Варя. Хаос

Несмело подняла глаза на Айка и встретила пристальный, изучающий взгляд.

– Что-то не так? – спросил Айк и сделал еще один глоток.

– Нет… просто… знаешь, когда читаешь классиков, всегда чувствуешь свое несовершенство… я ведь тоже… скажем, пробовала сочинять, – попыталась выкрутиться Варя.

Айка, кажется, вполне устроил ее ответ. Он как будто расслабился.

– Да, понимаю.

– Ты любишь стихи?

– Я люблю хорошие стихи. Как у Йейтса.

– А чем хорошие отличаются от нехороших?

– Кому что.

– А для тебя?

– Для меня – хорошие стихи: технически совершенны, как Формула. И при этом несут в себе смысл.

– А чувства?

– Что – чувства?

– Стихи в первую очередь вызывают чувства, разве нет? Или тебе важна только техника и философия?

– Почитай что-нибудь из своего…

– Тебе не понравится.

– Не решай за меня.

– У меня слишком много чувств и слишком мало смысла. Не для тебя…

– Позволь, я сам решу.

Варя задумалась.

– Нет, в другой раз. Стихи – это очень личное.

– Прочитай неличное.

– У меня такого нет.

Айк иронично прищурился.

– Неужели? В таком случае, считай, что я хочу узнать тебя поближе… Считай – это приказ и часть нашей сделки. Сделай мне приятное таким неожиданным способом.

Варя недоверчиво посмотрела на мужчину и внезапно опять ощутила прилив куража:

– Согласна. Я прочитаю тебе свое, а ты расскажешь о себе. Идет?

– Достаточно нахально с твоей стороны диктовать мне условия…

– Тогда без стихов.

Варя решительным движением поставила томик Йейтса обратно на полку и с вызовом посмотрела на Айка.

– Удивительно. Стоит оставить девушку одну на природе и она тут же дичает. – Айк снова пригубил виски, словно в раздумье. – Сегодня какой-то парадоксальный день: все идет совсем не так, как я планировал. Ты деструктивный элемент, Варя. И ты меня удивляешь, снова и снова, а я давно уже не испытывал удивления. Хорошо. Я отвечу на три твоих вопроса. Читай!

Айк сделал покровительственный жест, достойный самого Цезаря. И Варя начала читать первое, что пришло в голову, словно повинуясь порыву извне, толкающему ее на безрассудство. Читала и вновь не могла избавится от ощущения, что Айк жадно поглощает не столько ее слова, сколько эмоции, скрывающиеся за ними.

Прочитав, замолчала. Айк успел сменить позу, даже снял ноги со стола, и задумчиво курил, выпуская дым.

Почти неслышно вошла Надежда Степановна с подносом: фрукты и две микроскопические чашки кофе. Поставила на журнальный столик и так же неслышно удалилась. Айк вроде бы не обратил на нее ни малейшего внимания, но заговорил, только когда она ушла.

– Кстати, неплохое стихотворение. Я ожидал чего-то гораздо более… детского от тебя, Варя.

Варя промолчала, чтобы скрыть смущение, но, похоже, Айк все равно заметил:

– Присаживайся, выпей кофе. Может, это поможет тебе избавиться от неловкости. Не стоит стыдиться того, что получается хорошо, – заметил мужчина с ноткой иронии в голосе. – Кстати, буду благодарен, если ты передашь чашку и мне.

Варя послушно исполнила его просьбу и спешно отошла, села в кресло напротив, словно провалилась в мягкое облако. Взяла чашку кофе, помолчала немного и решилась задать вопрос.

– А ты?

– Что я?

– Ты когда-нибудь писал стихи?

– Это первый вопрос?

Варя нахмурилась.

– Нет. Просто продолжаю тему и пытаюсь сформулировать первый вопрос.

– Когда-то писал. Но я химик, физик и немного математик.

– И что? Это ничего не значит.

– Это значит, что я не пишу стихи, а предпочитаю точный расчет.

– Но ты же сказал, что когда-то писал…

– Все когда-то писали стихи. Мой отец научил меня, что бессмысленно заниматься делом, в котором ты никогда не достигнешь совершенства. Или хотя бы профессионализма.

– Ну, это какой-то очень прагматичный подход. А как же удовольствие?