Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры

Что же до отечественных «литературных» комиксов, то они пока почти в зачаточном состоянии. Хотя ещё с 2002 года проводится фестиваль рисованных историй «КомМиссия». Но широкую популярность получают в основном переводные графические романы: «Муми-тролли» Туве Янссон, «Необыкновенная история острова Панорама» Эдогавы Рампо, «Песочные часы», «Звёздная пыль», «1602» Нила Геймана, «Холмс» по сюжетам Конан Дойла… Из русской классики ещё в 1997 году вышел комикс по «Мастеру и Маргарите» с иллюстрациями Родиона Танаева. Сейчас планируется выпуск сборника графических новелл по мотивам произведений Андрея Платонова.

Между тем время идёт – и всё сложнее понять: где литература ещё остаётся литературой, а где она превращается в сугубо вторичные арт-объекты, где эстетика полностью замещается постэстетикой. Проза, поэзия, драматургия уже не просто синтезируются с другими видами искусства, но растворяются в них. Возникает вопрос: литература обретает новые смыслы в рисованных историях или утрачивает имеющиеся?

Аналитики на эту тему пока ещё мало[1 - Одно из самых заметных и серьёзных изданий: Русский комикс: Сб. статей / Сост. Ю. Александрова и А. Бархаза. М.: Новое литературное обозрение, 2010.], но в научных исследованиях уже обозначились два основных подхода: универсальный – нацеленный на поиск общих принципов взаимодействия литературы с визуальным искусством и дифференцированный – предполагающий рассмотрение каждого случая в отдельности. Сторонники первого подхода сравнивают графические романы с рисованными миниатюрами в средневековых рукописях, где они служили не столько иллюстрациями, сколько визуальными толкованиями (глоссами) текстов. Иначе говоря, такие миниатюры представляли собой параллельные сюжетные миры и могли содержать элементы и смыслы, отсутствующие в рукописи.

Какой из этого следует вывод? Графический роман не приращивает и не обедняет смыслы исходного произведения, но существует с ним в симбиозе – по принципу взаимодополнения. Что ж, хорошо, если это на самом деле так.

Страница-странница

Не менее популярны практики соединения книжной культуры с урбанистикой, «встраивания» литературы в городское пространство. Здесь открываются новые возможности визуализации. Примеров масса, поэтому назовём только события и мероприятия 2015 года, ставшего в России Годом литературы.

Заметным событием стал Всероссийский уличный фестиваль поэзии и граффити «Стихи на стене». На городских зданиях от Калининграда до Анадыря появились строки классиков – Пушкина, Северянина, Вознесенского и современных региональных поэтов.

В Екатеринбурге, Ханты-Мансийске, Оренбурге и других городах прошёл фестиваль уличного искусства «Стенограффия». Одним из самых ярких мероприятий стала «интеграция литературных произведений в городскую среду», как сообщается на официальном сайте фестиваля. По сути, это были те же цитатные граффити, которые со временем должны стать «Музеем автографов выдающихся писателей под открытым небом». Первыми такими арт-объектами в Оренбурге стали два фрагмента из произведений Алексея Иванова.

В Москве прошёл фестиваль современной литературы и паблик-арта «Город в словах». Стены городских зданий украшались иллюстрированными цитатами из книг Дины Рубиной, Алексея Иванова, Захара Прилепина, Евгения Водолазкина, Андрея Геласимова, Юрия Буйды, Марины Степновой, Наринэ Абгарян. Каждой работе был присвоен QR-код со ссылкой на полный текст произведения, чтобы все арт-объекты разместились на одной «виртуальной книжной полке». Помимо нанесения граффити, акция предполагала мастер-классы художников и встречи с писателями.

Но одних лишь текстов уже недостаточно – и на домах Тюмени появились портреты писателей. Проект «Литературная волна» решили начать с Петра Ершова, Константина Лагунова и Зота Тоболкина. В Москве на стену одного из зданий Никитского бульвара нанесли «селфи» Пушкина и Натальи Гончаровой. Рисунок художника Романа Шипунова размером аж в четыре этажа изображал планшет, на экране которого светилось фото поэта с супругой. Место – рядом с храмом Вознесения Господня – было выбрано не случайно: здесь состоялось их венчание.

Однако визуальные приключения литературы в наших городах и весях на этом не заканчиваются – дизайнеры фонтанируют всё новыми и новыми затеями и придумками. На столичном фестивале «Круг света» на Патриарших прудах была установлена световая инсталляция на тему «Мастера и Маргариты». Возникло понятие световая новелла. Художник-иллюстратор Олег Иванов расписал подъезд дома в Перми изображениями книг и «появляющихся» из них персонажей. На всероссийском фестивале «Lenovo Vibe Fest – 2015» в Екатеринбурге байкеры-экстремалы прыгали на велосипедах через гигантские макеты книг, сложенные в причудливые фигуры и крутые горки. Участникам соревнования по слоупстайлу предлагалось взять высоту в виде «Сказов» Бажова, «Алёнушкиных сказок» Мамина-Сибиряка, «Сердца пармы» Алексея Иванова.

Отдельным пунктом идут интерактивные проекты, сопрягающие виртуальные писательские миры с реальными городскими локусами. Например, проект «Литературное присутствие»: маркировка специальными знаками столичных объектов, связанных с местами действия произведений и событиями литературной жизни.

Дизайнер и типограф Юрий Гордон создал «говорящую» карту Петербурга «От окраины к центру. Говорит город» из цитат Блока, Маяковского, Бродского и других поэтов, писавших о городе на Неве. Согласно авторскому замыслу, тексты связаны и локально (соотносятся с точками на карте), и логически (перекликаются между собой).

Как относиться к синтезу литературы с уличным искусством, практикам погружения книг в городскую среду? С одной стороны, есть явно положительный момент самоидентификации. Мы представляем себя не вандалами, уродующими стены, а творчески ответственными профессионалами. Мы по-прежнему видим писателя значимой общественной фигурой. Мы хотим, чтобы российскую культуру продолжали считать литературоцентричной.

С другой стороны, визуализация – это неизбежные смысловые потери. Световые новеллы слабо соотносятся с литературными первоисточниками. При нанесении на стены или асфальт тексты орфографически стилизуются и потому часто плохо читаются. К тому же они порой сильно диссонируют с окружающей обстановкой, смотрятся претенциозно, аляповато, излишне навязчиво. Так выглядит человек в яркой футболке с огромной надписью «Я люблю читать!».

Вряд ли стоит рассматривать подобные акции как агитационные, повышающие престиж чтения. Аналогично, праздники семьи не способ профилактики разводов, а дни высокой моды не способ формирования вкуса. Любой творческий акт, всякий художественный жест – всегда только декларация. Чтобы декларация стала практическим руководством, нужны инструментальные умения и навыки. У кого их нет – тот не будет читать, хоть распиши ему весь подъезд от первого до последнего этажа всеми произведениями школьной программы по литературе.

А ещё стрит-арт – та же постэстетика. Не только торжество формы над содержанием, но и (главное) признание вторичного более ценным, чем первичное. Цитата на стене выразительнее цитаты на странице. Тумба для велопрыжков в виде книги удивляет больше, чем настоящая книга. Световую новеллу по «Мастеру и Маргарите» показывают лишь единожды, а роман можно прочитать когда угодно. Визуализация – это не просто набор творческих технологий, но способ накопления символического капитала на рынке современной культуры.

Респект лапутянам!

Отдельное и тоже сейчас очень модное направление графического дизайна, основанное на трансформации слова в изображение, обобщённо именуется ворд-арт (англ. word art). Здесь можно условно выделить два основных подхода:

• обыгрывание только внешней формы букв и слов, произвольно скомбинированных и не наделяемых самостоятельным содержанием;

• создание художественных объектов путём осознанного отбора и целенаправленного сочетания вербальных элементов.

Совершим очень краткий экскурс по техникам современного ворд-арта и посмотрим, как они пересекаются с книжной культурой и литературным творчеством.

Типографический словесный коллаж – плоскостная аппликация из разрезанных текстов произведений. Яркий пример – работа американца Сэма Уинстона на основе текста «Ромео и Джульетты». Дизайнер разделил шекспировскую трагедию на три «эмоциональные категории» (страсть, гнев, равнодушие), соответствующим образом порезал и соединил на одном большом полотне. А вот британец Джейми Пул комбинирует технику коллажа с жанром портрета – склеивая лица людей из написанных ими текстов, вырезанных из газет, журналов, книг.

Фрагмент работы Д. Пула

Текстовый, или шрифтовой, типографический портрет (англ. text portrait) – изображение человеческих лиц, составленное из слов либо текстовых фрагментов, заменяющих линии рисунка. Такие портреты буквально «написаны». Например, портрет Чарльза Дарвина в исполнении испанца Хуана Осборна состоит из слов книги «О происхождении видов». Немецкий мастер Ральф Уэльтцхоффер делает портреты знаменитостей из текстов их биографий. Австриец Анатоль Кнотек создаёт портреты из высказываний тех, кто на них изображается, либо фраз, которые они могли бы произнести. А вот американец Джон Сокол предпочитает изображать классиков – Достоевского, Толстого, Уитмена, Фолкнера, Ибсена, Джойса, Беккета – цитатами из их произведений.

Звуковая графика, или голосовая картина – художественное оформление сделанного на компьютере звукового графика произнесённых и записанных слов. Пример – продукция американской компании «Bespoken Art». Подобным образом можно оформить поздравление с праздником или признание в любви, теоретически – даже «наговорить» целиком текст какой-нибудь книги.

Typewriter art, или (более позднее название) date stamp painting (рисунки на пишущей машинке) – изображения, созданные хаотически расположенными повторяющимися печатными символами. Появление программ автоматической генерации таких изображений дало начало новейшим разновидностям этого творчества – ANSI-графике и ASCII-apmy. Известны имена Тайри Каллахан, Федерико Пьетреллы, Киры Ратбон, Пабло Гамбоа Сантоса. Здесь уже картинка превращается в «слово», художественное высказывание, а иногда даже в целую историю на бумаге.

Д. Сокол. Портрет Ф. М. Достоевского, написанный текстом «Преступления и наказания»

Typewriter art от К. Ратбон

Популярны также словесные картины – графические либо живописные изображения из повторяющихся слов или нарисованных фраз. Особое признание получили произведения Томаса Брума, Кристофера Вула, Антона Викторова. Российским художником Василием Смелянским разработана техника виртуальной живописи «виржи» – визуальная параллель стихографии, где поэтические произведения с помощью цифровых технологий становятся неотъемлемой частью художественного полотна.

Следующее популярное направление – текстовая фотография: наложение поверх снимков слов и фраз, раскрывающих либо дополняющих изображение. В этой технике работает, в частности, американская художница Стефани Лемперт: текстами становятся описания эмоций, переживаемых в процессе творчества, а также отрывки разговоров, услышанных в момент работы. Здесь уже сам дизайнер претендует на роль писателя. Причём возможность и «право» писать ему даёт не наличие литературного таланта, а сам выбор определённой творческой техники. Иными словами, не компетенция, а креативность.

Словесная картина К. Вула «Чёрная книга»

Работа С. Лемперт

Ещё в моде сейчас наборные фотокартины из алфавитных матриц. Части такого изображения составляются из отдельных орнаментированных буквиц. Например: О – циферблат, древесный сруб, дверное кольцо, спасательный круг. В этом направлении ворд-арта тоже широко обыгрываются элементы городского пространства и архитектурных сооружений: мосты, лестницы, качели, светофоры, оконные переплёты, дорожные знаки, столбы ЛЭП, вентиляционные отверстия, причудливо изогнутая арматура… Образцы картин из фотобукв можно увидеть, например, в российских дизайнерских студиях «SMART», «Алфавит».

Фактически к этому же направлению ворд-арта примыкает и уже упомянутый леттеринг (гл. 2). Специалисты спорят относительно точного определения данного понятия. В общем смысле леттеринг – это шрифторисование, синтез иллюстрации, каллиграфии, типографики; графический рисунок из букв, образующих композиционно-стилистическое единство. В отличие от декоративных шрифтов, произведения леттеринга единичны в своём роде, не предполагают повторного воспроизведения, тиражирования. Прямо по Достоевскому: не каллиграфия, а чистый артистизм.

Леттеринг в книжном дизайне

Леттеринг существует и как самостоятельный вид творчества, и как прикладная техника для оформления книг, комиксов, вывесок, рекламных плакатов.

Рисовать можно на компьютере и вручную – карандашом, тушью, красками, мелом… Знаменитая канадка Марьян Банджес работает паяльником по деревянной столешнице, пальцем по замёрзшему стеклу, иглами на цветочных лепестках, сахарной пудрой на морковном кексе. Россиянка Наталия Риво делает проект «Портреты букв», вырисовывая каждую литеру в виде фантазийной картины. А шведский дизайнер Патрик Свенссон оформляет постеры книжной рекламы, превращая в литературные образы сами буквы. Оригинальность в простоте: достаточно перевернуть литеру, сжать или растянуть – и «о» с «1» превращаются в лупу Шерлока Холмса, «у» с «d» – в кита из «Моби Дика».

Постер П. Свенссона

Книжная реклама стремится превратить ворд-арт из декоративной технологии в концептуальную. Так, для новозеландской сети книжных магазинов «Whitcoulls» героев экранизаций популярных произведений нарисовали полными текстами этих произведений. Оригинальный способ соединить Роальда Даля с Тимом Бёртоном, Энтони Бёрджесса со Стэнли Кубриком, Стига Ларссона с Нильсом Арденом Оплевом. Напоминает книгли (гл. l). Цель рекламы – напомнить о том, что у фильмов есть литературные первоисточники.

Наконец, последнее из интересующих нас направлений ворд-арта – вербальный дизайн. Прежде всего, это создание т. н. интерьерных букв, слов, фраз – плоскостных и объёмных элементов декора из самых разных материалов: картона, дерева, металла, пластика, стекла, перьев. Американский художник Венда Гу – тот вообще составляет слова из человеческих волос. Яркие образцы вербального дизайна – в книге Джи Ли «Слово как образ» (2011), в профессиональном блоге «Оживший текст» (Visual Text Project), посвященном словам в виде зрительных образов.

Образы букв используются во множестве товаров – от кондитерских изделий до ювелирных украшений. Швейцарская компания «Set 26» производит модульную мебель в виде букв (линия «Мебель из типографии»). Популярны также «словесные» разновидности геоглифов – наносимых на землю огромных узоров: от цветочных клумб в виде фраз до целых древесных парков в виде гигантских «надписей», читаемых с большой высоты. Многие из них существовали давно, но стали известны широкой публике с появлением в 2008 году спутниковой картографии. Некоторые отечественные геоглифы – результат титанического труда доселе никому неизвестных советских садоводов и работников лесхозов. Например, фраза «Ленину 100 лет» длиной более 500 метров из миллиона (!) саженцев на границе Казахстана и Курганской области была создана под руководством скромного лесничего Александра Канщикова.

Итак, ворд-арт – это масса самых разных концепций, техник, дизайнерских имён. Интересно, красиво, мастеровито, часто даже очень талантливо. Но почти в каждом произведении – творческая ревность к мастерам прошлого, скрытый спор с традиционной культурой, борьба за авторитет в искусстве.

Слова – мощнейшее оружие любой борьбы. Только нынче произносить слова уже недостаточно – их надо рисовать, фотографировать, вырезать из бумаги, выкладывать из волос… Сим победиши?

Вспоминается эпизод из «Путешествий Гулливера», в котором чудаковатые лапутянские мудрецы додумались совершенствовать речь, заменяя слова предметами, дабы «не изнашивать лёгкие». За каждым из таких умников следовал слуга с огромным мешком вещей, необходимых для «общения». В актуальном искусстве эта метафора достигает предельного воплощения: в предметы превращаются сами слова. Они становятся поделочными материалами, прикладными инструментами, декоративными элементами, модными аксессуарами. И здесь не возникает уже никаких сомнений, где ставить запятую во фразе «Смотреть нельзя читать». Респект лапутянам!

Ученики Мортимера

Что объединяет мастеров ворд-арта при всём многообразии его разновидностей и творческих приёмов? То же, что и мастеров бук-карвинга: оспаривание первенства придумок и изобретений, неиссякаемые претензии на оригинальность и новизну. Амбициозным художникам и дизайнерам хором вторят всезнающие искусствоведы и охочие до сенсаций журналисты, подтверждая новизну и заявляя едва ли не всякую технологию как ноу-хау.

Но здесь, пожалуй, следует говорить не о терминологической спекуляции, а о переосмыслении понятия. Нынче новое – это не содержательно иное, нечто оригинальное и самобытное, а только что появившееся. Не первое в своём роде, а последнее в своём ряду. Ставшее новостным поводом, предметом сегодняшнего обсуждения. Подобно скоропортящемуся товару, такое искусство имеет «срок годности», потому и называется актуальным.

Фигурное стихотворение С. Полоцкого из книги «Орел Российский»

Между тем, ворд-арт, как и другие актуальные практики, имеет множество прецедентов и наследует целому ряду давно известных направлений и отдельных феноменов искусства. В первую очередь, вспомним древнерусскую технику «плетения словес» конца XIV столетия, стихотворения в форме звезды и сердца Симеона Полоцкого.