Черные Клены

В этот момент Синявскому стало тошно, голова закружилась, и он отвернулся. Крепко сжимая конверт, Антон побежал в сторону Курского вокзала.

На привокзальной площади толпились люди. Они заполонили все выходы на платформу. Антон обогнул коробку торгового центра и стал думать, как ему пролезть сквозь человеческую массу. Вдруг в толпе началось движение. Он пытался рассмотреть, что произошло, там, на площади; но кроме двигающейся бесформенной массы людей ничего видно не было. Через минуту лейтенант заметил, как улицу уверенным быстрым шагом пересекают мужчина, женщина и двое детей. Они двигались странно – толпа стремилась ко входу, они же шли в обратном направлении. Семья остановились у неприметной металлической двери, мужчина огляделся по сторонам и открыл дверь. Секунду спустя их уже не было.

Синявский осторожно прошёл сквозь толпу к этой двери. Антон дёрнул за ручку, и железная дверь, издав усталый скрип, открылась. Тёмный коридор вёл к платформе. У вагона проводник спорила с женщиной. Она не хотела впускать детей в вагон.

«Наверное, у них нет билетов, – подумал лейтенант. – У меня тоже».

Антон похлопал себя по карманам и в правом нащупал служебное удостоверение. Он подошёл к проводнику и сказал:

– Можно вас на минуту. Это срочно.

Проводница забегала глазами. Синявский нахмурился, и она согласилась пройти с ним.

– Да, что такое молодой человек?

Антон достал своё удостоверение и тихо сказал:

– Я из органов безопасности. Мне нужно срочно выехать на этом поезде из Москвы.

Проводник судорожно закивала головой:

– Да, да, конечно.

Синявский оглянулся на детей и пожилую пару и не менее строго добавил:

– Им тоже.

Проводник хотела было возразить, мол, дети же пришли не с ним, но, видя суровый взгляд лейтенанта, согласилась впустить и их.

Антон забежал в вагон и сел на боковушку. Не разжимая конверта, он высунулся в окно, чтобы убедиться, что полицейское заграждение выдержит напор толпы.

– Как вас зовут? – вдруг послышался сбоку мужской голос.

Антон обернулся. Рядом на полке сидел тот самый усатый мужчина в кепке, которому он помог. Вопрос мужика застал его врасплох. Если в обычной ситуации можно было на него ответить просто, то на секретном задании любая информация могла навредить делу.

– Я… Андрей, – ответил лейтенант.

Проводник захлопнула дверь, и поезд медленно пополз по рельсам. За окном была разруха: разбитые окна, брошенные автомобили, улицы, утопающие в грязи и крови. Таганский холм пылал, клубы чёрного дыма сливались с мрачным ноябрьским небом. Третий Рим рушился в страшных судорогах голодного безумия.

Глава 5. Поезд дальше не идёт

Поезд скрежетал. Медленно проплывали платформы, жилые районы хмуро глядели серыми фасадами на бегущих из Москвы. По Варшавскому шоссе шли гружённые баулами люди. Ворча и качаясь из стороны в сторону, они шагали прочь от Москвы, города, который бился в конвульсиях и таял с каждым днём.

Все в купе сидели молча. Женя смотрел в окно. Его взгляд не цеплялся ни за что, а просто скользил по проползающим окраинам. Дядя Рома и тётя Люба время от времени поглядывали на детей. Тётя Люба негромко вздыхала и держала дядю Рому за руку. Она хотела заговорить, но не знала с чего начать. Антон посидел минут пять и ушёл к проводнику.

– Ребята, вы хотите есть? – осторожно спросила тётя Люба.

Женя не ответил, он смотрел в окно и будто не слышал. Снежа взглянула на брата и опустила голову. Дядя Рома открыл сумку, выглянул в коридор и быстро достал завёрнутые в салфетки бутерброды. Купе наполнил запах копчёной колбасы. Снежа тихонько подняла глаза и посмотрела на дядю Рому.

– Держи, – сказал он и протянул бутерброд.

Снежа, неуверенно протянула руку и осторожно, чтобы не уронить тонкие кусочки колбасы, взяла бутерброд.

– Женя, возьми, тебе надо поесть, – сказал дядя Рома.

– Я не хочу, – чуть слышно ответил парень.

– Я оставлю тебе. Если захочешь – возьмёшь.

Снежа долго жевала бутерброд и, когда закончила, спросила:

– Тётя Люба, а куда вы с дядей Ромой едете?

Тётя Люба взглянула на мужа.

– Не знаю, Снежа. Надо было уехать из Москвы. У меня сестра живёт в Краснодаре, может, у них ситуация получше, – она попыталась улыбнуться, но удалось ей это только на мгновение.

– А вы куда собирались ехать? – спросил дядя Рома.

– К маминому другу в Курск, – ответила Снежа.

– Он знает, что вы едите? Он вас встретит? – спросила тётя Люба.

Девочка растерялась:

– Мама говорила ему… наверное знает… я…

– Ни хрена он нас не встретит! – закричал Женя и уставился на всех красными глазами. – Ему нужна была только мама! А её убили!

Парень снова отвернулся к окну.

У Снежи вновь перед глазами невольно всплыла та ужасная давка у вокзала… мама, как на неё накинулись люди… В груди стало тяжело, вокруг глаз всё заболело, и она заплакала.

– Тише, тише, деточка, – пыталась успокоить её тётя Люба. Она села к Снеже и обняла ребёнка. Женя посмотрел на сестру и сказал:

– Не реви, найдём мы маминого друга.

– Да я из-за мамы! – всхлипнула Снежа.

Женя пододвинулся ближе, взял сестру за руку и тихо сказал:

– Всё будет в порядке. Не плачь.

Стемнело. Поезд медленно шаркал по рельсам. Тётя Люба и дядя Рома расстилали постели. Снежа легла на верхней полке. Женя продолжал сидеть. Его глаза закрывались, но каждый раз он резко открывал их. Парень не мог уснуть. В голове всё смешалось: и потеря мамы, в которую он не мог поверить, и мысли о будущем. Что с ними будет? Найдёт ли их мамин друг? Узнает ли? А если нет?

Снежа проснулась очень рано. Голова кружилась. Женя всё же уснул и тихонько посапывал, оперев голову на руку. Тётя Люба лежала на верхней полке, иногда приоткрывая глаза. Дядя Рома дежурил и из последних сил держал глаза открытыми. Вернулся Антон, он не выглядел сонным, хотя его глаза и были красными, а на лице отпечатались складки подушки. Он копался в рюкзаке, будто проверял, всё ли на месте.

Рельсов стало больше, показались небольшие домики. Вдруг убаюкивающий стук колёс прервался пронзительным скрипом тормозных колодок. Поезд остановился. От толчка тётя Люба и Женя проснулись.