Наследники

– Кто ты?! – а вот теперь ее пленник источал даже не страх. Ужас. Самый настоящий ужас. Неплохо. Можно подтолкнуть его двигаться.

– Я та, кто уже явилась. Вперед!

Пока шли по лагерю императора, Иосеф с надеждой поглядывал на проходящих римлян. Но его странная и опасная спутница оказалась права: на двоих никто не обращал внимания. Они словно стали невидимы. «Как?! Как такое возможно?!». На выходе из лагеря Виргилия буркнула часовым: «Аквила», – и те даже не пошевелились. Хм, значит сегодня в качестве пароля легендарный белый орел-покровитель императоров Рима? Еще бы стражники что-то заподозрили! Литая лорика скрыла женскую фигуру, туника всадника, шлем довершили картину – женщина выглядела как обычный римлянин. То, что взятый под покровительство самого императора иудей идет куда-то в сопровождении как минимум всадника, не вызвало ни у кого никаких вопросов. А то, что в бок иудея упирался кинжал – кто будет приглядываться? Да еще в темноте? Миновали еще два поста. Вышли к подножию Храмовой горы. Кинжал давно вернулся в ножны. Фарисей больше не помышлял о сопротивлении. Отыскал плиту. Отодвинул. Замер у входа. Вздохнул:

– Он ведет к восточной стене.

– Ты идешь? – женщина взглянула прямо в глаза. В горле Иосифа Флавия застрял странный хрип. Как она не понимает?! Странная всадница не собиралась понимать. Поэтому и усмешка вышла жестокой: – Это ты одного за другим убивал в пещере под разгромленной Иотапатой своих воинов.

– По жребию!

– Римлянам рассказывай. Твои люди не захотели сдаваться, как ты предложил. И готовы были убить тебя – тут же, в пещере, и умереть сами. Чуть позже. Открыто, в бою. Ты не хотел их смерти. Но умирать самому хотелось еще меньше. Ты предложил жребий. Ни разу он не выпал тебе. Вас осталось двое. На этот раз длинная палочка оказалась в ладони у тебя. Твой товарищ смотрел на уже убитых тобой, тебе в глаза.

– Откуда ты все знаешь?!

– Что ты сказал ему? Ты помнишь? Помнишь. Вы вышли, сдались. Остались живы. Ты же с самого начала был против этой войны. Но тебе поручили оборону Галилеи, фарисей. Да, ты укрепил города. Но они сдались без боя, один за другим. Гамала, Тивериада, Вирсавия. Да, твоих соотечественников забирали в плен. Рабами. Но они оставались живыми. Как ты им и сказал, уходя в Иотапату. Иотапата. Ее гарнизон не желал ничего, кроме смерти. Ты остался именно там. Сорок семь дней вы отчаянно сопротивлялись. Ты честно бился в рядах воинов в проломе городской стены. Потом с небольшим отрядом ушел по цистернам водопровода в пещеры. Вернее, тебя увели. Посчитали, что ты еще сможешь пригодиться в этой войне. Не Иуда Маккавей, конечно, но военачальник, который хотя бы смог оказать сопротивление римскому легиону. Лишь двое вас вышло из подземелья. Ты же не хочешь, чтобы твой народ, одержимый безумной надеждой явления Мессии, был уничтожен. Для этого осталось сделать последний шаг. Ты готов его сделать?

– Ты убьешь душу Йершалаима, – бездна чувств: отчаяние, скорбь, облегчение – пролилась слезами на смуглом лице Иосифа.

– Я убью войну. А вы вспомните, что Шехина – это не Храм. Вы вспомните, что Бог, которому поклоняется ваш народ, всегда пребывал с вами. В Египте, в Вавилоне. Будет разрушено лишь то, что обрекает ваш народ на гибель. И, да. Сбудется пророчество Иешуа из Назарета о том, что камня на камне не останется от этого храма. Что ты хочешь спасти? Ваше священное писание – Тору?

– Людей.

– Так выведи их!

Больше понукать спутника Виргилии не пришлось. Она стояла в тени стены и наблюдала, как несколько десятков человек покидают пределы Храма. Левиты? Да, местные называют их левитами. Небо! Как все сложно! Последним уходил Флавий. Нес в руках бережно завернутый в ткань тяжелый светильник. Женщина почесала зудящий нос. Наверное, надо что-то оставить. Так сказать, напоминанием. О! Иудеев вывезут римляне. Куда? На запад от этих мест. Вот пусть остается западная стена из тех, что опоясывают гору. Всадница поднялась по ступеням Храма. Прикрыла глаза, глубоко вдохнула. Неистовое пламя метнулось по перекрытиям из драгоценных пород деревьев. Занялись ткани, покровы. Загорелся даже камень – лопался, крошился, рушился. Огненные языки взметнулись над храмовой крышей. Йершалаим содрогнулся от воплей и стенаний. Целый народ оплакивал свое прошлое.

Потом сказали, что Храм разрушили римляне. Император Тит всегда отрицал это. Говорил, что пожар занялся от случайной горящей стрелы. Кто-то верил. Иосиф Флавий знал правду. Но никогда, никому так и не сказал ее.

– Дорогуша, а тебе не кажется, что ты как-то… Погорячилась? – Эритея благодушно расположилась в кресле, как всегда закуталась в покрывало. На этот раз они встретились в Лютеции – небольшом римском городе в Галлии, построенном на острове реки Секваны. Эритее здесь не нравилось: слишком холодно и влажно. Даже теплый пол и жаровни не спасали. Но горячее вино, покрывало и надежда уехать в теплую Провинцию сделали свое дело: волшебница оттаяла и как-то подобрела.

– О! Об этом пожаре уже ходят легенды! – Корд хохотнул. – Остатки стены уже омыты потоками слез. Не удивлюсь, если ее когда-нибудь назовут Стеной Плача.

– Пусть ее омывают слезами, а не кровью. Кстати, представляешь: пройдет веков, скажем, двадцать. В затерянном к тому времени Кумране какой-нибудь упрямец разыщет-таки рукописи. Интересно, сильно ли они изменят мир? А ты, милочка? Нашла могилу своего приемного отца? – Виргилия вздохнула, перевела разговор. Да, она своими руками убила войну. Ту войну, которая целый год мешала ей дышать, толкала за грань бытия. О чем тут жалеть? Приятели изволят подшучивать? Да пусть.

– Его похоронили на берегу озера недалеко от военного лагеря Лютерна. Уже рассказывают легенды, что его казнили в Риме, но в Тибре утопить тело не смогли, поэтому увезли прочь. Как всегда, все оказалось гораздо не так. После Иудеи он отправился служить в Галлию. Там погиб. Легенды нужны тем, кто оправдывает ими свою веру. Не жалко.

– А что там у вас произошло за восстание в Британии? – Корд не перестал быть римлянином даже после Кумрана. И слухи о беспорядках в римской провинции не могли его не заинтересовать. Хотя, когда в этой Британии было спокойно? – Вы что? Принимали в нем участие?

– Вот не поверишь, дружище, не особо-то и хотелось. Да только стоим мы в круге священном, я дочке дольмены показываю, – Тилю надоело молчаливо перебирать струны арфы в углу. – А тут вбегает в круг растрепанная б… Баба. И рыдает во весь голос. Даже меня проняло.

– Еще бы! Она к древним богам взывала, мол, помогите отомстить за поругание дочек безвинных, – Эритея кивнула и замолчала.

– Ну, тут мы из тени-то и вышли.

– Я представляю: ночь, луна, в круге священных дольменов появляются двое, – Виргилия прикрыла глаза, приготовилась слушать.

– Вот! Именно так все и было. Только без луны. Тучи и дождь. Мелкий такой, противный. Я, например, не понимаю: зачем римлянам сдалась эта Британия? Погода – ужасная. Все время сыро. Не дождь, значит туман. Люди дикие. Полная дичь! Из-за свинца? Олова? Да даже серебро не стоит таких усилий! Нет! Римляне уходить оттуда не собираются. Когда мы добрались, в этой Британии уже десять лет как длилось восстание. И все началось с друидов. Да. С друидов. Их выселили с острова. Англси, кажется. Хотя кроме самих друидов на этот островок всем плевать! От обиды бородатые умники начали подстрекать племена к войне с Римом. А там очень сильна вера в Древних богов. Понимаете? Она там кожей чувствуется. Пришли бы боги.

– Так мы и пришли, – фыркнула Эритея.

– Ладно мы, дочка. А если бы в круг кроме нас вступили, допустим, Падшие? Вот мы и решили: пойдем.

– Нет, Тиль. Это было твое решение, – Эритея не собиралась уступать.

– Пусть. Но ты его поддержала.

– У меня, что, выбор был?

– Был. Могла бы остаться. Но ты пошла. Мы пошли. Буодика-то чего так взъярилась? Муж ее вынужден был заключить союзный договор с римлянами. А по такому договору наследует либо мужчина, либо царство переходит к Риму. А у нее всех детей – две дочки. И обе не замужем. Некому оказалось царство передавать. Римляне его и отобрали. Казну вывезли. Королева попыталась поскандалить – ее выпороли. Насчет насилия над девчушками… Ну, не знаю. Может и было чего такое. Так без призыва богов за ней даже собственное племя не пошло. Потому что понимали: шансов против Рима нет. Все понимали. Кроме королевы. Эх! Сильная тетка. Эта своей верой мертвых смогла бы поднять. Не только накликать кого попало. Поэтому, наверное, я и решился. Ладно, думаю. Отомстит конкретным обидчикам, успокоится. Может даже дочь по договору за какого-нибудь приличного римлянина выдадут, чтобы тот потом от имени Рима и правил этими иценами. Королеве, конечно, почет на всю жизнь. Как-то так.

– А оказалось? – Корд хмыкнул.

– Оказалось все по-другому. Нет. Сначала все именно так и было. Двести бойцов Буодикки перебили римский гарнизон в Камулодуне. Вернули казну. Из римлян никто не ушел живым. И тут рядом с королевой появились друиды. Они уговорили ее идти на Лондиний. Главный римский город. Монетный двор, опять же. Тоже, вроде, все понятно. В Лондинии Буодикка начала приносить человеческие жертвы. И я клянусь, я видел Падших! Правда, и они нас видели. Близко не подходили. Напрямую так и не вмешались. Люди королевы вешали, резали, сажали на кол, топили в реках. И не только римлян. Не только мужчин. Дети, старики, женщины – все. Крови – море. Лондиний сожгли в пепел. А потом еще были Веруламий и Каллева. Буодикка уничтожала все на своем пути: валлийцев, триновантов – всех. Друиды мстили и мстили жестоко. Мы ушли после Лондиния.

– Он отослал меня из лагеря под каким-то предлогом, а сам остался прикрывать. Я отъехала и почувствовала, что его убили.

– Ага. Стрела. Из омелы. Вот так и знал, что повторю судьбу Бальдра, чтоб ему икалось!

– И как? – у Симона от любопытства аж глаза заблестели.

– Да как обычно. Вышел – ни стрелы, ни раны. А моих преследователей медведи порвали, – Тиль ехидно посмотрел на Эритею.

– Я, что? Должна была на это все спокойно смотреть?! И еще и оставить безнаказанным?!

– Да молодец, молодец. Я же сразу сказал. Эко вот же придумала! Медведи! В общем, пока Буодикка громила Веруламий и Каллеву, в Британии высадилось четыре легиона.

– Хо! – Корд понимающе покивал.

– Оставалось заставить королеву принять открытый бой. В лесных лощинах легионы не очень. Хороши. И уж собрать под решающий удар всех смутьянов.

– Собрали? – Корд слушал очень внимательно.

– Тысяч двести. Хотя, кто их там считал?

– И четыре легиона. В десять раз меньше, – лицо Корда застыло.

– Ну, еще союзники были. Где-то такое же количество. Но легионы же не числом воюют! От первого броска их дротиков не увернулся никто. А легионеры успели сделать по два каждый. И потом пошли клиньями. Разгром полнейший. Буодикка попала в плен. Ей предстояла казнь. На кресте. В эргастуле я ее и нашел. Рыжая, гордая. Она просила легкой смерти. Да я ничего другого и не приготовил. Рядом с телом бросил несколько ягод черного болиголова. Ужас, конечно, был ужасный. Зато легенда красивая получилась. О королеве-жрице, которая сама на колеснице вела армию в бой. А то что проиграла, так не тягаться женщине с четырьмя легионами.

– Глядишь, ей еще и памятник поставят, – Виргилия зевнула. – А что? Буодикка – королева иценов. Интересно, ее имя что-то означает?

– Победа. На латыни – Виктория, – Эритея одним глотком допила вино, поставила кубок.

– Красиво. Только вот увидите, друзья, в летописях все не так напишут. И восстание-то начнется, как только друидов с острова погонят. И об ужасах особо никто вспомнить не удосужится.

– Да ладно. Существуют документы, – начал было Симон.

– Корд, сколько лет назад был убит Брут?