Белый олень

– Катя, наверно, надо идти, пусть ненадолго. Здесь, боюсь, люди не поймут. Я с тобой. Все обойдется. Мы недолго постоим, попрощаемся, а на кладбище не поедем. Поверь, там тяжелее. А дети твои, ты представь, что они скажут?

Катя взяла себя в руки, – Ты прав. Как всегда прав. Меня возненавидят. Да и самой как жить то потом?

Сева отвлек сидящую на посту медсестру, и Катя, прямо в тапочках проскользнула на улицу. Она сделала глубокий вдох. Солнце светило по – осеннему, пригревало землю, давая понять, что скоро тепла уже не будет. Грейтесь, люди, готовьтесь к зиме.

В половине двенадцатого молодые люди подошли к печально известному дому. Народа было! Не протолкнуться. Школа сегодня не работала, все прощались с Андреем из пятого класса «Б». Предусмотрительный Сева, с утра купил искусственные цветы и даже нашел георгины.

– Сначала, хотел гладиолусы взять, но они слишком праздничные, не к месту, наверно, здесь.

– Не к месту, – Машинально повторила за ним, Катя. – Не к месту. Все не к месту.

Сева встревоженно посмотрел на нее, промелькнула неприятная мысль, – «А может, правда, врачи сказали? Как бы плохо совсем не стало!»

Катя, как будто прочитала его мысли, слабо улыбнулась, – Все хорошо со мной. Им тяжелее намного. – Она кивнула в сторону родственников и друзей семьи. – Пошли, я знаю, надо к гробу подойти, меня так Агнесса научила.

В дом вошли, держась за руки. В комнате, посредине, стоял небольшой гробик, весь усыпанный цветами. За цветами, Катя не сразу увидела и Андрея. Лишь подойдя ближе, и присев на скамейку, рядом с Варей, она подняла глаза. Мальчишка, лежал, как живой, казалось он просто спит и вот вот должен проснуться.

– «Не проснешься уже, никогда! Худенький то какой! Я и не замечала раньше». – Мысли роились, перескакивали с темы на тему, то про Андрея, то про больницу. То, вдруг вспомнились родители. – «Как там они? Без нее? А она без них. Без их поддержки».

– Выносим, – Вздрогнула Катя от баса, раздавшегося над головой. Она медленно встала, и опять все поплыло перед глазами, – «Только не сейчас, только не здесь!» Схватив Севу по руку, она, как парализованная, вышла на крыльцо.

– Давай, Катюша, дыши, дыши глубже! И все пройдет. – Это уже сказала директор школы, – И шепнула на ухо, – Я знала, что ты придешь! Не можешь, не прийти! А на кладбище не пущу! Не думай даже! Я всем так и скажу, и больница и школа запретили строго настрого. На тебе ведь лица нет!

– Со мной все нормально, Анна Николаевна, я справлюсь.

– Вижу, справишься. В тапочках больничных пришла. Сбежала. – Директор покачала головой. Не то осуждая Катю, не то восхищаясь ее поступком. Убедившись, что Катя и в самом деле справиться, директриса ринулась организовывать отправку автобусов со школьниками.

–Здравствуйте, Екатерина Александровна! – Со всех сторон слышала она шепот своих учеников. Все они, поникшие, с маленькими букетиками живых цветов, жались к своим родителям.

Раздался громкий вопль из двора дома, там напоследок поставили гроб с телом Андрея, – Никогда уж ноженьки твои не пройдут здесь! Что же это! За что? Сыночек мой!!!

Катя закрыла уши руками. Крики Татьяны, вой и плач родственников, еще долго звучали в ее голове.

Похоронная процессия направилась по главной улице. За грузовой машиной с опущенными бортами, на которую поставили гроб, памятник и пару лавок, двинулись люди с венками. Далее все остальные. Пройдя километр, родственники, ученики, соседи, друзья, пересели в автобусы, выделенные мехколонной поселка. Катю и Севу толкали люди, торопившиеся занять места в автобусах. И, наконец, они остались одни. Те, кто не поехал на кладбище, медленно разбредались к своим домам.

Автобусов уже не было видно, а Сева и Катя, все смотрели им вслед.

– Пошли, что ли? – Неуверенно произнес парень.

– Пошли.

Возле дверей палаты они встретили врача.

– Да, дамочка, подвели вы меня! – С укоризной в голосе произнес Семен Анатольевич. – Не ожидал. Понятное дело, ваша соседка Света, сбежала. Там ведь сегодня поминки, они такие мероприятия не пропускают. На пару с молодым мужем. Но вы?

Катя молчала. Но и вины за собой не признавала. Она все сделала правильно. Неожиданно, доктор улыбнулся, – Знал, что уйдете. Там мои медсестры были. За вами тоже приглядывали. А вот тапочки зря не сменили, теперь новые или из дома, молодой человек, несите. А эти забирайте. – И пожав, руку Севе, быстро ушел к себе, в кабинет.

– Хороший он.

– Да, очень. Знаешь, я заметила, здесь, в основном, все хорошие люди. Добрые, открытые. Всегда помогут. У нас не так.

– Да, у нас уже не так.

Среди ночи, Катю разбудили голоса. Включился свет в палате, и, девушка увидела, что вносят ее сбежавшую соседку.

– Разбудили? Извиняйте, – Прокуренным пьяным голосом, произнесла внесенная дамочка.

– Так. Быстро замолчала, – Рявкнул Семен Анатольевич. – Не то в подвале закроем. Капельницу несите. Вот рана открылась. Сколько, тебе дуре говорить, не хочешь жить, иди вон в карьер прыгни! А добрым людям не мешай!

Баба заплакала, размазывая грязь по лицу, – Че это вы так то? Надо же было парнишку помянуть. И я…

Доктор не дал ей договорить, – Ты кто ему? Мать? Сестра? Тетя? Вам лишь бы на халяву выпить, а чужое горе для вас… – Он не договорил, махнув рукой. И скомандовал медсестре и санитарке, – Рану обработали хорошо? Ставьте капельницу, и сидите рядом с ней, пока не уснет. Больная, дери ее за ногу!

Катя, не смотря, на грубые слова пожилого мужчины, была полностью с ним согласна. И с ненавистью смотрела на соседнюю кровать. Но ее соседке было уже все равно. Она практически моментально уснула. Санитарка, посидев еще минут пятнадцать, тихо вышла, прикрыв дверь лишь наполовину.

Утром, Катя проснулась от того, что кто то шарит в ее тумбочке. Она быстро соскочила с кровати.

– Я думала, спишь еще, – Нисколько не смущаясь, тем, что ее поймали на воровстве, ухмыльнулась соседка. – Сигарету думала стрельнуть, а у тебя и нет.

– Я не курю! – С возмущением, в голосе ответила Катя. И, придав своему тону солидности, сквозь зубы, добавила, – Пошли вон от моей кровати. От вас дурно пахнет!

– Ох, е… – Грязно выругалась женщина. – Какие, мы все нежные. Жизни не нюхала, подстилка дешевая.

Катя от обиды задохнулась. Да что это за баба, которая, позволяет себе так разговаривать с незнакомыми людьми!

– Это что такое? – В дверь влетела санитарка, тетя Надя. Она, оказывается, все слышала. Бросив, тяжелую, мокрую от воды тряпку на пол, кругленькая, как колобок, низенькая тетя Надя, подлетела к соседней койке.

– Ты чего, себе позволяешь, рвань немытая? Тебя, сволочугу тут лечат, а ты еще добрым людям хамишь! Все расскажу врачу! Прямо сейчас пойду. Смотри, Верка.

– Иди ты, – Соседка опять заговорила матом, – Боялась я тебя и твоего врача!

– Ну, смотри, ехидна пропитая! – Санитарка с шумом развернулась к двери. И тут, Верка, побежала за доброй тетей Надей. – Наденька, не говори, я же с угару еще не отошла! Да голова болит, сил нет! Прости, соседка, – Эти слова адресовались уже Кате. – Черт попутал, дуру больную. Смотри, смотри, – Она рывком открыла дверцу своей тумбочки, – Смотри, ниче не взяла, не веришь? Проверь сама!

Катя отрицательно покачала головой. Делать нечего, проверять ее вещи! Так и заразу какую подхватить недолго.

– Тетя Надя, – Слабым голосом позвала девушка санитарку.

– Чего, вам, Екатерина Александровна? – Ласково откликнулась мигом подобревшая, старушка.

– Тетя, Надя, можно чайку горячего. Завтрак проспала я.

– Сейчас, сейчас, все организую. Пойдем, доченька, в пищеблок. Чаю много осталось и каши манной тоже.

Глава 7

В одиночестве на кухне, Кате посидеть не удалось. Буквально через пять минут, туда, держась за стены, вползла ненавистная Верка. Раздатчица с грохотом, и откровенной неприязнью, бросила перед ней тарелку с кашей и стакан остывшего чая. Верка, конечно, заметила, что у Кати, как и полагается, на манке растекалось сливочное масло, а от стакана чая, шел небольшой пар. Но она ничего не сказала. Маленькими худыми исцарапанными руками, с грязными ногтями, она по зверушечьи, схватила кусок хлеба и в считанные секунды, расправилась с завтраком.

– Мне бы добавки, – Не своим, голосом, попросила женщина. На этот раз интонация у нее изменилась. Жалко и немощно выглядела она сейчас. Раздатчица Алена, массивная, похожая на глыбу камня, покосилась на Катю. – Держи! Только здесь, наверно и отъедаешься! Вот чувырла! – Повернувшись в кухню, сказала она, невидимому собеседнику.