить там, где одиночки обречены. Поверьте моему опыту. Ну что, товарищи, выходим? Возражений нет?

– Н-нет, – просипела Таисия.

Семен Петрович тепло улыбнулся:

– Ладно, хватит трепаться. Пора на выход.

– Да вы что?! – выкрикнула Гиппиус, ее голос звенел, пересыщенный нотками паники. – Эта… белая пелена за окном… Забыли, в какую дрянь она превратилась? Опомнитесь, люди! Там опасность, смерть или… того хуже. Не пойду, хоть убейте.

Десантник поймал мятущийся взгляд перепуганной мамаши, понизил голос до доверительного, успокаивающего:

– Тебя можно понять, Оленька, сейчас ты думаешь не только о себе, прежде всего – о ребенке. Но представь: что будет, если мы останемся тут? Ни еды, ни воды… а в туалет под себя ходить будешь? В этой коробке мы точно погибнем в зловонии собственных нечистот (правда не знаю, что убьет нас раньше: жажда или дефицит воздуха). Согласись – тут ловить нечего. А там, снаружи… есть шанс. Даже если там опасно, мы будем бороться, а в борьбе человек на многое способен, уж я-то знаю, поверь. Вот такой расклад, милая: или ждать смерть, опустив ручки, или попытаться выжить. Сейчас тебя обуял страх, попробуй справиться с ним, отогнать и рассуди трезво. Мы тебя не торопим.

Минутная пауза и… неожиданно красивая улыбка Ольги. Ее голос уже не дрожит:

– Хорошо. Вы только не бросайте нас, мужчины.

– Слово офицера.

Похоже, подействовало. Судя по всему, служивый был к тому же неплохим психологом. Оглянувшись по сторонам, он рыкнул:

– Ну что, вперед!

– Легко сказать, – ухмыльнулся профессор. – Дверь-автомат. Ни ручки, ни чего подобного. Открывается нажатием кнопки водителя, а там… сами видите, не подберешься.

– Это не проблема, уважаемый, – оживился Саюкин. – Не мы первые. На такие случаи в транспорте предусмотрен аварийный выход. Вот он, сзади, две створки с окошками. А уж как их открыть – инструкция рядом, на оконном стекле, читайте.

После всех проведенных манипуляций запор, хоть и не без труда, но был освобожден, но упрямые дверцы почему-то не желали отворяться. Что-то мешало снаружи.

Синеволосая истерично пискнула:

– Мы все тут умрем, задохнемся…

– Спокойствие, – рявкнул служака. Кажется, я знаю, в чем тут загвоздка: та же дрянь, что заполнила кабину водителя, коркой покрыла весь автомобиль снаружи, вот и не пускает, сволочь. Долбануть надо, да посильнее. Кто тут у нас самый здоровый? – он оглянулся на спортсмена. – Ну-ка Антоша, похоже, для тебя нашлось дельце. Посмотрим, на что ты способен.

Студент шагнул поближе, схватился ручищами за спинки жалобно скрипнувших кресел и, оттолкнувшись всем телом, направил сокрушительный удар обеих ног на преграду.

Раздался бьющий по ушам скрежет, напоминающий трение наждака по стеклу, и препятствие рухнуло.

Свобода…

Непроглядная белесая пелена царит повсюду, доминирует, прячет город, мир…

Страшно…

Люди замерли, не решаясь вступать в царство седой хмари, способной рождать омерзительных полуживых тварей и Бог знает чего еще…

Пять мучительно долгих секунд глубокой растерянности и… неожиданно мгла услужливо подается назад, будто живая, освобождая небольшой пятачок пространства у выхода, словно приглашая бывших пленников ступить наружу.

– Ну, – голос полковника звучал ободряюще, – ежели есть опасения, тогда я пойду пер…

– Нет уж! – ошалевший от собственной смелости здоровяк блондин, казалось, хотел сгладить впечатление от своей слабости, проявленной пятью минутами ранее. – Я открыл, мне и идти.

Он глупо гоготнул и решительно ступил наружу, на твердый надежный асфальт, потопал, залихватски прыгнул и широко улыбнулся, вновь став похожим на ребенка: