Морской спецназ СССР. История 1938–1990 гг.

«Вперед, не останавливаться» – гремел голос лейтенанта Прохватилова. Путь отряду преградила группа немцев. «Рус, сдавайся!». Бежавший впереди немецкий ефрейтор особенно громко кричал. Прохватилов три раза выстрелил в него из самозарядной винтовки. Второго ударил прикладом по голове и бросил противотанковую гранату в гущу набегающих. Мощный взрыв ослепил, и оглушил, но лейтенант увидел, что группа немцев превратилась в клочья тел, разлетающихся во все стороны. Разведчики почувствовали, что этот момент определил начало успеха. Сознание лейтенанта, как фотоаппарат, фиксировало эпизоды боя. Моряки пустили в ход гранаты. Справа старшина Грицунов схватился с рослым фашистом, впереди мичман Никитин в кого-то стрелял в упор, слева с окровавленным лицом матрос Баранов незаряженной гранатой бил немца по каске, еще. дальше падает Лукин… Но вот бой стих, выстрелы только позади… Прорвались! Окровавленные и разодранные разведчики по болоту двинулись друг за другом, унося раненых.

В октябре газета «Красный Балтийский флот» посвятила целую страницу героям-десантникам. В бою было уничтожено 10 пулемётных гнезд, два миномета и около 80 человек живой силы противника. Отряд потерял трех человек убитыми, десять разведчиков было ранено. Героизм моряков был по достоинству оценен командованием. Все участники операции были награждены. Иван Васильевич был награжден орденом Красного Знамени и представлен к званию старший лейтенант. Политрук также был награжден орденом Красного Знамени.

Между тем, в то время, когда моряки Прохватилова ожидали высадку основного десанта, разыгрался сильный шторм, и десант, возглавляемый Фрумкиным Н.С, вышел только через два дня. Высадка произошла восточнее Шлиссельбурга и прямо в «лоб» противнику. В составе десанта было около 150 курсантов пограничного училища и около 50 моряков, в том числе и оставшиеся разводчики из роты Прохватилова. Судьба этого десанта трагична. Попав под фронтальный огонь противника и бомбовый удар авиации, большинство десантников погибло. Прорвался к нашим лишь небольшой отряд с подполковником Фрумкиным. Порознь вернулось всего несколько человек из роты Прохватилова, лейтенант Кирилов по берегу, а на плоту с ранеными старшина I статьи Кадурин Н. С. и санинструктор Галя Галич. Некоторые попали в плен, судьба их осталась неизвестной.

Спустя некоторое время, при очередном докладе начальнику POШKБФ Фрумкину, Иван. Васильевич опросил: «А Вас, товарищ подполковник, чем наградили»? Задумавшись, начальник ответил: «Мне сделали очень большой подарок – сохранили жизнь…". Старший лейтенант Прохватилов понял, что вопрос был лишним.

ДОРОГА ЖИЗНИ

В суровую зиму 1941 года часть личного состава роты по заданию РОШКБФ привлекалась к разведке ледовой трассы будущей «Дороги жизни» на Ладожском, озере. Разведка проводилась под командованием командира роты старшего лейтенанта Прохватилова в сложных гидрометеорологических условиях в темное время суток.

В головном дозоре, одетые в гидрокомбинезоны и связанные между собой фалом шли матросы Кухарев Т., Капустин А., Морковный В. За ними следовала группа обеспечения с легкими санями, на которых находились доски, палатка, продукты, водолазное снаряжение и запасная одежда.

Задача была выполнена в двухдневный срок.

Когда «Дорога жизни» начала функционировать, водолазы-разведчики постоянно привлекались для подъема грузов с затонувших автомашин. Гидрографическим отделом КБФ были также сформированы отряды для прокладки маршрута дороги (отряд лейтенанта Купришина B.C. и группа лейтенантов Гурова В. П. и Дмитриева В. И.).

В годы войны Финский залив по образному выражению моряков представлял собой «суп с клёцками». Воды Балтики были густо нашпигованы минами самых различных типов, громадными противолодочными сетями со взрывными устройствами и прочей смертоносной на

чинкой.

Фашисты и их союзники сделали всё возможное, чтобы наглухо закрыть для нашего флота выход из горловины залива в Балтийское море. И, отдавая дань объективности, много в этом преуспели. Даже короткие переходы из Кронштадта в передовую базу флота – остров Лавенсари – были чрезвычайно опасны из-за минных полей. Кроме того, после захвата побережья Эстонии в августе 194I года

противник поставил и добавочные минные заграждения. Всего в заливе и в Балтийском море было около 20 густонасыщенных минных полей.

Необходимые защитные меры предпринимал и наш флот. Минные заградители и подводные лодки поставили минные поля на подступах к Ленинграду. Пройти через все это к Кронштадту и даже к городу казалось практически невозможно. Кроме того, летом 1942 года между Ораниенбаумским пятачком и Кронштадтом появились быстроходные немецкие катера, которые очень осложнили наши морские переходы в Кронштадт. Где базировались эти катера было неизвестно. Неизвестным оставался и способ хорошо организованного немцами сообщения по Балтике между Германией и Финляндией а также подхода к Стрельне -Петергофу. По логике было ясно, что у противника существовал секретный фарватер, и наши подводные лодки

неоднократно пыталась найти его. Редко какая наша подводная лодка возвращалась в базу без повреждений. Несколько подлодок погибло, и тайна их гибели оставалась неизвестной. Все эти секретные сюрпризы предстояло раскрыть разведчикам-водолазам. Об этом писал сам Иван Васильевич Прохватилов уже после войны.

К сожалению, его рассказы до сих пор нигде не были опубликованы. Их передали мне сотрудники водолазного института в г. Ломоносове (Ораниенбауме) Ю. И. Колесников и В. Л. Зарембовский, в котором после войны работал и И. В. Прохватилов и в котором уже более 40 лет работаю я. Привожу их без каких-либо сокращений.

МИННАЯ ВОЙНА

И.В.Прохватилов

К осени 1941 года противнику удалось выйти непосредственно к берегу Невской губы, на протяжении от угольной гавани до Петергофа.

Восточная линия фронта проходила: Угольная гавань -«Пишмаш» (завод пишущих машинок) – Лигово и дальше Пулково.

Западная линия фронта проходила по оврагу между Старым и Новым Петергофом, уходила вглубь материка на юго-запад, а через 20 км поворачивала на запад и дальше, по реке Воронке до залива Копорье.

Здесь образовался Ораниенбаумский плацдарм, удерживаемый силами 8-ой Армии и фортами береговой, обороны Балтийского Флота. В дальнейшем оборона была усилена бригадами Морской пехоты.

Этот плацдарм, являясь составной частью обороны Ленинграда с запада, и одновременно постоянно угрожал, тылам противника армии «Север».

Как и все военно-морские крепости, предназначенные для защиты; приморских городов с моря, Кронштадт с его фортами и кораблями, являлся основной силой защиты города с запада. Поэтому противник с самого начала решил нанести основной удар по Кронштадту и по Краснознаменному Балтийскому Флоту.

Наряду с обстрелами, немецкая авиация ночью сбрасывала на парашютах мины, очень большой взрывной силы вокруг острова Котлин. Кстати, этот прием противник использовал уже для минирования Черноморского. Флота в первые дни войны в Севастополе.

После первой минной атаки, моментально, были приняты срочные меры защиты. На ночь вокруг крепости выставлялись шлюпки с гребцами к наблюдателями. Заметив летящую мину, шлюпка устремлялась к месту её падения и ставила буйки, причём, почти всегда успевала, так как парашют некоторое время выдавал место её падения.

После этого с рассветом прибуксировывался деревянный плот с проёмом и треногой из бревен. Спускался водолаз, стропил мину, которую поднимали на плот. Минёры обезвреживали её и мина, отбуксировывалась в нужное место.

Вскоре противник понял, что этим способом минирования желаемой цели достичь нельзя. И тогда противник придумал другое решение: отрезать от Ленинграда Кронштадт, а заодно и Приморский плацдарм.

Противник исходил из того, что, выйдя к Невской губе в районе Стрельна – Петергоф, он мог оказаться между

Кронштадтом и Ленинградом.

Нам было ясно, что потеря крепости, прикрывающей город с моря, является смертельной опасностью для города.

Теперь, по мнению противника, осталось то основательно заминировать фарватеры между Ленинградом и Кронштадтом. И немцы приступили к действию. Но тут же встретились с трудностями. Нужны средства доставки мин к фарватерам, а для этого необходима пристань.

Петергофская пристань была сожжена. Прибрежная полоса очень мелководна, а выступающие камни делают подход к берегу даже мелких плавсредств невозможным. Но, как говорится, враг хитёр и коварен.

Изготовив большие ящики из досок, и уложив на дно балласт, немцы спускали их на воду и ждали попутного ветра. Дождавшись нужного направления и силы ветра, ящики загружали минами и отталкивали от берега. Расчет был таков: в дрейфующий ящик постепенно станет набираться вода, он накренится, опрокинется и мины вывалятся в воду. Под тяжестью балласта утонет и сам ящик, и на поверхности не останется никаких следов.

Узнав об этом, мы приготовились к противодействию. Но поняли мы это не сразу, и флоту такая минная война нанесла некоторый урон.

ПОДРЫВ ПЕТЕРГОФСКОЙ ПРИСТАНИ

И.В.Прохватилов

Я получил приказ – выяснить судьбу фонтана «Самсон» в Петергофе. Посылаю поочередно две пары разведчиков-водолазов старшин I статьи Кадурина Н. С. и Боровкова М. Ф., старшину I статьи Трапезова В. и матроса Зайцева А. Ф. К утру они возвращаются и докладывают:– «Самсона» не нашли, но там где он должен быть, какое-то сооружение похожее на большой памятник. Чувствуется присутствие людей. Очень темно. В канале воды меньше метра, но ползать можно. На следующую ночь посылаю другую пару: главного старшину Королькова А. Н. и старшего краснофлотца Спиридонова Д. А. По каналу они пройти уже не смогли. Он был перегорожен кроватями и другим железным хламом.

Водолаз – разведчик в снаряжении для хождения по грунту.

Попытались пройти к фонтанам через парк, не удалось. Но зато обнаружили нечто странное. От самой пристани (бывшей) вглубь парка был приготовлен лес: бревна, брусья, доски. Тут же недалеко находились какие-то кучи покрытые брезентом и охраняемые часовыми. Позже выяснилось – это были склады мин. Противник готовил новый сюрприз.

Установили круглосуточное наблюдение непосредственно в районе пристани. Оказалось – строилась новая деревянная пристань. Наступала осень. Немцы очень спешили. Работали всё светлое время суток и, даже в вечерние и утренние сумерки. Торопились и мы, так как приказ гласил: «По готовности, пристань взорвать!». А опыта у нас по взрыву пристаней противника не было. Вот и приходилось изыскивать методы взрыва пристани и отрабатывать их на своей базе. А тут ещё мои офицеры и матросы отряда уж очень хотели взорвать пристань вместе с саперами.

Было о чём подумать. Наконец, вариант был выбран.

Получены две корабельные большие мины. Мины отдифферентованы. Группа водолазов-разведчиков натренирована в буксировке мин под водою, а так же в погрузке и разгрузке их со шлюпки (была, использована большая спасательная шлюпка).

В бой из-под воды.

Старшим группы водолазов-разведчиков назначен старшина Корольков. Изучались новые взрыватели, впервые полученные нами.

Наконец, всё было готово. А разведчики наши докладывали. – «Немцы приступили к обшивке пристани и настилу палубы».

Было точно установлено, что сапёры работают последние дни почти круглосуточно, и, что самая большая смена их заступает в 8 часов утра.

Дальнейшее наблюдение за районом пристани было поручено постам СНиС, ближайший из которых находился в носу полузатопленного судна на восточном рейде Кронштадта.

Два бронекатера под командованием Вадима Чудова, взяв на буксир малый быстроходный катер и шлюпку, на которой находились мины, четыре водолаза, четыре гребца и старший группы старшина Корольков; вышли из. Малой Невки и легли на курс Петергофской пристани.

Не дойдя до берега километра 2—2,5, бронекатера застопорили ход. Перейдя на малый катер, я прибуксировал шлюпку еще на километр, после чего шлюпка, под веслами ушла к берегу, и через минуту скрылась в темноте.