Второй шанс

Если два человека попадали в «критическую пару», это еще не означало, что один из них непременно вылетит. В половине случаев, из гонки выбывал кто-нибудь другой. Надо полагать, именно за двоих «утопающих» зрители начинали голосовать с удвоенной энергией. Благодаря этому к концу выпуска их рейтинг повышался настолько, что на самом дне таблицы оказывался кто-то из тех, кто в начале выпуска чувствовал себя в безопасности.

Когда такая ситуация произошла в первый раз, то вылетевший просто не поверил своим ушам. Все участники тогда с сочувствием, но и с нескрываемым облегчением поглядывали на двоих, составлявших «критическую пару», а те затравленно озирались по сторонам, ломали пальцы и с огромным трудом старались держать эмоции под контролем. Когда же Славик объявил результаты подсчета голосов, то оказалось, что с шоу прощается совсем другой участник. Это был Николай, который еще пять минут назад сидел, сыпал шутками, наверняка строил планы на следующий эфир и не о чем плохом не думал. Услышав свое имя, он в замешательстве осмотрелся по сторонам и ничего не понимающим взглядом уставился на Славика. Последний же стал благодарить Колю за участие и рассказывать, как ему жаль с ним расставаться. Вылетевший никак не мог поверить, что это – не шутка и он в самом деле покидает шоу. Вот дальше и начался настоящий концерт – Коля орал, психовал, обвинял Второй канал и лично Славика в нарушении обязательств. Он требовал, чтобы выгнали кого-то из «критической пары», ведь ее не зря составляли, а еще лучше пусть выгоняют сразу обоих. Потом он понял, что криками справедливости не добиться и полез в драку, но охранники быстро его скрутили. От этой серии Гольцев был в неописуемом восторге.

От воспоминаний меня отвлек голос Сереги:

– Когда мое имя назвали в «критической паре», я чуть в обморок не упал. Ты же знаешь, во время эфира участники не могут отправлять СМС, поэтому я всегда с трудом дожидался перерывов и начинал голосовать за себя как угорелый. Да почти все так делали! Как видишь, мое поведение неизменно оказывалось оправданно – я до сих пор не вылетел. А кто знает, если бы я хоть раз понадеялся на случай и не стал бы за себя голосовать, то сейчас, чего доброго, лежал бы с перерезанными венами, как Илья.

Да, могло случиться и так. Поступок Ильи был самым радикальным, но и остальные сильно переживали свою неудачу. Некоторые теряли интерес к окружающему миру и целиком уходили в виртуальную реальность – безвылазно сидели за компьютерами, играя в игры или до полного отупения смотря сериалы. Правда, именно они и до шоу частенько так себя вели. Другие срывались, устраивали драки и раз за разом отправлялись в карцер. Поводом для ссоры могла стать совершенно безобидная фраза, если покинувший шоу человек расценивал ее как насмешку над своей неудачей. Но поскольку насмешки они видели везде, то и драки вспыхивали частенько.

Но едва ли не больше всего вылетевших удручала потеря собственной популярности – если раньше на них были обращены взгляды тысяч людей, то сейчас все мгновенно отвернулись. Журналисты Второго канала проходили мимо них, как мимо пустого места, а ведь раньше спешили взять интервью и внимательно выслушивали их суждения по самым разным вопросам. Зрители, которые переживали за своих любимцев, также забывали вылетевших и с энтузиазмом начинали болеть за кого-то другого.

Серега опять принялся толковать про деньги, но тут подошли Стас и Антон и он прервал свою речь, даже не пытаясь скрыть раздражение. Пришедших он приветствовал не слишком радушно, но они не удивились. Хорошее настроение теперь редко сопутствовало участникам шоу, а про вежливость нечего было и говорить. Присутствие Сереги, который сидел, нахохлившись, как сыч, и в разговор почти не вступал, лишь отпуская время от времени какие-нибудь язвительные замечания, сказывалось на общении не лучшим образом. Поэтому когда прогулка закончилась, Стас и Антон с нескрываемым облегчением двинулись обратно в камеру. Серега же не спешил и опять вернулся к прерванному разговору:

– Слушай, ты не знаешь, Стас за себя голосует? Во время перерывов он никогда не отправляет СМС, по крайней мере, я не видел этого, но не может же он совсем не голосовать.

– Не знаю, Серега. Он мне ничего по этому поводу не говорил.

Стас и в самом деле во время рекламных пауз никогда не пялился в телефон, предпочитая бродить по студии и общаться с операторами или Славиком. Он может и со мной бы поговорил, но Гольцев, очарованный возможностью преподносить участникам неприятные сюрпризы, строго настрого постановил, чтобы я с ними в перерывах не общался. Надо полагать, опасался, что я выболтаю, что же ждет их в течение этой серии.

– Витек, а у тебя с Гольцевым хорошие отношения? – продолжал Серега. – Узнай, о чем они со Стасом говорят. Может Стас ему уже лучшим другом стал, так нам и дергаться в таком случае нечего, победитель уже заранее известен. А я только зря деньги на СМС трачу.

– Серега, не городи ерунду. Гольцев, насколько я успел его узнать, это вообще не тот человек, который способен на дружеские чувства. Да и не он же принимает решение о победе. Ты голову себе поменьше забивай, а то ни о чем другом, кроме шоу уже и думать не можешь. Ты ведь уже прошел половину дистанции и не вылетел, так что не переживай.

– Блин, ты же понимаешь, что чем меньше людей, тем больше шансы вылететь.

– Ну ты же с самого начала знал, на что идешь.

– А за кого ты болеешь? – неожиданно с подозрением посмотрел на меня Серега.

Я уже несколько раз слышал этот вопрос. То Гольцев, то Славик Шевченко пытались вывести меня на чистую воду, но я раз за разом увиливал от прямого ответа. С Серегой такой номер не пройдет – если я ему прямо сейчас не скажу, что болею за него, то он тут же вообразит, что я желаю победы Стасу.

– Серега, пойми, в моих глазах это настоящий балаган, недостойный переживаний. Надеюсь, ты понимаешь, что у меня есть куда более серьезные причины для беспокойства, чем результат вашего шоу.

– Ничего ты не понимаешь, – взволнованно ответил он. – Тебя теперь наверняка оправдают, а мне нужно победить во что бы то ни стало.

Я некоторое время слушал его размышления о том, что угонять машины, на чем Серега и специализировался, это не так безнравственно, как обманывать доверчивых людей, на чем попался Дима Колесниченко. Он заметно нервничал, перескакивал с одной мысли на другую и путался в аргументах. Я не мог понять, зачем он меня пытается убедить в своем превосходстве над конкурентами, да он и сам не мог толком этого объяснить.

У того же Димы было перед Серегой одно неоспоримое преимущество – Дима умел говорить очень красиво, а это мне казалось как раз тем фактором, который мог привлечь зрителей. Что я мог порекомендовать своему другу? Не советовать же ему пойти на курсы риторики. В конце концов, он двинулся в свою камеру, объяснив, что скоро у него встреча с будущими работодателями. Я попрощался с ним с искренним облегчением.

Я продолжал потихоньку осваивать телевизионное пространство и поневоле мое сознание промывал настоящий водопад рекламы. Он оказался настолько пестрым, разнообразным и агрессивным, что мне не удавалось запомнить толком хотя бы один из предложенных товаров, так как из памяти его тут же вытеснял следующий. Теперь этот поток разбавили еще и ролики с нашими доморощенными звездами. Стасу и Сереге еще повезло – их реклама хоть и не была шедевром киноискусства, но и не отличалась особым идиотизмом.

А вот еще один участник, Кирилл, подписал договор с турфирмой, которая захотела, чтобы в их честь звучала рифмованная ода. Честное слово, лучше бы эта запись оставалась беззвучной. Вообще странно было смотреть как заключенный, давно и безвылазно сидящий в тюрьме, мгновенно переносится с морского побережья на горнолыжный курорт. Мне все больше начинало казаться, что организаторы шоу и рекламодатели просто издеваются над нами. Но видеоряд еще можно было терпеть, если не слышать текст, который эту одиссею сопровождал. Рекламные песни и стихи всегда составляли бесконечную вереницу абсурда. Ни один из слышанных мной образцов не мог считаться не то что произведением искусства, а даже просто сносным образцом рифмованного текста. Если бы подобные литературные недоразумения не вызывали у меня столь сильного раздражения, то я, пожалуй, составил бы подборку самых смешных и нелепых. Вот уж был бы хит-парад безвкусицы.

Неделя близилась к завершению. Кроме вылетевшего Влада никто не буянил, хотя Олег, голосовавший против Стаса, обходил его десятой дорогой, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. Не знаю, может быть у Димы или даже у Стаса нервы бы и сдали, если бы кто-то из них вылетел, но на этот раз все обошлось. Никто счеты сводить не спешил.

Перед эфиром Гольцев сиял, как солнце.

– Моя авантюра удалась! То, что мы временно передали бразды голосования самим участникам, дало свои результаты.

– Рейтинги еще выше подскочили?

– Это тоже, конечно. Но, как я и предвидел, телезрители, на целую неделю лишенные возможности поддержать своих любимцев, ломанулись голосовать просто как одержимые. Вот так, – он иронично посмотрел на меня. – Не все оракулы одинаково хороши. Твои мрачные предсказания, как правило, не сбываются.

– Ну и слава богу, – ответил я.

В этот раз из гонки выбыл Олег. На удивление, он хоть и заметно нервничал во время прямого эфира, но свое фиаско воспринял достаточно спокойно. Когда он произносил прощальную речь, мне показалось, что в глазах его читалось облегчение. Чуть позже Славик показал мне запись интервью с ним, уже после вылета. Олег благодарил организаторов, зрителей, ведущих и конкурентов, рассказывал о том, что это был бесценный опыт, который поможет ему в будущем. Выглядел он довольным и умиротворенным.

– Видишь, насколько по-разному восприняли один и тот же факт Олег и Илья. Как думаешь, из-за чего он такой счастливый? – спросил Славик.

– Наверное, он испытал колоссальное облегчение, когда узнал, что ему не придется больше бояться.

– Разве к страху нельзя привыкнуть? – Славик с любопытством взглянул на меня. – Твой приговор пока не отменен, но я не замечал, чтобы ты особенно из-за этого переживал.

– Мне по десять раз на день не талдычат о нависшей надо мной опасности, – фыркнул я. – Ты же конкурсантам каждые выходные мозги компостируешь с неиссякаемой энергией. Сейчас любой из участников, наверное, в душе слегка завидует Олегу. К тому же, условия у нас изначально разные – их шансы на удачу достаточно велики, в отличие от моих. А в такой ситуации легко убедить себя, что тебе обязательно должно повезти.

Выйдя на следующий день на прогулку, я обнаружил, что наши бигборды теперь обрели новую жизнь. Отныне они не довольствовались должностью подставок для плакатов и крутили полноценные рекламные видеоролики со звуком. В прогулочном дворике находился охранник Игорь, который всегда готов был поболтать.

– Вчера вечером их модернизировали, – сказал он, кивнув в сторону бигборда. – Пока только шесть штук эволюционировали, в самых посещаемых местах тюрьмы.

– А почему сразу не поставили такие экраны? – спросил я.

– Спонсоры поначалу не спешили отвалить денег, – ухмыльнулся Игорь. – Видать, шоу наше достигло каких-то запредельных высот популярности и их мнение изменилось.

В тюрьме все говорили «наше шоу», в том числе те, кто и близко не участвовал, даже в телевизоре ни разу не мелькнул, например, Сверчок. Экран безостановочно сопровождал нашу беседу звуковым фоном, спасибо, хоть громкость его не мешала разговаривать.

– Блин, да от этой рекламы никуда не спрятаться. Я так скоро на прогулки выходить перестану.

– Ха! Думаешь, ты самый умный? – фыркнул Игорь. – В таком случае тебе просто поставят подобный вещатель в камеру, только размером поменьше. Ты тут сидишь и не знаешь, что в мире творится. Я вот иду по городу – справа такой экран, через сто метров – слева еще один. Здесь они хотя бы крутят рекламу синхронно, а вот на воле тебе с одной стороны говорят о вкусе лучшего в мире кофе, а с другой орут в ухо о появлении новой, беспрецедентной зубной пасты. Вперемешку со звуками едущих машин, играющей из магазинов музыки и разговорами людей, получается такая какофония – словами не передать. Вот так и бредешь по улице от одного источника шума к другому.

– Ага, то есть, этих мониторов здесь налепили, чтобы заключенные адаптировались к условиям, которые ждут их после освобождения.

– Ну разумеется, – кивнул Игорь и усмехнулся. – Это все для того, чтобы уменьшить стресс от смены обстановки и все такое. Зато я сам не особо рад – работа оставалась единственным местом, где можно было насладиться тишиной. Ну а теперь, сам видишь…

Я двинулся дальше, но никто из моей компании пока не пришел, зато на нашей лавочке сидел Олег. Мы поздоровались и он спросил:

– Стас скоро подойдет?

– С минуты на минуту. Мы примерно в одно время здесь собираемся.

В этот раз мое предсказание сбылось и Стас вместе с Антоном вскоре прибыли. Олег отозвал Стаса поговорить, а мы остались. Общались они недолго, потом пожали друг другу руки и Олег ушел, а Стас вернулся к нам. Мы не спрашивали, о чем была речь, но камеры наблюдения это не оставили без внимания и в следующем выпуске показали отрывок их разговора. Оказалось, что Олег просил у Стаса прощения за то, что голосовал против него, когда участники сами выбирали лишнего.

Иногда Славик предлагал выбывшим участникам места в зрительном зале во время эфира. В этот раз в массовку пригласили Влада и он, соскучившись в «одиночке», с радостью принял предложение. С него взяли торжественное обещание не буянить в студии. Как правило, участники не говорили ничего плохого о конкурентах в прямом эфире. Но в этот раз присутствие Влада, неоднократно влезавшего с язвительными комментариями, вывело конкурсантов из себя. Бурные перепалки несколько раз перерастали в драки и охране приходилось наводить порядок.

В конце серии объявили результаты голосования. Для Влада это стало маленьким триумфом, так как шоу покинул Кирилл – один из тех, кто голосовал против него. Вот теперь и настало время Владу позлорадствовать. Впрочем, Кирилл, опустошенный вылетом, на язвительные замечания не отвечал. Он с того дня вообще впал в немую апатию, забросил спортзал, почти ни с кем не разговаривал и целыми днями сидел уставившись то на экран планшета, то просто в стену. Кирилл взял для участия в шоу огромный кредит, оставив в залог квартиру и загородный дом. После окончания отсидки возвращаться ему было некуда.

А зеки постепенно разбились на несколько лагерей, каждый из которых болел за кого-то из участников, которых оставалось всего четверо – Дима, Саня и мои друзья Серега и Стас. Конфликты между заключенными вспыхивали весьма нешуточные, дело часто доходило до драк. Удивляться здесь было нечему – в новостях я неоднократно читал о ссорах, возникающих на воле по тому же самому поводу. Славик тоже о таких распрях читал и ничего удивительного в этом также не видел.

– Ты, насколько мне известно, политикой не интересуешься, но как люди друг друга ненавидят из-за разных политических взглядов, наверняка знаешь. Мы когда-то делали выпуск ток-шоу, посвященный семьям, которые распались во время президентских выборов. Не видел?