Ложки деревянные

– Спасибо. Я пойду.

– Спасибо? За что? Это тебе спасибо. Я здесь совсем одна. А этим утром я оказалась в компании с тобой.

– Вам одной не страшно? – не удержался от вопроса Мурат и сразу подумал о матери – она ведь тоже одна!

– Мне?

Она всё время переспрашивает. И сразу не отвечает на вопросы. Как тяжело с ней разговаривать.

– Не страшно. Страшно, когда не одна, – она, наконец, отвела от него свой взгляд и посмотрела куда-то в стену.

Из её ответа Мурат ничего не понял, но и выяснять, что она имеет ввиду, не стал. Вместо этого решил спросить о детях – плачущий младенец на фотографии заинтересовал его.

– А ваши дети уже выросли? – Мурат выразительно посмотрел на фотографию на подоконнике, даже руку приподнял, жестом указывая на неё, чтобы она поняла, почему он решил задать такой неожиданный вопрос.

– Дети?

Она встрепенулась. Глаза потемнели: из бесцветных превратились в чёрные. Такая перемена в её взгляде не на шутку перепугала Мурата.

– Извините. Просто у моей тётки такой же малыш, как на вашей фотографии. Он не даёт нам спать, – Мурат виновато улыбнулся. – Вот я и решил спросить. Зачем – не знаю, – искренне признался Мурат.

– Ты живёшь с тётей? – в её взгляде пропала чернота, и глаза вновь стали бесцветными.

– Да и с бабкой.

– А родители?

– Отец работает. Они с матерью в разводе. Обычное дело.

Мурату не хотелось говорить с ней о матери, не хотелось показать ей свою грусть. Поэтому он бодро улыбнулся.

– Бедный мальчик?

То ли спросила, то ли посочувствовала она.

– Мне пора.

Не хватало ещё, чтобы она начала его жалеть! Мурат резко встал из-за стола и решительно пошёл к выходу.

– Бедный мальчик, бедный мальчик, – слышал он, пока шёл до двери, да и на террасе ему всё казалось, что вслед ему несётся это её вопросительно-утвердительное «бедный мальчик?!»

«Какой же я бедный? С чего она взяла, что я бедный? Я уже взрослый и самостоятельный. Живу как хочу, ещё и матери помогаю. Могу и не работать, если захочу. А работаю потому, что мне нравится работать на базаре. Если бы не я, у кого бы она тогда ложки купила?

А я ведь забыл ей сказать, что заказ вышел немного дороже, и залога не хватило. Растерялся под её взглядом, про детей зачем-то стал расспрашивать. А возвращаться в этот дом не хочу! В пятницу будет базар – вот тогда и рассчитаемся!»

Решил Мурат.

Но в пятницу она не пришла на базар. Мурат весь день смотрел по сторонам в надежде её увидеть. Напрасно. Собственно, он сам виноват – про деньги ему надо было сказать ей сразу, как только он вошёл к ней в дом и заговорил. И почему, собственно, он решил, что она обязательно опять придет на базар? Может, она вообще уехала. Вернулась к себе в Германию или Голландию. Или ещё куда-нибудь. А он не знает ни её имени, ни откуда она приехала. А если бы и знал – разве это помогло ему сейчас?

В конце концов, невелики убытки! Обидно только, что на таком большом заказе совсем ничего не заработал. А вот деньги ему вовсе не помешали бы, – корил себя Мурат, складывая товар.

Он попрощался со всеми, но домой не пошёл, а свернул на ту улицу, где жила она. Её дом совсем рядом. В дом он не пойдёт, разумеется – просто издалека посмотрит, не висит ли замок на дверях сада, а, может, наоборот, дверь в него распахнута, как в тот раз, когда он приходил к ней. Если висит замок, значит, она уехала. А если замка нет, тогда он развернётся и как ни в чем не бывало пойдёт к себе домой, а потом, может… Что он сделает потом, где он найдёт её, и как расскажет о том, что она должна ему денег, Мурат не знал. Он совсем запутался.

Сначала он шёл довольно бойко, а потом замедлил шаг: калитка в сад, похоже, приоткрыта. С такого расстояния сложно быть уверенным в этом. Он решил подойти ещё ближе, чтобы убедиться в том, что калитка и правда распахнута, и в саду находятся не работники, которые тщательно убирают дом после отъезда его хозяйки.

И тут он увидел её. Она стремительно появилась из калитки и шла ему навстречу. Между ними – небольшое расстояние. Надеяться на то, что она его не заметит, глупо: она уже подняла своё лицо и, похоже, посмотрела на Мурата. Он вздрогнул. Женщина стремительно приближалась.

– Мурат?

Она внимательно смотрела на него. Сегодня у неё серые глаза, далёкие и холодные, как звёзды.

– Я мимо шёл, – Мурат пожалел о своей затее – он вновь оцепенел, ему стало неловко, что оказался здесь, и теперь нужно как-то начать разговор о деньгах.

– Я не была на базаре. У меня сегодня день скорби. В этот день я избегаю скоплений народа. И вообще, людей. Но ты – ребёнок.

Мурат покраснел: «Ребёнок. Сейчас ещё добавит – бедный!»

– Поэтому для тебя я могу сделать исключение.

– А что… что у вас случилось? – превозмогая охватившие его сначала раздражение, а потом и робость, спросил Мурат.

– Мой ангел. Он улетел, – торжественно, но при этом весьма загадочно произнесла она.

– Ангел? – протянул Мурат и посмотрел ей в глаза, пытаясь понять: шутит она или нет.

Но её глаза, как всегда, ничего не выражали – пустые и немного отрешённые.

Чудная она всё же. Говорит о каких-то ангелах… Возможно, она называет ангелом того ребёнка, фотографию которого он видел у неё дома?

– Ваш ангел – это тот мальчик на фотографии? – Мурату хотелось услышать немедленное подтверждение внезапно посетившей его догадки.

– Да, – коротко ответила она, и взгляд её из ничего не выражающего стал колким.

– А куда он улетел? – тихо спросил Мурат, силясь понять смысл её слов. Да и жалко ему стало того малыша с огромными глазами. Что с ним произошло?

– Ангелам хорошо на небе. На земле – ад.

Опять загадки. Мурат ничего не понимает. А она, похоже, никуда не спешит и сегодня немного разговорчивее, чем обычно. Самое время сказать ей о долге.

– Когда я заходил к вам, я забыл сказать, что ваш заказ вышел дороже… – начал было Мурат.

Но она перебила его.

– Да, ложки, конечно! Хорошо, что ты мне о них напомнил. Я должна сделать тебе ещё заказ. Вилишь ли, у меня свой магазин в Германии. Мне нужно много, очень много ложек, – она замолчала, опустила глаза, а потом добавила:

– Приходи ко мне завтра. Если у тебя нет важных дел, конечно. Я заплачу всю сумму сразу. Договорились?

Мурат быстро кивнул головой, а женщина, не попрощавшись, опустив голову и глядя себе под ноги, побрела дальше.