Увидеть весь мир в крупице песка…

В комнате общежитского типа, где проживает Виктор Чалов, они проговорили почти всю ночь. Чалов отрезвел, он сейчас в порыве откровения. Много курит, нервно ходит по комнате.

Чалов:- Мне надо было покончить со всем этим разом. Постоянное сознание того, что я занимаюсь не тем чем надо, изнурило меня в конец. Я чувствовал, что и семью извёл бесконечными придирками. Причиной же всему была неудовлетворённость самим собой. Не так жил и не там, как мне казалось, работал. Однажды, переходя железно-дорожные пути, вспомнил случай, когда при переключении стрелки прохожему зажало ногу и он стал жертвой наезда поезда. Я вдруг подумал, что в общем-то было бы не плохо подобным образом посчитаться с жизнью. По крайней мере, никто не подумал бы о самоуничтожении. Словом, я стал мечтать о катастрофе, в которой можно оказаться невинной жертвой. Ты, конечно, понимаешь, почему я не пошёл по пути обычных самоубийц. Омрачить близких людей собственной беспомощностью перед жизнью, думалось мне,– в высшей степени негуманно.

Н.И.:- Но ведь ты был неплохим инженером, Виктор? Разве этого мало?

Чалов:- Правильно, был инженером! Но каким?– Бескрылым! Всю жизнь мне хотелось писать! И всю жизнь я только и знал, что собирался это делать, пока, наконец, не понял, что ещё немного и finita la commedia, – конец мечте, а значит, и конец Виктору Чалову. Ничто: ни тёплый житейский очаг и бесконечные путешествия, ни беспробудное пьянство и беспредельные увлечения любовью, равно как и не одухотворённый труд – не заменят человеку его главного назначения – творить. (С пафосом) Ибо творчество, уважаемая Наталья Измайловна, это и есть то, для чего создан человек – homo sapiens.

«Я есть я!»– говорит человек– творец, утверждая свой гений, то есть то самое красивое и самое ценное, что заложено в нём самой природой. Всё остальное лишь уход от жизни…

(Постепенно успокаивается. Затем вспоминает стихи. Читает, словно размышляет).

Года – они песчинки бытия -

Увы – их нам отпущена щепотка.

Ты только осознал, что путь короткий,

А сам уже полжизни растерял…

А если б не щепотку, а бархан

Тебе судьба отмерила песчинок,

Уверен ты, что жизнь бы получилась

И ты по ней бездумно не порхал?..

Молчишь…

– Так вот, Наталья Измайловна, я осознал, что полжизни потеряно, но, увы, ничего путного не сделано.

Н.И.:– Загибаешь, Чалов, что ничего не сделано. Благодаря твоим наблюдениям за редкими элементами в подземных водах, мы заварили таку-ую(!) кашу…

Чалов:– Вот именно, вы заварили, а опять же не я. Потому что для вас, Наталья Измайловна, это главное. Это, если хотите, ваше(!) горение.

Н.И.:- Ну знаешь ли… Уж не хочешь ли ты сказать, что извлечение редких элементов из воды для тебя ничего не значит? Для страны, стало быть, для общества – это большое дело, а для него, видите ли, ничего не значит.

Чалов:- Вы не так меня поняли. Для меня, конечно, приятно, что так дело оборачивается. Но ведь это просто результат моего всего лишь добросовестного отношения к некогда возложенным на меня обязанностям. Не больше. Это мог сделать любой. И я – здесь чистая случайность.

Н.И.:- И всегда-то ты, Чалов, норовишь быть оригинальным. Разве может добросовестное отношение к труду быть случайностью?

Чалов (раздражаясь): – Да пойми ты меня правильно. Одно дело добросовестно исполнять чью-то идею и совсем другое – свою. Разумеется, если она есть. Я творить хочу! Мне писать должно о таких вот людях, как ты, потому что чувствую к этому призвание. Вижу в этом своё назначение. Писать, пока не поздно!

Н.И.:- Извини, Виктор. Но мне тогда, после твоего неожиданного отъезда, показалось, что ты просто предал идею.

Чалов: - Это потому, что идея была не моей, а вашей.

Н.И.: - Возможно, хотя это не совсем так. Читала твои статьи. Бойко пишешь. Спасибо, помог выступлением и по поводу редких элементов: привлёк внимание специалистов и общественности.

Чалов: - Вот это для меня действительно важно. (С лёгкой иронией и в то же время с гордостью). Сейчас я рядовой корреспондент полуострова Сокровищ, и в свои 36 лет – начинающий писатель. Горжусь этим, не скрывая чувств.

Н.И.: - Однако вчера ты был хорош в кругу своих новых друзей. Нечего сказать.

Чалов (грустно): – Да, вчера я затосковал… трошки.

Н.И.: - С чего так, если не секрет?

Чалов: – Не секрет. (Серьёзно) О жене и дочке затосковал.

( Пауза.Наталья Измайловна заметно грустнеет. В её воображении знакомая мелодия и слова «Испить с тобой любви отраву хотелось сердцу моему»).

Н.И.(со скрытой надеждой): – А как с теми, которые по тебе сохнут?

Чалов (после паузы):

Когда б я мог не колебаться,

Не быть в плену слепых страстей,

Когда б я мог не спотыкаться

О ворох мелочных затей,

Когда б я мог самозабвенно

Одно любить, другое бить,

И свежих чувств ловить мгновенье,

Чтобы тотчас же их забыть!..

Но мир – сплошные парадоксы,

А я, увы, его мирок.

…Не от того ль любые ГОСТы

Мне режут горло поперёк?!..

Н.И.: - Неисправимый ловелас, самовлюблённый к тому же…

Чалов:- Нет, Наташенька, это старые вирши… Кстати, как у вас с Олегом?.. И где сын?

Н.И.: - С Олегом – никак. Говорят же, что я сильная женщина – решаю один раз. А… Андрюшка учится в институте, в Омске. (Несколько разочарованная) Ну я, пожалуй, пойду на свой самолёт. Когда будешь в наших краях, заходи в контору. Ребята будут рады встретиться с собкором полуострова Сокровищ.

Чалов (вставая): – Непременно зайду. ( Помогает Наталье Измайловне надеть плащ. И вот она у двери). Наталья Измайловна! Наташенька!

( Войтова резко оборачивается. Чалов стоит перед ней на коленях)